Испанский садовник. Древо Иуды - Арчибальд Джозеф Кронин

Искренне Ваш,

Дэвид Мори.

Опасения, что она может оказаться занятой, быстро рассеялись. Паренек, вернувшись, передал на словах, что она согласна, и на следующий день, когда он остановился у медпункта, она ждала его снаружи, в свежей белой блузе и серой твидовой юбке, явно сшитой собственными руками, как он решил с одного взгляда, а так как дул холодный ветер, то сверху она накинула то довольно потертое пальто, в котором он видел ее при первой встрече. Хотя молодое свежее лицо все компенсировало, источая невинный запах коричневого мыла, наряд ей не шел и был едва ли лучше того, что наденет на себя деревенская служанка в свой выходной. И все же ее вид понравился Мори, особенно старенькое пальто, так как оно могло предоставить хороший предлог, который он давно подыскивал. Девушку, наверное, будет трудно убедить, но он постарается.

Как чудесно было оказаться рядом с ней после трех дней добровольного воздержания. Она не только была рада его видеть, но и стала непринужденнее, казалось, она с удовольствием предвкушает предстоящую экскурсию. Он чувствовал, что она уже не так робеет в его присутствии. Какое-то время они ехали молча, а потом она сказала:

– В машине гораздо приятнее, чем в автобусе. Как это мило с вашей стороны пригласить меня. Вы очень удачно подгадали. Так случилось, что у меня в Эдинбурге есть дело.

– Тогда мы перво-наперво займемся им, – с воодушевлением откликнулся он. – Просто назовите адрес.

– Дом номер десять «а» на Джордж-стрит, – сказала она. – Центральный офис Африканского миссионерского общества.

Мори быстро взглянул на нее. Их глаза встретились всего на мгновение, прежде чем он снова принялся смотреть на дорогу, но она успела разглядеть, что он сбит с толку, и с улыбкой добавила:

– А вы разве не знали? Дядя Уилли работает в Африке от Общества. Я сама виновата, что до сих пор не показала вам фотографии, но думала, что вы все поняли. Он уже много лет занимается миссионерской деятельностью.

Он не сразу справился с изумлением.

– Нет… я и не подозревал…

– Да, он миссионер. И прекрасно справляется даже в самых сложных условиях. Вы даже не представляете, через что он прошел.

Духовные цели Уилли не вызвали в Мори большого интереса, но, несмотря на это, он невольно проникся ее искренностью и горячностью. На него нахлынуло сентиментальное воспоминание тридцатилетней давности о смышленом мальчишке из Ардфиллана.

– Ну и ну! Хотя если подумать, от Уилли трудно было ожидать другого. Честь ему и хвала за это.

– Я знала, что вы так скажете, – тихо произнесла она.

– Должен признаться… – К этому времени они добрались до окраин Эдинбурга, и короткая заминка на дороге заставила его умолкнуть, но вскоре он продолжил: – Да, должен признаться, меня удивила ваша просьба отвезти вас на… Джордж-стрит. Но теперь я понимаю. Надеюсь, они держат вас в курсе относительно передвижений Уилли.

– Конечно. А кроме того, у меня есть возможность регулярно отсылать ему посылки – это самое меньшее, что я могу для него сделать. Пересылка осуществляется Обществом. Там знают, что ему необходимо, и покупают нужные вещи по разумным ценам.

– А вы, значит, приходите и оставляете деньги?

– Что здесь такого? – беспечно ответила она. – Сумма небольшая. Дядя Уилли достоин гораздо большего. И ведь он мой единственный родственник.

Тогда Мори понял причину, откуда вся эта экономия, – почему у нее плохое жилье, дешевая одежда и скудный рацион. Такая преданность его тронула, но в то же время он возмутился, что она лишена многих полагавшихся ей благ. Внезапно ему захотелось рассказать о всех богатствах, что он имел в своем распоряжении, обо всем, что он мог бы сделать для нее и обязательно сделает. Но чутье предостерегло: нет-нет, подумал он, еще не время; прежде всего нельзя допустить слишком внезапного, чересчур пугающего натиска.

Они приближались к центру города, и, следуя ее указаниям, он свернул с Принсес-стрит у памятника Вальтеру Скотту, проехал вдоль Крейг-террас, затем пересек широкую площадь и остановился у серой каменной постройки – на ярко отполированной медной табличке было указано название Общества. С виду здание напоминало старый жилой дом Викторианской эпохи, который, как он подозревал, был пожертвован неким покойным благодетелем – возможно, благочестивой вдовой городского торговца. Плакаты в окнах демонстрировали, насколько Мори мог судить с большого расстояния, унылые группы истощенных негритят.

– Меня ждет мисс Арбатнот, – сказала Кэти, проворно вылезая из машины. – Я всего на несколько минут.

Она сдержала слово. Едва Мори успел выкурить сигарету «Собрание» – он предусмотрительно захватил из Швейцарии достаточный запас своей любимой марки, – как она вернулась. Часы на приборной доске, которые, как ни странно, работали, показывали всего лишь половину четвертого. Но, бросив на них взгляд, она извинилась, чуть задохнувшись:

– Ой, я заставила вас ждать.

– Ничуть. Все хорошо?

– Прекрасно, спасибо.

– А теперь, Кэти, – сказал он решительно, включая передачу, – вы свое доброе дело на сегодня сделали и на остаток дня переходите в мое распоряжение. Давайте ненадолго забудем Центральную Африку и подумаем немного о себе. Для начала оставим где-нибудь машину и пройдемся вместе по магазинам.

Он нашел поблизости гаражную стоянку и вскоре уже вел Кэти обратно на Принсес-стрит, взяв ее под руку. Солнце ярко светило, в парке напротив еще цвели розы, и холодный ветер шелестел листвой платановых деревьев. А над головой, на фоне бескрайнего яркого неба, возвышались четко очерченные башни Эдинбургского замка, словно вырезанные ножом. Он по-прежнему держал ее под руку и бережно направлял сквозь толпу.

– Разве не красивая улица? – заметила она. – Говорят, лучше Принсес-стрит не найти во всей Европе.

– Это действительно красивая улица, Кэти, – весело ответил он, – и здесь много красивых магазинов, и во всех продаются чудесные вещи.

– Да, – с рассудительным видом кивнула она, – и все они жутко дорогие.

Он расхохотался. У него было превосходное настроение. Живописный вид, солнце, резкий бодрящий ветер – все это наполняло его радостью.

– Кэти, Кэти! – воскликнул он, сжимая ей локоть. – Вы меня уморите. Вот узнаете меня получше и поймете, что больше всего мне доставляет удовольствие тратить деньги.

Она заставила себя улыбнуться сочувственно, хотя не без сомнения.

– Что ж, – практично заметила она, – лишь бы не транжирить.

– Моя дорогая, вы, как никто другой, должны знать: