Скобелев: исторический портрет - Валентин Масальский

Внешнеполитические взгляды и деятельность Скобелева

В этой главе мне неизбежно придется возвращаться к некоторым сюжетам военных глав. Чтобы избежать повторений, я постараюсь по возможности четче разграничивать их военные и политические аспекты. Но не выделить эту тему невозможно — внешняя политика занимала в деятельности Скобелева большое место.

Эта сторона жизни Михаила Дмитриевича иллюстрируется значительно более богатым материалом, в том числе документальным. Основными чертами, присущими взглядам и деятельности Скобелева в области внешней политики, были патриотизм, прозорливость, глубокое понимание международной обстановки и тенденций ее развития. Он лучше, чем многие профессиональные дипломаты, определил, кто является для России врагом, кто может стать другом и с кем, следовательно, нужно искать союза, кого нужно нейтрализовать.

Причины этих способностей заключались в том, что, несмотря на некоторый авантюризм натуры Скобелева и любовь к риску, его отличали трезвость и широта мышления, обусловленные умом и знаниями, а также большая работоспособность. Немало значили социальное положение и личные контакты. Скобелев был дружен с рядом иностранных корреспондентов, лично знаком с некоторыми зарубежными политическими деятелями, а в России был близок не только к публицистам, определявшим общественное мнение, как И.С.Аксаков и М.Н.Катков, но и к своему дяде, министру двора, и к начальнику Генерального штаба Н.Н.Обручеву. Все это позволило Скобелеву понять сущность изменений, происшедших в самом характере международных отношений в переходную эпоху, и в роли дипломатии. Он понял тот основной факт, что решающим фактором отношений между европейскими державами стала политика, определяемая их коренными государственными интересами. Такие мотивы, как отношения государей и дворов, всякого рода династические соображения, игравшие столь важную роль в прошлом, ушли безвозвратно. Соответственно миновало и время салонной дипломатии. Основным средством достижения государственных целей во внешней политике стали уже не дипломатические ухищрения (их роль стала, самое большее, подсобной), а настойчивое и в то же время гибкое проведение политического курса, как опирающееся на материальную силу, так и основанное на анализе и учете совпадения или противоречия интересов каждого из всей системы европейских и других государств. Резко возросло значение общественного мнения, пропаганды, печати.

Насколько правильно понимал все это Скобелев, хорошо видно из следующего его письма Немировичу-Данченко: «Вчера узнал совершенно случайно… о предстоящем… назначении (не состоявшемся. — В.М.) графа А.В.Адлерберга министром иностранных дел. Я знаю графа более 30 лет. Люблю и уважаю его как отца, и очень многим лично ему обязан, чего, конечно, никогда не забуду. Тем не менее меня глубоко потрясла возможность подобного исхода. Более тяжелого удара нельзя нанести национальной партии… При всех его несомненных дарованиях, при всей его безупречной, высокой честности… он дипломат старой школы, быть может, в лучшем значении слова; но он, я думаю, не политик. В наш век не воскресить дипломатических влиятельных канцелярий, считавших династические соображения и тайну наиболее пригодными способами действия. Мы это видим на своих дипломатах, до сих пор воспитанных в нессельродовских традициях. В самом деле, не находится ли в наше своеобразно-переходное время дипломат старой школы к современному политику в том же отношении, в каком находился наш крымский кремневый солдатик к союзнику, вооруженному Минье или Энфильдом?.. только политик признает… всю неотразимую ныне силу печатного слова и, любя и уважая его законное общественное значение, увлечет его за собою во имя великой, в конце концов, всем одинаково дорогой, государственной цели… люди иного закала стали немыслимы, и, в силу вещей, останутся явлениями мертворожденными».

Поразительно, может сказать (по-моему, даже должен сказать) объективный читатель. Так и кажется, что эти строки написал международник наших дней, настолько оценки автора письма современны и точны. И что еще поражает: преданность Скобелева государственным интересам. Другой бы радовался назначению на столь высокий пост своего дяди, видел бы в этом путь к достижению личных благ, а Скобелев печется об интересах России.

Для оценки мыслей и идей Скобелева в области внешней политики нужно также знать, как он смотрел на цели русской политики и, в частности, на территориальный вопрос, на проблему границ. Он считал, что Россия достаточно велика и сильна и не нуждается в новых территориальных приобретениях, во всяком случае в Европе. Но при этом общем подходе Скобелев признавал за каждым государством право достижения им его естественных границ. Естественной границей России на юге были, по его мнению, Босфор и Дарданеллы, которые рано или поздно должны войти в состав империи. Помимо этого, Скобелев допускал необходимость для России территориального расширения в тех случаях, когда это требовалось интересами обеспечения ее безопасности от внешней угрозы. Именно такое значение имело, по его мнению, приобретение Туркестана. Как видим, при определении внешнеполитической программы Скобелев допускал и элементы экспансионизма. Главной же задачей он считал защиту интересов России при сохранении существующих границ, а для этого требовал, высказываясь в этом смысле многократно и публично, самостоятельности внешней политики, поддержания национальной чести и престижа.

Продуманный, не лишенный, как увидим дальше, элементов научности подход Скобелева к содержанию внешней политики и к определению интересов России позволил ему сделать правильные выводы о задачах ее внешнеполитического курса и наметить четкую линию отношения к великим державам того времени: Англии, Германии, Австро-Венгрии и Франции. Начнем с его анализа англо-русских отношений. Выше было отмечено, что Скобелев отдавал себе отчет в причинах англо-русского антагонизма. Это были противоречия на Ближнем Востоке и в Центральной Азии, на подступах к Индии. До конца 70-х гг. он справедливо считал англо-русские противоречия основными. Он, конечно, учитывал, что на парижских переговорах после Крымской войны Англия занимала по отношению к России гораздо более непримиримую позицию, чем Франция. Такую же непримиримость он наблюдал лично под Константинополем в 1878 г. На грубый шантаж английского премьера Скобелев считал необходимым отвечать такой же откровенной игрой козырной картой, которую имела Россия, — демонстрацией в сторону Индии. Бить эту карту Англии было бы нечем. Действительно, что мог противопоставить лорд Биконсфилд этой демонстрации, которая вызвала бы немедленное восстание народов, ждавших только удобного случая, чтобы сбросить ненавистное английское иго? Но этот козырь в нужный момент использован не был, причины чего понятны и давно раскрыты.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});