Гастроль без антракта - Леонид Влодавец

— Потому что не позволили. У Толяна сильные друзья были. В районе — Алмаз, в Москве — Джамп. Они могли много неприятностей устроить. Но, кроме того, он был не так опасен, как Андрей. Чижов больше знал. Сами по себе они ничего против Баринова не смогли бы сделать, но вот при помощи Сарториуса и его московских знакомых, многим из которых очень не хотелось ходить по струнке перед Чудо-юдом, жизнь попортили бы. Поэтому Сергей Сергеевич захотел пойти по спокойной дорожке. Решил перехватить девочку Танечку, поставить ей информирующую микросхему, а потом сделать своей «подсадной уткой». Думал, что она ему и Толяна с Андреем сдаст, и кое-какую иную информацию подбросит. А Танечка-то оказалась хитренькой и живой не сдалась.

— То есть она себя убила?

— В общем, так. Но застрелилась плохо. Почти три часа еще жила. Чудо-юдо успел списать все содержание ее памяти, а это ему дало очень многое. Он узнал об Андрее-молдаванине, который получал заказы от Круглова, Мирры, Белогорского-сына и прочих. Но самое главное — слишком много узнал о Сарториусе и Брауне.

— Например?

— О том, что его водили за нос, утаивали от него информацию о фонде О'Брайенов, о том, что сами, без него хотят этот фонд прибрать… К тому времени у него было немало друзей и в Штатах. Он решил похитить мать и дочь Мэллори, а Сарториуса и Брауна уничтожить. Но не вышло. Сорокин успел раньше. Он похитил Кармелу-Вик и сделал ее Таней-Кармелой, то есть мной…

Я не успел задать следующего вопроса, потому что сон закончился. Как обычно, поплывшим изображением и золотистой спиралью, уносящейся в черную бесконечность…

Часть четвертая. ОТРИЦАНИЕ ОТРИЦАНИЙ

ВСТРЕЧА ПРЕЗИДЕНТОВ

Проснуться мне пришлось от интенсивного стука в дверь номера.

— Сеньор Баринов! — зычно орал теньенте Гонсалес. — Откройте, пожалуйста! Откройте!

Я осмотрелся. Натуральная Таня-Кармела сидела на диванчике в гостиной и хлопала сонными глазами. Сам я возлежал поперек итальянского сексодрома и, как ни странно, вполне умещался.

— Очень здорово! — пробормотала Таня. — Вот вздремнули так вздремнули!

Действительно, мы проспали почти двенадцать часов, потому что на табло электронных часов светились цифры 12.09, а за окном стоял белый день.

Запахнув халат, я отправился встречать гостей. Мне поначалу думалось, что это Гонсалес проверяет по долгу службы, жив я или нет. У меня как-то вылетело из головы, что мне вечером звонил товарищ Перальта из Барранкильи и обещал прибыть в восемь утра. Вспомнил я об этом только после того, как открыл дверь и увидел несколько испуганного теньенте, приложившего руку к козырьку.

— Сеньор Баринов, простите за вторжение, — пробормотал он, — но мы несколько… забеспокоились. Дело в том, что около восьми утра в «Каса бланку де Лос-Панчос» прибыла большая группа людей, которые назвали себя вашими служащими и потребовали встречи с вами. Все они колумбийцы, и возглавляет их некий сеньор Даниэль Перальта. Они сняли в отеле три номера и оборудовали в них офис.

— Даниэль Перальта — это я, сеньор Родригес, — услышал я голос, который был мне знаком по телефонному разговору. Внешне сеньор Перальта был не похож ни на Луиса-Альберто, ни на Хосе-Игнасио. Больше всего он смахивал на генерала Альберта Макашова. Того, который в 1993 году утверждал, что у нас «не будет ни мэров, ни пэров, ни…».

— Проходите, сеньор, — пригласил я. Перальта вошел, закрыв за собой дверь.

— Мы беспокоились за вашу безопасность, сеньор Родригес. От этих хайдийцев можно ожидать всяких неожиданностей. Вы спокойно провели ночь?

— Спокойно, — ответил я, с некоторой опаской поглядывая в сторону спальни, где укрылась Танечка.

— Вы не один? — понизив голос, спросил Перальта. — Разговор предстоит достаточно конфиденциальный…

— Ничего, — сказал я, — думаю, что нежелательных утечек информации не произойдет.

— В таком случае приступим к делу. Вот в этой папке, которую я для вас подготовил, рабочие проекты документов, которые можно предложить на обсуждение дону Соррилье.

Папка весила, по самому скромному подсчету, не меньше полкило. За вычетом ста граммов на переплет из натуральной кожи крокодила, бумаги было много. Спросонок вчитаться я не мог и спросил:

— Все это очень срочно?

Тут я, по-видимому, изрядно раздосадовал своего генерального менеджера, во всяком случае, сильно удивил его.

— Сеньор Серхио из Москвы нас очень торопил…

Ну, Чудо-юдо, ну, папаня! Ребята на другом конце планеты всю ночь не спали, спешили, чтобы успеть к восьми утра прилететь на Хайди и приготовить все бумажки в полном ажуре. Ведь ежели прикинуть по карте, то от Барранкильи до Сан-Исидро полторы тыщи километров без малого, как из Москвы в Симферополь слетать. Небось жены ругались или плакали, а они ворчали сурово: «Понимаешь, дорогая, есть такая работа — бизнес делать… Пойми и прости!» И уходили в ночь, навстречу неизвестности. А чертов босс, видишь ли, к полудню еще и глаз не продрал, эксплуататор и буржуй недорезанный! Да еще и спрашивает, гидра империалистическая: «Это срочно?» Мне стало неудобно перед скромными тружениками «Rodriguez AnSo inc.», чей прибавочный продукт я нагло присваивал, и мне захотелось стать боссом демократическим, рабоче-крестьянским, можно сказать…

— Прекрасно. Мне нужно время, чтобы со всем этим разобраться. Вы не могли бы попросить, чтобы принесли кофе и бутерброды? А то я еще не завтракал…

Конечно, генменеджера это вроде не порадовало, но он вышел за дверь, оставив меня приходить в чувство.

Пока мы проводили нашу предварительную беседу, Кармела успела нацепить кое-что из гардероба Хрюшки Чебаковой. Я тоже решил переодеться в более приличное, нежели халат на голое тело, умыться и причесаться.

Появилась Анита, которая принесла кофе и немного похлопала глазами, увидев Таню. Она точно помнила, что я приезжал с блондинкой, а откуда взялась брюнетка, не знала. Тем не менее мы с Таней смогли заморить червячка.

— Ты сон видела?

— Видела. Опять будешь спрашивать, правда это или нет?

— Не буду. Догадываюсь, что правда.

— А я вот, кстати, в этом не уверена.

— Почему?

— Потому что, если все, что я во сне говорила, — верно, то я не могу помнить то, что было с девочкой Танечкой после ее отъезда в Россию. Ведь Сарториус должен был оставить у себя только то, что она запомнила до этого. А все прочее, то, что было списано из головы застрелившейся Тани, должно было оставаться у Сергея Сергеевича…

— А ты-то все это помнишь?

— После этого сна помню даже то, как застрелилась. В голову побоялась, вот и мучилась потом…

Съели мы все очень быстро. Я уже допивал кофе, когда раздался телефонный звонок.

— Привет! — услышал я голос Чудо-юда. — Как самочувствие?

— Самочувствие отличное, внутренние органы работают нормально, готов выполнить любое задание партии и правительства! — отрапортовал я, подражая какому-то герою космоса.

— Молодец. — Отец не был в особом восторге от моих шуток. — Но давай-ка посерьезнее. Приехала Барранкилья?

— Приехала. Папку вручили с документами. Полкило весом. До завтра не прочесть.

— А кто тебе, дураку, сказал, — нешутейно строгим голосом произнес папаша, — что ты их должен читать?

— Извини меня, что ж я их, не читая, должен подмахивать? Так недолго и смертный приговор себе подписать… Знаешь, как однажды прорабу в конце месяца наряд подсунули: «Отрывка ям 0,5x0,25x0,25 метров, установка двух столбов высотой 2,5 метра, установка перекладины длиной 1,5 метра, намыливание веревки — 1 метр, завязка петли, повешение прораба Иванова…» Везде нормы времени и расценки работ проставили по ЕНиРу, общее количество работ, процент выполнения норм выработки, сумму в рублях. И прораб Иванов все подписал. Даже, по-моему, бухгалтерия оплатила…

— У меня время, между прочим, не казна оплачивает, — перебил Чудо-юдо раздраженно, — поэтому слушать твои дурацкие анекдотики некогда. Все документы подписать немедленно. Понял? После этого отдашь их Перальте и скажешь, чтоб он позвонил в канцелярию Соррилье, назначил встречу на 18.00 в президентском дворце на Пласа дель Армас. К этому времени я буду здесь. Все!

У меня аж мороз по коже пробежал. С таким папаней можно и в штаны написать с перепугу. На часах было уже 13.15, стало быть, Сергей Сергеевич намеревался преодолеть расстояние, отделявшее его от места пребывания до Сан-Исидро, за 4 часа 45 минут. Это означало, что он находится не в Москве, а где-то поближе, если, конечно, не воспользуется для перелета кораблем «Буран» или межконтинентальной баллистической ракетой.

— Можно? — спросил Перальта, появляясь в дверях.

— Я могу подписать все документы, — сказал я. — Дайте авторучку!

Мраморный «паркер» с платинированным пером был вручен мне немедленно. Дальше пошла работа обалденно нудная и ужасно утомительная, потому что мне пришлось поставить автограф «A.Rodriguez» аж на 45 или 46 листах. Тут были какие-то договоры, ведомости, таблицы, графики, схемы, планы, инструкции, положения, резолюции, протоколы — хрен знает что и сбоку бантик. Правда, я точно помню, что ни одной бумажки с текстом типа: «В моей смерти прошу никого не винить» я не подписывал. Затрачивая в среднем по минуте на роспись