Бывших не бывает - Евгений Сергеевич Красницкий

Это у нас декархи, лохаги и кентархи и котёнка заставят маршировать, не разрывая линию щитов. Рецепты за почти две тысячи лет непрерывной традиции отработаны. У русов, впрочем, тоже, хотя, может, и не столь древние. Загвоздка в том, что в империи так не учат и так не воюют. У русов тоже. И у франков, хоть они и любят использовать гастафеты и содержат большие отряды таких стрелков. А вторая загвоздка в том, что у Михаила декархи, лохаги и кентархи появились вот только что – после первой большой войны, в которой они выжили. Пусть и зелёные, но по сравнению с теми, кто придёт с пополнением – ветераны.

Наставники? Да, я их видел – старые седые волки. Такие же, как ты, Макарий. Их тоже раны заставили покинуть строй. И они, не жалея, натаскивают волчат. Но далеко не всему – слишком многое тут и для них новость. Ты слышал разговоры о том, как действовали парни в походе. Совершенно по-своему. Сенаторы, кстати, оценили. Но придумали эту тактику не сенаторы! И у меня нет даже догадок, кто придумал.

Ладно, зайдём с другой стороны – со строевой подготовки и ритуалов. Это вообще ни на что не похоже. Строевые приёмы, надо сказать, весьма сложны и задуманы явно не на сотню – на большое и разнообразно вооружённое войско, которое в бою будет совершать множество различных перестроений. Многое из увиденного отмерло уже и в империи.

А тут приёмам пешего строя учат конников – тех, кто даже помочиться и то с седла норовит! Какие из этого можно сделать выводы? Достаточно простые, хоть и приходить к ним не хочется: поднадзорный готовит офицеров. И все эти парни, по мысли их сотника, потенциальные начальствующие, способные командовать разными родами оружия. Те, кто выживут, естественно. А зачем юному кентарху Михаилу такое войско?

И ещё момент – все эти захождения, сдваивания и страивания рядов, смыкания и размыкания и прочее в войске империи известны, но выполняются не так. И у русов не так, да и арсенал поменьше, про франков и магометан вовсе промолчу… Кто научил? Кто надоумил?

С ритуалами так же. Такого приветствия я ни у кого не видел. Вот салют мечом похож на франкский, но тоже немного иной. Музыка тоже. Поклонение знамени – всё своё. Со стороны кажется, что Михаил долго служил в каком-то войске со строгими порядками и давней традицией, причём отнюдь не рядовым, а теперь ему приказано набрать и обучить ауксилариев[115]. Вот только ему всего пятнадцать лет! Как?

В том-то и дело, что так. Парни на исповеди дали мне пищу для размышлений. Язык за зубами держать их уже научили, но по молодости лет они всё же проговариваются, но, что важно, так, что отдельная оговорка ничего спрашивающему не скажет, а далеко не у всех есть возможность опросить их скопом. И из суммы случайно обронённых слов выходит, что наставники учат их владеть оружием, драться в строю, управляться с конём, но вся система плод только лишь одного Михаила, и даже ветераны-наставники – только её часть. Они тоже подчиняются установленным молодым сотником уставам. Ворчат зачастую, но подчиняются. И принимают заводимые им традиции. Хотя вводят и свои, и их в свою очередь принимает Михаил. Так обычай становится законом…

Дерьмо! Опять закон, опять мышление законами, опять создание уложений с прицелом на то, что они переживут своего создателя. Опять на память приходит Юстиниан? Приходит, чёрт возьми! И ещё, не ври себе, Макарий, тебе страшно. Очень страшно! После переговоров в бане, разговора по дороге, исповедей и вообще всего, что ты здесь увидел. У тебя множество вопросов и только один ответ на них – молодой сотник Михаил Лисовин. Он действительно «знает как», как сказал один из его волчат.

И никакой священник, языческая жрица и его весьма неординарный дед не научили его этому. Нет, он много от них взял, но не это главное – «знать как».

И в книгах он всего этого прочитать не мог, хотя начитан как минимум не хуже тебя. И от этого тебе тоже страшно, потому что такой библиотеки тут нет и быть не может, а сказка про пропавшие книги и списки покойного отца Михаила – это только сказка. Ничего не пропадало – всё лежит там, где и лежало.

Значит, снова эти проклятые вопросы «кто?» и «зачем?». Кто диктует поднадзорному эти знания и зачем? Зачем ему такое войско? Ведь то, что ты только что видел, сделано с замахом на легионы Цезаря, чьи орлы парили над всей ойкуменой.

Но этого мало – он создаёт Академию, он учит, и люди учатся у него. Нет, не совсем так – он создаёт людей по образу и подобию своему! Его волчата – они уже другие.

А ещё за Болотом обретается архонт-отступник, с которым Михаил явно черпает из одного колодца. Из исповеди Моисея и исповедей бойцов Михаила это следует с кристальной ясностью.

Надо признать, Макарий, ты с размаху ухнул мордой в дерьмо. Решил поучить молодого, подающего надежды аристо из скифской глуши, а он поучил тебя, да так, что ты только смог сохранить лицо, но не более.

И даже чуть было не подчинил себе. Это тебя-то! Ты давно не тот сопляк-роарий, грезивший о фалерах. Ты сам не знал, насколько вырос в монастыре – ты смог просчитать Иллариона, смог просчитать Порфирородную, а перед ним спасовал. И, заметь, он тоже читает в головах сильных мира сего, иначе не был бы до сих пор жив. Даже думать не хочу, в какой оборот его взяли Ирина, скифские архонтессы, Илларион и князья. И он не проиграл! В такой игре и с такими противниками это уже победа. Пусть только в первой партии, но победа! Более того, пусть ненадолго и не до конца, кентарх Михаил подчинил себе князя. А может, он заранее знал, до каких пределов можно подчинять себе этого князя?

А мог бы он подчинить тебя? Если бы захотел? Ведь сейчас он не желал этого, а просто знакомился с тобой. В отличие от Иллариона, Порфирородной, епископа и иных прочих, что встречались тебе на пути, включая, будем честны, даже Никодима, уж прости меня за это, Учитель.

Стоп! Не просто знакомился! В какой-то момент его прорвало. От интересного и чем-то затронувшего его душу разговора о музыке. И он раскрылся. Очень по-человечески. На дороге перед вступлением в Ратное не раскрылся, хотя, как позже выяснилось, тогда по струнам