Короли рая - Ричард Нелл

подворье, хотя ей разрешили вернуться домой и скорбеть со своими выжившими сестрами и дальней родней, и Дала полюбопытствовала, не чувствует ли она себя здесь в большей безопасности. Возможно, могущественной «матриархичке» страшно появляться в «своем городе» теперь, когда правила изменились? Эта догадка заставила Далу улыбнуться.

Конечно, девчонке-демону все равно нельзя доверять. Дала могла верить только в Бога и в страх, выросший из ночи ужаса. Она ожидала, что ее враг убедит своих марионеток без громких слов подчиниться, но как именно она сделает это, Дала понятия не имела. И не могла толком знать, возможно ли это и действительно ли Табайя предаст, вплоть до момента, когда это случится. Все, что она могла, – это ждать и испортить веселье им всем, если они лгут.

И вонзить нож в ее черное, скользкое сердце, подумала она с некоторым удовлетворением, но от этого ожидание легче не стало.

Шли дни, и церемония приближалась. Дождь ослабевал, а затем хлестал с новой силой, омывая Орхус, как волны пляж, а Дала использовала те крупицы свободы и энергии, которые имела, совершая долгие прогулки близ подворья. Капитан настоял, чтобы она взяла охрану, но юная женщина с воином была теперь весьма обычным зрелищем, и ей казалось, ее игнорируют, когда она видела простых людей, живущих своей обыденной жизнью. Правда, стало больше мужчин с оружием и меньше бездомных попрошаек, нагло шныряющих по улицам, и еще Дале казалось, будто в воздухе витает страх – чувство ожидания чего-то, с чем никто не мог совладать и к чему невозможно подготовиться.

Но все-таки жизнь продолжалась. Кузнецы ковали железо, строители долбили дерево; торговки по-прежнему сбывали курятину, баранину и конину, а рядом стояли их Избранные или мужчины из низшего сословия – по локти в крови, забрызганные ею, они забивали скот и разделывали мясо.

С некоторым ужасом Дала увидела, что теперь продают и собак, и летучих мышей. Опаленные тушки были зажарены целиком: распахнутые челюсти застыли в беззвучных криках, языки торчали между острых щербатых зубов, словно выхваченных из детского кошмара. Она вгляделась и нашла их вид чудовищным, гадая, случился ли в городе неурожай, или зерно оказалось заложником политических игрищ матрон. Она представить не могла, что будет есть нетопырей, даже умирая с голоду.

Если вы едите чудовищ, подумала она, кем это делает вас?

Во время прогулок она посещала гробницы древних матриархов снаружи Зала Суда – возвышенный холм в центре города, с которого можно было смотреть к Северу, на море, и к Востоку, на огромный, по преимуществу сосновый лес. Это очень красиво, подумала она, но этим видом должны наслаждаться живые, а не мертвые.

Она провела пальцами по рядам высеченных имен и историй погребенных женщин, снова жалея, что не умеет читать, и наклонилась, чтобы вдохнуть аромат цветов и потрогать мягкую зелень подстриженных кустов и деревьев, которые окружали мертвых, как забор. Умерших матриархов никогда не сжигали. Возможно, дабы их никогда не коснулось пламя Носса или, возможно, просто для назидания. Дала этого не знала.

Ей не разрешалось входить в Зал, пока она не станет жрицей, но она пыталась впитывать историю и красоту мировой столицы и святых мест, зная, что после церемонии ей, возможно, придется покинуть это место на годы для службы у наставницы – либо из-за своего провала. Она шла среди людей, пытаясь запечатлеть в своем сознании запахи и звуки цивилизации – запомнить смрад и уродство бедности, сладость и триумф богатства. С каждым шагом она пыталась провести черту сквозь века от Гальдры до нынешнего дня, от идей до процветания, но сомневалась, что ей это удастся. В глазах каждого мужчины она видела голубые озера своего любовника; в улыбке каждой женщины – радость, которую испытывала в его объятиях.

Но риск видеться с ним был слишком велик. День и ночь она противилась, споря и пререкаясь сама с собой, повторяя как молитву, что ее чувства – просто девичья глупость и что они поблекнут. День за днем приближалось будущее, а с ним неуверенность, страх и осознание, что если не сейчас, то, наверное, уже никогда.

В ночь перед церемонией Дала встала с постели, натягивая свежевыстиранное платье среди посапывания других воспитанниц. Ступая на саднящих, негнущихся ногах, она подкралась к никогда не запираемой двери – та не скрипела, если открыть ее, чуть приподняв, – и выскользнула во тьму.

Охранники ждали на своих постах, бдительные и бодрые. Дала, с некоторым облегчением увидев капитана Вачира, приблизилась и выждала, пока он не заметил ее и не зашагал к ней, обшаривая глазами территорию и стены, как будто ждал вспышки насилия, затем оглянувшись на своих людей, не смотрят ли они.

– Один раз напоследок, – сказала она, улыбаясь и стараясь не выглядеть такой застенчивой и полной надежды, какой себя чувствовала.

Эти мужчины никогда не выдавали ее воспитателям – по крайней мере, насколько она знала. Они никогда не останавливали ее, хотя покидать подворье, как это делала она, было запрещено. Впрочем, на этот раз капитан выглядел обеспокоенным.

– Я отправлю с тобой человека, Жрица, ночами опасно. – Он выглянул на улицы, словно уже планировал ее сопровождение.

– Если тебе угодно, капитан. – Дала чуть было не обняла его, хотя сопровождение доставит неудобства, и она не была уверена, что скажет охраннику, чтобы отослать его домой перед своей встречей с Бирмуном. Но, быть может, ничего и не придется.

Ей было известно, что Вачир и его бойцы знают больше, чем говорят, – что он и подобные ему люди Гальдры являлись дозорными на стенах. Чужаками и наблюдателями. У них не имелось ни вождей, ни братьев по оружию, кроме друг друга. Они не были богаты или уважаемы правящим классом и потому не становились мишенями «ночных людей». Дала задумалась: даже если бы они знали все о ней и ее визитах в зал Бирмуна – даже если бы они подозревали о ее темных кровавых делишках – рассказали бы они? И кому?

Вачир проводил ее до ворот и приглашающе вытянул руку вперед. Повернувшись к нему, Дала осмелилась коснуться его щеки. Он вздрогнул, но не пошевелился.

– Твоим дочерям повезло с тобой, капитан. Ты хороший человек.

Он сглотнул и прочистил горло, застыв, пока она не убрала руку.

– Дакар отведет вас, куда пожелаете, Жрица. Его глаза юны и остры.

Он махнул одному из своих людей, который легко соскользнул вниз по лесенке стены, наполовину вытащив из ножен меч, как будто проверяя.

Вачир отвел взгляд.

– Он заберет вас наутро. – Затем он развернулся без лишних слов и занял свой