Бывших не бывает - Евгений Сергеевич Красницкий

его души ты попал не хуже, Макарий. Удержал броню, удержал дистанцию… А что если он носит эту броню, чтобы случайно не подчинить себе людей полностью? Если мы, включая и тебя, Макарий, нужны ему следующими за ним сознательно, по своему свободному выбору и с невозбранно работающими мозгами? То есть он сознательно не подчиняет, а убеждает? А почему?

Даже Господь и Апостолы подчиняли себе людей, вкладывая в них божественную искру, а этот даёт свободный выбор. Некоторые Отцы Церкви учили, что человек лишь вьючное животное, которое может быть осёдлано или Богом, или дьяволом[116], а этот преувеличенно оставляет в неприкосновенности свободу воли каждого. Кто там у нас так любит направлять свободу воли к погибели? Ага, он самый – Отец Лжи. А с другой стороны, свободу воли нам дал Создатель, чтобы мы свободно, через труды и испытания, приходили к познанию воли Его… Ты сам священник теперь, пастырь… Вот только паства твоя отнюдь не овцы, и, если ты хоть чего-то стоишь как священник, то должен быть для них не пастухом, а учителем и проводником на тернистом пути к спасению…

Вот это на самом деле страшно! Здесь, в этих лесах, обнаружился источник неведомых сил, преследующих какие-то свои цели, и цели эти, судя по тому, что ты видел, вселенские. Да, знаю, что доказательств нет, но мы с тобой, Макарий, не в трибуналах Старого Рима, и потому строгие формальные доказательства опустим. Господь являет свою волю людям не только через тяжкий путь познания и осмысления, но и через вдохновение и озарение. Дьявол, впрочем, тоже.

А я чувствую, что столкнулся с неземными силами настолько отчётливо, что смогу скзать об этом «знаю». Эти силы из одного источника, и обе изменяют мир. Михаил, видимо, решил строить империю – ни для чего иного такое войско, Академия, законы, обычаи и новые люди не нужны.

И, заметь, в этом своём зародыше империи даёт каждому быть тем, кем он сможет стать. В отличие от франкского обычая, который всё глубже проникает на Русь и в империю, он не считает, что воинское мастерство и воинский дух может быть лишь у потомственного стратиота. У него и бывший козопас может стать стратигом, и аллагион Дмитрий тому пример.

Если этот росток окрепнет и даст плоды, это может привести… Да, не лги себе, даже к Последней Битве, к Армагеддону, и не ясно, на стороне каких сил станет это войско.

Теперь второй, тот, что за Болотом. Ты про него знаешь до обидного мало и из пристрастных уст, но главное понял – отступник, отринувший Христа, заботится о людях, как не заботятся о них нигде в известной тебе ойкумене. Но и берёт за эту заботу чудовищную плату – положение муравья в муравейнике или пчелы в улье.

Так же, кстати, как поступал с подданными Юстиниан Великий. Но у Юстиниана была цель – восстановить империю и привести её к пусть не совершенному, но отражению царства Божия на земле. А у этого заболотного отступника какая? Разрушить крепость Церкви Твоей?

Не уверен. Нет, он-то, может быть, этого и хочет, но не поступает ли он, сам того не желая, к вящей славе твоей? Прости, Господи, но я убедился, что у тебя своеобразное чувство юмора. У Сатаны, кстати, тоже – не один раз уже императоры и князья Церкви по наущению Отца Лжи и в ослеплении гордыни разрушали здание империи и Церкви.

И как понять, кто из них кто? Не ведаю! Так не в том ли Твоя воля, Господи, чтобы Никодим оказался тут? Оттого что раб Твой Меркурий один не справится? Если так, то благодарю Тебя, Создатель, ибо один я действительно не справлюсь. Что ж, вот ещё одна задача для тебя, Макарий, – выцарапать сюда Никодима!

Учителю дано… Нечто… Иное, нежели мне… Не могу объяснить словами, да и не в словах дело! Наверное, умение понимать силы… или чуять их… Да, точно! У меня этого нет, мой удел – мир вещный и тварный. И понять Михаила, которому этих надмирных сил кто-то отмерил с лихвой, мы сможем только вдвоём! Как и остановить его, если будет к тому нужда… Или, наоборот, помочь…

И именно поэтому я должен вытащить его сюда любой ценой! Теперь не только для того, чтобы спасти Учителя, а чтобы решить задачу, по сравнению с которой наши жизни, да что там жизни – души только полова на ветру».

А снег скрипел и скрипел. Отец Меркурий вынырнул ненадолго из размышлений – о слишком уж зловещих вещах приходилось думать и нужно было отвлечься. Вот только чем? Снег, ёлки по краям дороги да молчащие попутчики. Десятник Егор как будто почувствовал:

– Серафим, а что это за грек, с которым ты вчера гулеванил так, что парня Мишкиного зашиб? Говорят, что чуть смертоубийства не случилось, а потом отец Меркурий встрял и дело уладил. Говорят, вы ещё Роську-святошу до положения риз накачали?

– Угу, – кивнул Бурей.

Но Егору явно хотелось поговорить:

– Так было, отче?

– Так, сын мой, – улыбнулся отец Меркурий, – мой грех, не учёл я крепости пития, вот и лишили юного лоха-га Василия невинности в этом деле.

– Невинности! – заржал Бурей. – Мы ж ему девку не подкладывали! Да и на что ему, если он с полкружки в сопли нажрался.

– Ну, кир Серафим, это с каждым в отрочестве случалось – с кем раньше, с кем позже, – снова усмехнулся отставной хилиарх. – Когда ещё куролесить, как не в юности?

– А девку пусть сам себе сыщет, – хохотнул с седла Егор.

– Сыщет он, как же! – гыкнул Бурей. – Ему уд, небось, только в нужнике и потребен! Всё молиться пытался, да про пост вякал.

– Да, совсем парню покойный отец Михаил голову задурил, даже Святошей прозвали, – кивнул Егор. – Хотя в походе, тьфу-тьфу-тьфу, на человека похож был: и воевал хорошо, и командовал, и парней своих в строгости держал, и, когда нужда была, по матери и в морду тоже не стеснялся.

– Тебя, Егор, послушать, так они у Миньки все Святогоры-богатыри, – Бурей сплюнул. – Сопляки – они сопляки и есть. А этот-то лох… тьфу, не выговорить, у них кто?

– Поручик – навроде полусотника, только над тремя десятками – им так воевать способнее, – десятник улыбнулся в бороду. – Да и вообще не спеши судить, Серафим – не ратники ещё, но будут. И уже не сопляки точно. Сам ведь знаешь. Или ты не с ними договариваться ездил, а? И ведь договорился.

– Договорился.

– Вот и хорошо – одной бедой