Записки. Том I. Северо-Западный фронт и Кавказ (1914 – 1916) - Федор Палицын

4-го мая Ставка. Через полтора часа поеду в штаб. Кажется, чувствую себя бодрее. Протелеграфирую великому князю. Моя программа переговорить с корпусным и с начальником оперативного отделения и Морским штабом{177}, а затем с Пустовойтенко и М.В. Алексеевым. Будут и Лагиш, и По.

25-го мая вечером

21 день ничего не удалось записать, да и сегодня могу только отметить, что 5-го выехал из Ставки, 9-го прибыл вечером в Тифлис, прямо к великому князю. 14-го поехал к Юденичу в штаб армии, подготовляясь в течение 9-14 к поездке и 24 вернулся. Вчера исполнил ряд вопросов, а сегодня я прочел великому князю заготовленный мною приказ, касающийся вопросов устройства армии. Приказ передали Болховитинову, который его проредактирует частью и перепишет.

За это время (т. е. с начала апреля) все происходившее на нашем фронте ускользнуло и приходится знакомиться снова. В общем, дела обстоят не хорошо. Корень нехорошего в укладе всего дела, в отношении штаба армии к делу, в трудности подготовки вообще. Это поверхностные мои выводы и отчасти результат 9-дневной моей жизни в штабе армии. Командующего армией там нет и души в армейском штабе тоже нет. Та к мне показалось. Об оперативных делах со мной не говорили, мое внимание было обращено на организационную сторону дела, на этапы, транспорты, дороги и думается, что в этом отношении сделал много.

8-го июня Сарыкамыш

3-го июня великий князь командировал меня сюда. 5-го вечером, ознакомившись немного, выехал. 6-го вечером приехал, обедал у Юденича, условились насчет работ и вчера переговорил с Л.А. Шаховским{178}, который сопровождал меня в первую поездку в Сарыкамыш. Он мне не только большая, но и в некоторых случаях незаменимая помощь своею рассудительностью, основательностью и хозяйственностью. А как человек – это большая поддержка. Обстоятельства, побудившие великого князя меня послать, было его беспокойство и основательное, могу добавить, и немного запоздалое. 9-го мая я вернулся из отпуска и из Ставки. Первые дни я стал знакомиться с положением и, зная, что на меня возложено государем поручение по делу генерала Берхмана{179}, стал готовиться, т. е. собирать материалы.

Вопрос о тыле стоял все в той же шаткой позиции, хотя великий князь уверял, что он вопрос решенный. 14-го мая великий князь послал меня в Сарыкамыш. До него дошли сведения об отвратительном положении дорог и шоссе, что ничего не делается, узкоколейную железную дорогу не строят, вообще хаос, грозящий дурными последствиями. Та к как князь Шаховской был там в конце апреля и в начале мая, то он поехал со мною.

Вернулся я из Сарыкамыша 24-го мая. Положение было действительно безотрадное. За мною полетели инженеры, генерал Карпов. Благодаря порче дорог и ужасному состоянию транспорта, мало вывозилось, железная дорога подвозила, но не то, что следовало. Скопление на выгрузочных станциях, отсутствие объединения, отсутствие хозяина и каждый день дожди – все это создавало хаос невероятный, при полной беспорядочности управления наверху и внизу. И появилось оно не сразу, а постепенно с конца февраля благодаря отсутствию управления, беззаботности, бессовестности и лихоимства малых исполнителей, беспечности и трудных условий погоды. Подвоз все сокращался, войска в отношении довольствия становились в положение ужасное.

Но где был кое-какой порядок, где была голова, там и при трудных условиях, как например, в Туркестанском корпусе у Пржевальского дело шло даже хорошо. Та к как на словах великий князь передал мне все возможные полномочия, то я был свободен. Первые шаги наши были направлены к выяснению причин и установки организации работ и наблюдения за ними на путях, что скоро было достигнуто; остановил поток фуража, сена, ненужного, и грозящий забить Сарыкамыш и прекратить на время подвоз 5-ой Кавказской стрелковой дивизии. Затем дело пошло. Люди не уклонялись от работы, но без объединения они были беспомощны, но как только были поставлены, дело стало налаживаться; мелкие препятствия были устранены и работа пошла.

Взбудораженные строительные инженеры, поставленные на место с указаниями ответственности, могли спокойнее начать работу – ну и начали. Порядок в руководстве работ установился, и кое-какие средства на нее потекли. Ну и о порядке в Сарыкамыше начали думать. В штабе армии в течение нескольких дней мы с Л.А. Шаховским работали над транспортами и интендантскими частями. Полная беспомощность армейского управления была налицо. Иначе оно и не могло быть.

Выдуманная Кавказом организация управления тыла армии была в таком противоречии с здравым смыслом и законом, что ничего, кроме хаоса, беспорядка и вреда, не могло быть. Все было устроено, чтобы легче и приятнее было верхам. Об этом я докладывал и говорил в январе, а затем настойчиво в феврале, а когда еще ближе ознакомился по возвращении из Ставки, стал бить тревогу в марте.

Болховитинов противодействовал, Янушкевич тянул, и великий князь задерживал. Я доложил великому князю, что переменить должны органы, которые это устроили. Он приказал Болховитинову составить доклад. Доклад, по моему пониманию и на мой взгляд, был нехороший, в нем была неправда. Я написал по этому два доклада, где это высказано, и все это тянулось. Затем заболел, уехал, вернулся 9-го мая. 11-го поехал к Юденичу, чтобы с ним переговорить и устроить.

Легче всего было с Юденичем. Он признал существующий порядок безобразным и на все согласился, ввел некоторые поправки, на которые я сначала не соглашался, но, к сожалению, благодаря житейским соображениям и доводам Юденича, согласился, и принципиально все было улажено.

Вместо стоявшего во главе управления тыла полковника Керстича назначен генерал Карнаухов{180}. Хороший выбор. Но пока он один. Обо всем телеграфировал великому князю, но так как у меня было 1½ дня более свободных, то поехал осматривать Карст и его работы.

9-го июня. Сарыкамыш

Вернулся я 24-го, и в течение дня 25-го и части 26-го все, что требовалось быть оформленным, было сделано и сдано.

1). Строилось шоссе от Караургана до Гассан-калы в 4 и 2 сажени ширины. Полотно было почти готово. Материала, щебня не было и половины. К середине июля строитель инженер Поморцев{181} рассчитывал, и так было предположено генералом Порошиным, довести дорогу до Хорасана, но в 2 сажени ширины, а в августе до Гассан-калы. Работавший подрядчик внушал величайшие опасения и, как это оказалось теперь, истекало из того, что земляные работы были сданы на чрезвычайно выгодных условиях.

Я предложил оставить ее в 2 [сажени], а деньги за шоссирование другой половины употребить на постройку другого шоссе, Балеко-ягаш на правом берегу Аракса. Кроме хозяйственных выгод, получились больше оперативные. Поморцев признал большие выгоды. Юденич согласился, но не очень охотно. Обочиной думали воспользоваться для конно-железной дороги. Великий князь утвердил. Теперь вижу, что конно-железными дорогами нельзя. Впрочем, и местность не позволяет и практически оно выльется в конно-железную дорогу от Хорасана не по обочине.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});