Семя скошенных трав (СИ) - Далин Макс Андреевич

— Хм, — сказал Кранц. — А наши и штатники после всего, что ты о них узнал, тебе, значит, очень? И глаза на них глядят?

Яр смутился и замолчал. Элиас, худой и жёсткий парень в зашорканной штатовской камуфляжке, коллега Яра, с ожогами, залеченными тем же препаратом, мрачно сказал по-русски:

— В этой войне все… проявил себя.

Правду сказал.

* * *

Грузовик вёл интересный человек.

Вадим Александрович сказал, что его зовут Джек, но парень был явный китаец и по-английски говорил плоховато, а по-русски не говорил вовсе. На обратном пути Джек был не так загружен, как по дороге сюда: к Океану Второму он довёл звездолёт один, а теперь ему помогали Яр и американский пилот, которого штатники звали Инка — понятия не имею, имя это у него, фамилия или ник.

Из-за того, что у Джека появились свободные часы, я сумел его поймать и задать пару вопросов. Наверное, нам надо было взять хоть один дешифратор: я говорил по-китайски ещё хуже, чем он по-английски — но кое-как мы поладили.

Он был не Джек на самом деле, а Шен, но американские коллеги всё время путались, и Шен взял псевдоним. И он был пилотом «фениксов, парящих меж звёзд», китайского КомКона, который до войны был совершенно затрапезной конторой, почти не финансируемой правительством. По статусу фениксы были почти как клуб призрения беспризорных котов. На пожертвования отдельных граждан… ну, не так уж в Поднебесной было много граждан, которых настолько интересовали инопланетяне.

Положение резко изменилось, когда началась война. На фениксов вдруг полился дождь правительственных щедрот… В Китае, оказывается, очень рано узнали, что эмбриональные ткани шедми интересно влияют на наши организмы. Там даже особо не скрывали от общественности, что Китай финансирует войну за вполне определённый бонус — за биоматериал. Частная программа «Тигр ловит снежинки» — это было поначалу. А потом — правительственные программы «Небесная Хризантема» и «Снег, падающий со звёзд». Там ещё шли разговоры о биоматериале, но не уточнялось что и как.

И вдруг всё рывком засекретили, а всех учёных, кто работал с тканями шедми, то ли купили, то ли запугали — интервью они давать перестали и вообще с горизонта исчезли. Зато остались сводки с войны и очень-очень туманные намёки правительства, что весь китайский народ под руководством Великого Кормчего, как только кончится вся эта суета, заживёт совершенно особенным образом.

— Сила тигра, мудрость дракона, — горько усмехнулся Джек. — Мадам Лю собирала информацию. Что-то у неё есть, но я не посвящён. Она скажет вам, скажет людям Майорова.

— А откуда она знает Вадима Александровича? — спросил я.

Шен сделал неопределённый жест:

— Мне она не рассказывала.

На этом мне пришлось от него отстать, потому что его кто-то срочно позвал в рубку.

Я остался обдумывать. Соваться к Кранцу не рискнул. Пытался поговорить с Веркой, но она была занята: сохраняла какие-то особо важные записи, потом настраивала камеру… Я печально подумал, что один тут маюсь дурью вместо работы, но тут меня поймала Тари и прямо-таки выручила: попросила перевести шедийские стандартные радиокоды, «ухо акулы», на английский и русский. Чтобы любой из нашей команды, даже такие необразованные ребята, как Яр или штатники, знал, что делать, если случайно поймает сигнал с маячка кого-нибудь из детей.

Я занялся работой и немного отвлёкся.

Но когда мы вошли в Солнечную систему и связались с этой станцией, мне снова стало не по себе. Очень тревожно.

Я даже завидовал Вере, которая заново зарядила камеру, перепроверила микроаккумуляторы и была спокойна, как слон. У меня сам вид этой станции почему-то вызывал натуральный мандраж.

Я потом уже понял: потому, что у китайских товарищей был уж очень хороший камуфляж. Станция была ровно такая, как в кино про контрабандистов, просто один в один. Казалась нелепой сборной дешёвкой, с оборудованием чуть не из пластика, с въевшейся пылью… и приходило в голову, что невозможно же контактёрам, резидентам ГС и друзьям Майорова работать в этой помойке, на то ли ворованной, то ли списанной технике.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Хорошо замаскировались, в общем. Изображай они астероид, комету или полное ничто — не стали бы менее заметны для спецслужб Земли. Я уже потом это понял. В таком виде интересны, наверное, только какой-нибудь китайской инспекции вроде нашего Управления по борьбе с экономическими правонарушениями. Далеко не Контора, чтоб не сказать сильнее, а Контора мелким ворьём не занимается никогда. Мне тоже было странно заниматься мелким ворьём… но потом-то я сообразил, что к чему.

Наш грузовик причалил к стартовому стенду в громадном ангаре.

Не успели остыть двигатели, как к трапу подошли хозяева станции. Немолодая, но очень красивая, — хотелось сказать, дама в красном вышитом платье-ципао сердечно улыбнулась и развела руки, будто хотела нас всех обнять.

— Как мы рады видеть тебя, Саид, — сказала она по-английски, чисто и чётко, светя улыбкой. — И твоих драгоценных друзей. Вадим не посетил нас?

— Он болен, дорогая, — сказал Саид. — Но мы во всё посвящены. Это Вениамин, это Юлий, это Верочка, а на борту — наши штатовские братья и братья-шедми. И мы все на тебя рассчитываем, Куанг, золотая моя.

— У меня есть хорошие новости для тебя, — сказала Куанг. — Я рада видеть вас всех. Я хочу пригласить вас выпить чаю и побеседовать.

Она посмотрела на Веру, и Вера, кажется, чуть смутилась.

— Здесь нельзя снимать, госпожа Куанг? — спросила она.

— Конечно, можно, — сказала Куанг, улыбнувшись ещё лучезарнее. — Называйте меня, пожалуйста, Розой. Роза Лю, так меня знают на Земле… и в других местах. И снимайте, пожалуйста, всё, что хотите. Вы ведь позаботитесь о том, чтобы это видео не попало в дурные руки?

— Я вам обещаю, — сказала Вера.

— Я верю, — чуть кивнула Роза. — Вы профессионал высокого класса.

Вера покраснела. Роза как-то умудрилась сказать этой фразой намного больше, чем просто комплимент. Я понял, что она видела работы Веры для ВИД-ФЕДа, не одобряет эти работы всей душой, но ценит профессионализм и понимает, как важно, что Вера на нашей стороне.

Роза была контактёром божьей милостью.

Три девушки, хорошенькие, как героини мультфильма, по-моему, кореянки, а не китаянки, за всё это время не сказали ни слова, только улыбались и сияли глазами из-под ресниц: они изображали свиту блистательной Розы. Когда она сделала нам приглашающий жест и пошла вперёд, девушки очень чётко перестроились и теперь показывали, что они уже наша свита.

Мы пошли по ангару к жилым секторам.

На стендах рядом стояли ещё три грузовика, а всё остальное пространство было забито барахлом. Чего там только не было! Нас вели по узкому и довольно запутанному коридору между полными непонятно чем контейнерами, принайтованными к полу и стенам цистернами, закреплёнными штабелями ящиков, затянутых пластиком. Маркировка на этом добре была то китайская, то корейская, то английская, мелькали штампы «для зон искусственной гравитации», «хрупко», «ценный груз», эмблемы Кока-Колы, Нестле, Энерджайзер, каких-то китайских и японских корпораций… В общем, я так и представлял себе берлогу контрабандистов.

Четвёртый грузовик, стоящий поодаль, грузили. На погрузке работали только мехи, кондовые такие, посконные мехи, как в видеороликах начала века, но рядом зачем-то ошивались несколько крепких мальчиков с совершенно криминальными физиономиями. При виде нас они, впрочем, разулыбались и поклонились. Госпожа Лю уже производила впечатление крёстного отца… или, что по обстановке точнее, крёстной матери.

Через то ли склад, то ли трюм, забитый ещё плотнее, чем ангар, мы прошли в жилой сектор. Единственное, что тут было хорошо — это просто замечательные гравитаторы и вентиляция: дышалось легко и вес ощущался, как на Земле. Остальное соответствовало барахлу в ангаре, охранникам на погрузке и общей атмосфере. Мы шли по тронутым ржавчиной и зашарканным стальным мосткам, вдоль стен, заклеенных между торчащих кабелей рекламными плакатами с гибкими ориентальными красотками, прикрытыми прозрачным шёлком, и мультипликационными девочками с бюстами, как воздушные шарики, под мигающими лампами, мимо раскрытого настежь блока жизнеобеспечения, над которым красной масляной краской кто-то намалевал «ОСТОРОЖНО! КИСЛОРОД ПОД ДАВЛЕНИЕМ!» Будь я китайским инспектором, содрал бы взятку и свалил бы как можно скорее, подумал я — и понял, что да, тут работают профессионалы.