Записки. Том I. Северо-Западный фронт и Кавказ (1914 – 1916) - Федор Палицын

2-ой турецкой армии, катившей свои войска от Диарбекира на Чоглар и вероятно от Харпута до Иелу, нужен был плацдарм для развития своих сил. Нам надо было помешать этому и разбить их при выходе. Требовалось кроме быстроты наступательного действия всеми силами.

Не могу доказать, но мне кажется, что мы упустили дней 8 или 6, а затем стали действовать пакетами, без должного действия объединения в управлении.

Управлял Юденич издали, телеграммами, и так продолжает управлять, несмотря на намек великого князе, что надо быть ближе.

Все действия сосредоточены против массива с вершинами 2260, 2113, 2050, находящегося к W от Огнота и господствующего над долиною Копик-су, по которой пролегает путь на Чоглар – Диарбекир. Это главная турецкая артерия, против этого массива направлены усилия 4, 5 стрелковой дивизий и пластунов целиком, левого фланга генерала Николаева, теперь генерала Крутеня{188}. Восточнее и южнее 4-ый корпус в тесной связи с подтянутыми частями. Операцией и боем управляет из Эрзерума Юденич. Как он ухитряется, не знаю и не понимаю. Это современный наш способ управлять боем за 100 верст, ничего не видя решать по донесениям. Повтора я не постигаю. Почем он знает, находясь в 100–120 верстах, что надо сделать, распоряжаясь по 5-ти верстной карте. И если мы разобьемся, а по потерям очень на это похоже, будут виноваты Воробьев, Крутень и другие, только не он. Противоставляя, как управляются турки, т. е. на месте боя, на что указывает, что корпусной командир убит, будет удивительно, если мы здесь победим.

Проследив с 4-го августа действия наши в этом направлении, можно придти в полное уныние.

К 4-му августа в этом районе, на широчайшем фронте, с севера уже оперировали в направлении на юг: войска Николаева, Дубисского{189} и на юго-западе 4-й корпус. До 7-го упорного сопротивления они не встретили. С 12-го, может быть, раньше, начинают проявляться части 4-ой Кавказской дивизии и, вероятно, 2-ая пластунская бригада, т. е. к тому времени, когда турки начинают нас теснить. 11-го августа Дубисский овладевает высотами 2260, 2413 и 2050 горного массива, которые отдаются 12-го и 13-го августа. Затем мы то наступаем, то отступаем, атакуемые турками. С 20-го мы как будто стали прочнее и с 25-го августа ведем упорные, но безуспешные бои, причем овладеть высотами 2260 не удается, а берем 2113 два раза, в последний раз 28-го и оба раза теряем.

Бесполезное кровопролитие, доводящее 4-ю стрелковую дивизию до 1298 штыков, 3-й полк 5-й дивизии до 4162, 2-ю пластунскую бригаду до 3654 шт. и 4-ю пластунскую бригаду до 2539. И к этим потерям относятся равнодушно.

Теперь с 29 августа они закрепляются. А Юденич, «по современном состоянии связи», считает невозможным переехать из Эрзерума. Теперь оно для атаки излишнее, ибо части после понесенных потерь малоспособны.

Хорошая 18 т[ысячная] 5-ая дивизия загублена. Не скоро ее поправим. Говорят, турки [тоже] потеряли. Потеряли, но меньше, и если они, пользуясь сохранившимися резервами, перейдут решительно в наступление, то будет счастье, если мы только отскачем. Не понимаю Юденича, но не понимаю и великого князя.

Мы как будто не желаем видеть того, что надвигается. Если мы хотели бить турок, а это мы желали, то следовало бить всеми силами, собравшись, а не бросаясь ничтожными. Нанося удар, надо было назначить человека, который управлял бы на месте. Его отличную работу мог регулировать Юденич из Эрзерума, но не вести оттуда бои. А лицо не было назначено, а сам он руководил с закрытыми глазами. Это или непонимание основ, или безграничная самонадеянность. Счастье избаловало. Человек очень склонен при удачах приписывать их своим качествам и достоинствам и редко соглашается, что это сделали другие, и еще реже приписывает это случаю.

Будем надеяться, что враги потрепаны. По-видимому, Юденич ставит последнюю карту на 14-й Туркестанский стрелковый полк, который подходит. Кто же решит куда, и как его направить.

В этой манере вести управление начало всех наших неуспехов и ужасающих потерь.

Я очень мало знаю, что делается по административной части. Не сомневаюсь, что скоро раздадутся вопли, главным образом по отношении сапог и теплого платья. Поворот мыслей у великого князя странный. Он стал на точку зрения тыловых органов, на точку зрения Янушкевича – отправлено или сделано распоряжение об отправке. Несколько раз я слышу подобного рода реплики. Янушкевич как будто всерьез хочет стоять у руля. Боже сохрани войска от этого управления. Все будут виноваты другие, на все будут причины, а войска будут босы, голодны и не одеты в теплое.

Боюсь я этого хозяйства и этого хозяйничания. Но поживем увидим; понятно, я критикую, мне это неприятно, в особенности, говоря о теперешнем времени, когда у меня мало фактов. Но видел работу его раньше, и лучше, если бы он к ней не подходил.

31-го августа

26-го я дал Болховитинову оперативную справку. 26-го я писал Алексееву. Схематически я изобразил ему наше положение.

Болховитинову позволил себе указать, что, по-моему, надо бы сделать в области управления и подготовки.

Соотношение сил немного колеблется, но это не существенно. В конце июля (25-VII) Юденичу положение было ясно; оно должно было быть ему ясно в июне и с этого времени по мере возможности ему следовало приготовиться. Было ли что-либо предпринято, не знаю. Судя по моему знанию людей, привычек их и их работы, думаю, что ничего не было сделано.

Если, начиная с февраля и марта, а затем в апреле были одни упущения, то мало у меня основания думать, что в июне и июле предвидено было и даже подготовлено то, на что можно было рассчитывать в августе. Но и средствами для исполнения Юденич беден и насущные потребности настоящего не удовлетворяются. Но кто же виноват в этом?

Бесспорно, виноват общий уклад работы в тылу, ее дезорганизация и отсутствие организации тыла Юденича. Это последнее – дело его рук. То т безобразный порядок (его слова 20-го мая, сказанные мне), который существовал, им создан и поддерживался, совместно с Болховитиным и другими. Смешно сказать, чтобы придти к сознанию, что порядок незаконен и ненормален, постороннему человеку надо было бороться с февраля по июнь.

И теперь он не может решиться перейти к законному порядку, хотя у него под рукой такой дельный человек, как Карнаухов, готовый работать.

Юденич не предусмотрительный – сибарит. Он не командующий армией, а начальник штаба, таково мое впечатление по моим пребываниям в армии. Войска его не любят и не знают, ибо он не бывает у них. Ум у него не гибкий; но есть упорство и теперь, после ряда успехов, и самонадеянность.

Как же назвать все то, что происходит с конца июля по настоящие дни. С точки зрения оперативной, все происходит в исполнении, при правильном и хорошем замысле, на фу-фу. Брошены части, хорошо брошены, а делают, что хотят, что кажется.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});