Я приду плюнуть на ваши могилы... - Андре Савиньон

Элси никому не сказала ни слова о существовании этой тайны, и Уэллс никогда не сделал ни одного намека, хотя должен был бы все знать. В то время он был молод, хотя и старше Ричарда на целых двадцать лет! Однажды он просто сообщил, что они с Элси поженились.

— По моей просьбе и из чувства справедливости, — строго разъяснил отец Ричарда и отправил его без всяких объяснений в Оксфорд.

— У вас слишком много детей, — вернувшись к реальности, сказал сэр Ричард.

Мужчины гневно запротестовали. Он поднял руку, призывая к молчанию, и они отступили.

— Мы не приняли еще никакого решения, — сухо заявил он.

Сэр Ричард молча разглядывал толпу. Тут был Джеймс Данн, с кем он в детстве ходил охотиться на хорьков; старый Бамслей — любитель побраконьерствовать; Лестер, Гант и Фрэм — трое лучших его работников.

Наконец он продолжил смягчившимся голосом:

— Вопрос очень сложный. Мы думаем о вас и о ваших семьях. Леди Мэри так же, как и вы, привязана к замку. Будьте уверены, мы защитим ваши интересы. И все ваши заботы нам известны. У тебя, Бэнкс, надо перекрыть крышу новой соломой.

— И не только у Бэнкса, сэр Ричард…

— A y меня солома на крыше не менялась со времен моей бабки.

— Солома? Вот придумал еще! В наше время нужна хорошая черепица. И в каждом доме. Я говорю…

— И ямы для компоста…

Поднялся галдеж. Лошадь, испугавшись, встала на дыбы. Сэр Ричард резким ударом шпор успокоил ее.

— Мы ничего не упускаем из виду, — сказал сэр Ричард. — У нас большие планы на будущее. Когда будет нужно, вы обо всем узнаете.

Фермеры расступились, как всегда, когда сэр Ричард принимал королевский вид.

— Спасибо, сэр Ричард. Мы знаем о ваших трудностях. Сейчас для всех тяжелые времена. Но у нас ведь семьи; жены все время жалуются, что крыши текут: надо все время передвигать кровати, стены постоянно сырые…

Поток жалоб возобновился, но он прервал его, повторив с мрачным видом:

— Мы все знаем.

Бэнкс протянул правую руку, сэр Ричард — левую. У него на указательном пальце блестел огромный перстень с печаткой, который он надевал не всегда, а обычно в те дни, когда объезжал свои владения. Вид этого перстня на его благородной руке приносил ему тайное удовлетворение и обращал к мечтаниям. Ни несчастья, ни трудности, ничто не могло изменить того факта, что он урожденный сэр Ричард Седжелей из Старборо Кастль.

Бэнкс на секунду задержал его руку, восхищенно сказав:

— Какой прекрасный у вас перстень, сэр Ричард!

— Король преподнес его моему предку Уильяму Седжелею пять веков тому назад вместе со Старборо Кастлем. С тех пор замок и перстень по праву принадлежат каждому наследнику Седжелеев.

Несколько мгновений стояла тишина. Он догадался, о чем они думали: кому отойдет замок и перстень? Ведь наследника-то нет!

Бэнкс опустил голову, словно хотел поцеловать перстень, но не сделал этого и отпустил руку сэра Ричарда. Знали ли они его тайну? Он мог поклясться, что да. Они знали все благодаря своим тонким ухищрениям.

Власть, которую они имели над своими правителями, держалась еще и на этом: раскрыть однажды их тайны, их слабости, их грешки молодости, их тайные связи и в подходящий момент воспользоваться ими.

Сэр Ричард рванул с места галопом. Мужчины глядели ему вслед. Отъехав достаточно далеко, он снял перстень и засунул его в карман куртки. Пустив лошадь мелкой рысью, сэр Ричард обнаружил вдруг, что губы его дрожат. Где найти силы, чтобы выдержать все это? Где набраться мудрости, чтобы она руководила его поступками? Он был одинок, как все правители, которые не могут опуститься до того, чтобы просить помощи. На всем белом свете у него не было ни равного ему, ни более высокого по происхождению. Только его предки могли вселить в него мужество, и сэр Ричард решил обратиться к ним.

Он свернул на дорогу, ведущую в Старборо Кастль и к церкви, выстроенной очень давно для удовлетворения религиозных нужд короля и его придворных. В этой церкви покоились останки Седжелеев с тех пор, как они получили на это право.

Сэр Ричард уже знал то место, где будет захоронен он сам: в том углу, куда опускался луч солнца, окрашиваясь в разные цвета при прохождении через круглые витражи.

Он спешился, привязал лошадь к кольцу и вошел в темную и тихую церковь, думая, что она пуста. Но подходя к нефу, он заметил старого священника, стоящего перед алтарем с огромным серебряным подсвечником в руках. Священник обернулся, удивленный, и протянул ему руку:

— Сэр Ричард! Какой приятный сюрприз! А я вот чиню свечу. Вчера вечером один из певчих уронил ее во время репетиции. Она еще может послужить… эти огромные алтарные свечи ужасно дороги!

— Давайте я вам помогу, — предложил сэр Ричард.

— Что вы! Не стоит беспокоиться. Ну, уж если вам так хочется… подержите подсвечник, пока я…

Сэр Ричард обхватил обеими руками тяжелый подсвечник, а священник поднес к большой восковой свече маленькую горящую свечку, чтобы расплавить воск и приклеить отвалившийся кусок.

Он смотрел на старое, излучавшее доброту лицо и вспоминал, как этот священник еще совсем молодым приехал в Старборо, когда он был совсем мальчишкой.

— По правде говоря, — начал сэр Ричард, — я тоже пришел сюда за помощью. Я не ожидал встретить здесь вас. Мне хотелось… как бы это сказать… поразмышлять над могилами моих предков. У меня серьезные неприятности.

Священник, не поднимая головы, промолвил:

— В самом деле? Мне очень жаль, сэр Ричард. Вот никогда бы не подумал, ведь вы всегда отличались безупречным поведением.

— Вы неправильно меня поняли, — сказал сэр Ричард. — Причина моих трудностей не во мне.

А разве это так? Конечно, ему не могли вменить в вину тот короткий эпизод, случившийся с ним однажды летним жарким днем, когда он встретил Элси, собиравшую землянику, и то лихорадочное мимолетное чувство, охватившее его молодое горячее сердце.

— Твое семя — драгоценно, не расходуй его бездумно, — жестко внушал ему отец. — Ты не только мой сын и наследник. Ты — наследник благородного рода!

Если бы его отец не получил на войне множество ран и у него были бы другие сыновья, он, возможно, не говорил бы так. Но поскольку Ричард был единственным сыном, то к нему относились как к принцу крови — единственной надежде продлить свой род. Возможно, у Ричарда была бы другая молодость — не такая взрывная, не такая бурная, — если бы отец не давил на него с такой силой, подчиняясь своим амбициям.

— Каковы бы ни были ваши заботы, — сказал священник, — я буду рад вам помочь. Ну, теперь будет держаться. Ставьте ее осторожно, прошу вас, пусть воск затвердеет хорошенько. А мы тем временем пойдем на хоры, сядем там на скамью, и вы, сэр Ричард, расскажете мне все, что вас тревожит…