Танец со змеей - Егор Вакула

Оголенные участки тела уже переодевшейся Асы импресарио протер маслом. Ярче проступил рельеф крепких мышц, ребер и округлости груди. Вороней сам смешал разноцветную пудру с вязкой жидкостью и, нависая над танцовщицей, наносил краску на застывшее лицо.

– Знаешь, когда я тебя в первый раз увидел, – он слегка отодвинулся, дабы удостоверится, что полностью прикрыл татуировку, – подумал, что ты подводишь сажей глаза. Странно, да? Отшельница в лесу, дикого вида и… подведенные глаза…

– Я никогда не подводила!

– Да знаю я. У меня было время убедиться в этом. Если ты не заметила. Просто у тебя действительно густые ресницы. Некоторые бабы всю жизнь ради этого углем глаза трут, а тебе Твердь подарила и это, и все остальное. Красивая ты баба, Октис…

Октис не шелохнулась. Процедура была еще не закончена, да она и не знала, как ей быть с этой лестью. По всему, правильней было бы игнорировать, а то и вернуть адресату обратно все слова. В рядах Змей уважали красоту тела – приобретенную силу. А женственностью, данной Твердью изначально – пренебрегали, как чем-то инородным. От того Октис, преодолевшую себя и поднявшуюся на один уровень с остальными, из-за сохранившейся девичей красоты долго не воспринимали всерьез. Она была словно бесполезным украшением рядом с твердой Зеркой. Но ни Зерки, ни Змей теперь не было. К счастью или сожалению, она могла расслабиться и принять все как есть. – Ну и чего хотел Вороней от меня этими словами? Взять меня? Да и так мог бы. Вселить уверенность? Тогда почему мне хочется только расслабиться, а не рвать и метать?

Она так ничего и не сказала, лишь пристально посмотрела в глаза, когда Вороней закончил с гримом. Они собрали вещи, чтобы не оставлять их без присмотра, вышли обратно в зал. За окном уже темнело, у сцены горели заготовленные факелы, толпа заметно выросла. Актеры уже доиграли сценку, и теперь выступала цирковая труппа из жонглеров, шпагоглотателей, огнеплюев и прочих трюкачей. Они подразумевались, по-видимому, основным блюдом для зрителей и собирались выступать еще долго. А Аса, значит, оставалась на десерт – и только от нее зависело, насколько ее вкус оттенит предыдущие впечатления.

Октис и Вороней долго стояли и молча смотрели через окно на трюки циркачей. Ей следовало бы разминаться дальше, но волнение перед сценой и первым выходом взяло над ней верх. Когда же циркачи стали закругляться, Вороней вновь заговорил с ней:

– Знаешь в чем ирония? Если у тебя не получится быть высокой танцовщицей, ты должна будешь еще долго-долго выступать, чтобы хотя как-то окупить затраты на себя. И это уже не говоря о срочной замене плана.

– Не получится. – Фыркнула танцовщица. – Я сбегу от тебя.

– Я объявлю розыск с вознаграждением.

– У тебя нет документов на меня. Забыл? Нет никакой бумаги или свидетелей, которые бы подтвердили мое подчинение тебе.

– Бумагу я подделаю. Свидетелей подкуплю.

– А не боишься, что либо власти, либо я тебе эту бумагу в жопу засунем? – Улыбнулась она.

Циркачи ушли со сцены и прошли через дверь, тут же наружу направился Бега, а за ним вслед устремилась и Аса, договаривая последние слова Воронею. Бега прошел на сцену, а она, чуть поторопившаяся с выходом, встала в стороне между магазином и подиумом. Сказанное Воронеем еще бурлило в голове, но незаметно сменялось осознанием происходящего.

Это было похоже на казнь – ее казнь. И слева от нее стоял палач – обещанный загорийский князь с загорским ножом в ножнах. Он стоял, сложив руки, и коротко посмотрел на нее буквально сверху вниз. Никогда она не думала, что, встретив загорийского князя, будет выглядеть вновь так рассеяно и беззащитно – словно опять лежа на спине с задранной юбкой.

Бега что-то говорил, но Октис не различала отдельных слов, понимая лишь общий смысл: когда со сцены спустится он – на нее поднимется она.

Народ похлопал, музыканты напрягли инструменты лишь бы выдавить из них звук погромче. Бега спустился, кивнув Асе. Своевольные ноги понесли ее на сцену. Она прошла между музыкантами и осмотрела толпу. Зрителей набралось слишком много – в обе стороны улица была полностью перекрыта на много шагов вперед – в разы большее расстояние, чем между сценой и зданием напротив. Где-то здесь в толпе должен был стоять незаметный Ила. Едва послушным телом она приняла соответствующую началу танца позу, застыла. Музыканты стихли, готовясь приступить к первому подходу. Октис совсем не верилось, что в следующий миг сможет взять необходимый контроль над собой. Проще было броситься в драку сразу со всей толпой, чем стоять вот так – не защищаясь и не сопротивляясь одновременной атаке сотням пар внимательных глаз. Вечер был теплым, доносился жар от факелов по краю сцены, спасал только поддувавший ночной прохладой ветерок.

Музыканты начали со второй ноты, не оставив танцовщице времени на плавный вход. Она двинулась вперед, еще не зная, где будет следующий удар ритма, и какой был выбран такт. Все приходилось узнавать на ходу, благо, начало танца не требовало от нее мгновенных решительных действий. Она поняла, что музыканты сразу начали испытывать ее – ритм был ровный, но теряющийся за несколькими разными мелодиями.

И это должно меня испугать? – Пронеслось в ее мыслях. – Попробовали бы вы четко маршировать под «Прощание Эдры» – даром, что марш, а удара никогда не слышно. – Лицо ее приняло надменный гордый вид, а движения приобрели строгость и силу, только подчеркивая для зрителей едва уловимый ритм. Почти все, чему учил ее Ила, тут же пошло в ход. Она старалась не заострять внимание на движениях, при которых в дело шли длинные волосы. Потому что длинных волос у нее не было, а те, что были – обкорнал специально нанятый Воронеем человек. И тот не исправил хаос на женской голове, а только возвел в правило.

Зауженная до колен юбка мешала ей использовать самые сложные из силовых трюков, но ее приемы были преисполнены силы и излишней четкости. От того, когда она ослабляла хватку и совершала вполне обычные мягкие женственные, но заученные движения, те производили едва ли не большее впечатление. На втором или третьем трюке она поняла, что зрители более не остаются в стороне – они уже завлечены танцем, и на каждое хитрое движение вторят бессловесными возгласами. Они приняли ее, как настоящую танцовщицу. Неизвестно, насколько была искушенной толпа, но Аса почувствовала этот дурманящий, но уже не пугающий приток энергии со всех сторон.

Музыканты ушли на коду, и ей не составило труда победно закончить первый подход. Она лишь не изменилась в лице, продолжая гордо сиять над всеми остальными. Далее по ритуалу танцовщица села на колени и вытянула руки вперед, сжав кулаки. Князь Возрожи поднялся по лестнице, медленно обошел Асу, так как она села спиной к нему, вынул клинок из ножен и положил на оголенные предплечья. Октис взглядом профессионального военного оценила «дар». Это было действительно ценное орудие смерти – хорошая работа, лишь слегка не дотягивающая до того, что когда-то достали ведающие из ее ключицы. Нож был сделан не более тридцати-сорока противостояний назад, и никогда подолгу не служил украшением – он применялся по назначению, а его умело заточенное лезвие даже успело слегка впиться в кожу рук.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});