Ладонь, расписанная хной - Аниша Бхатиа

class="p1">— Нет. Это не мой босс, — вру я без зазрения совести. Хотя теперь у меня есть американский босс, с которым мы постоянно на связи. — Просто мужчина, очень на него похожий. А теперь закрой рот и пойдем.

— Кто тебя так разозлил? Или ты нервничаешь перед свадьбой?

— Да. Нет. Меня никто не злил. — Я вздыхаю и беру ее под руку.

Она останавливается и тормошит меня:

— Зи, что происходит?!

— Не знаю, — смотрю я ей в глаза. — Правда не знаю.

— Дело в Лалите? Ты никогда о нем не рассказываешь так, как рассказывала про Амана. Поэтому я точно знаю, что дело в нем.

— И да и нет. — Я так и не призналась ей, что еду в Нью-Йорк и что не выйду замуж за Лалита. Как не рассказывала о том, что мы с Лалитом совершенно не подходим друг другу. Я вообще никому и ничего не говорила.

Вы спросите почему? Потому что я чувствую себя неудачницей. Той, что не смогла поладить с Бриллиантовым Женихом и прожить жизнь добродетельной жены. Нет, я уверена, что Пиху обязательно посоветует отменить свадьбу и не выходить за мужчину, который мне не нужен, и так далее. Но, кажется, от этого стало бы только хуже. Мне не нужна помощь в принятии жизненно важных решений. Так, кажется, меня потянуло на сентиментальность. Пора веселиться!

— Что-то ты темнишь. Ну ладно. Не торопись.

Я просто улыбаюсь ей, и в эту улыбку вкладываю все: надежду, тоску, нетерпение и муку.

Спокойствие, Зоя, только спокойствие…

Ты все им расскажешь, когда вы будете на месте.

Пиху берет меня под руку и прижимает к себе так, будто не хочет отпускать, и мне тут же становится стыдно за свою скрытность.

Мы прикрываем глаза козырьками из рук, несмотря на то что у всех есть солнцезащитные очки, и отправляемся к стоянке такси. Аиша, Камия и угрюмая Таня следуют за нами. Когда мы усаживаемся в заказанную заранее машину, Пиху поворачивается к заспанному водителю:

— Гостиница «Тадж Алибаг», пожалуйста.

Пожилой водитель потягивается и зевает, и кислый запах от его дыхания наполняет салон. А потом он, притворяясь, что не замечает шумных пассажирок, пытается снова закрыть глаза.

— Простите! — Пиху ощутимо шлепает его по плечу. — Гостиница «Тадж Алибаг». Пожалуйста.

— Аре, хо баба, — говорит он на маратхи.[54] — Дети, имейте терпение. Я только проснулся после полуденного сна.

Он касается серебряного креста на шее, возносит молитву и заводит машину.

— Ну что, куда вы поедете на медовый месяц? Неужели и правда в Исландию? — спрашивает Камия, и к ней тут же присоединяется Аиша.

— Билеты уже забронировали? — Она все еще немного подавлена, но уже гораздо веселее, чем несколько недель назад.

Только Таня молча сидит на переднем пассажирском сиденье, не задавая мне никаких вопросов. Понятно, что она не выказывает интереса к моему медовому месяцу с «идеальным мужчиной», с которым сама когда-то «встречалась».

— До твоей свадьбы осталось всего три недели. Ты счастлива? — спрашивает Камия, когда мы выезжаем из зоны причала. Уверенная в положительном ответе, она смотрит на сверкающее море, и на ее губах играет улыбка.

Пиху выгибает идеальную бровь и смотрит на меня пронзительным, понимающим взглядом.

Меня опять начинает тошнить. Мне нужно пиво. Отчаянно.

ГЛАВА 20

ЗЕМЛЯ ВЫЗЫВАЕТ ЗОЮ

— Добро пожаловать в «Тадж Алибаг», мадам! Вы прибыли на съезд современного и постмодернистского искусства? — Молодая администратор в сари смотрит на нас искусно подведенными глазами.

— Нет, мы сами по себе, — отвечает Камия.

Съезд современного и постмодернистского искусства? Как интересно. Я вытягиваю шею, чтобы прочитать информацию в разноцветном буклете, лежащем на столе администратора.

«…Может, у меня еще есть время, чтобы пожить так, как хочется мне».

Подчиняясь порыву, я достаю телефон, фотографирую буклет и отправляю его тетушке Бу со словами:

«Ты говорила, что хочешь прожить свою собственную жизнь».

— О, прошу прощения! Теперь я вижу, что вы бронировали виллу для некурящих с видом на море со своим бассейном на две ночи. Минуточку, я уточню.

Администратор исчезает за компьютером. Здесь множество арок и резьбы по дереву — в подражание курортам Гоа. Эта девушка кажется мне странно знакомой. Почему?

— Из-за съезда у нас много гостей, мадам, но не беспокойтесь. — Она вернулась и умудряется разговаривать и печатать на своем компьютере с устрашающей скоростью. — А гостям, прибывшим на выходные, мы предлагаем пиво за счет заведения. — Жестом она указывает на портье в ливрее, который сопровождает нас к столику возле колонны в фойе.

Там стоит огромный кулер с маленькими бутылочками пива «Кингфишер», плавающими в том, что некогда было льдом. Пиху с Аишей, до этого слонявшиеся по фойе, тут же устремляются туда и хватают по бутылке. К ним присоединяемся мы с Таней, и вся наша компания собирается возле пивного кулера, как цыплята вокруг наседки. Отстает только Камия, которая все еще стоит возле стойки администратора.

Звякает телефон, и я приказываю сердцу успокоиться. Нельзя же получать инфаркт с каждым сообщением, ожидая известий от Арнава. Сейчас мне отвечает Шейла Бу:

«Ты в „Тадже“? Не знала, что поедешь именно в этот отель».

«Тебе тоже надо быть здесь, на этом съезде».

«:):);-);-)».

Два смайла и два подмигивания? А с чего это она подмигивает? Неужели собирается сюда приехать? Нет, она бы сказала. Да что это я, анализирую смысл смайлов от несведущей в контексте тетушки? Надо же, как я вымоталась.

Таня потягивает бесплатное пиво, прислонившись к колонне и глядя на огромную грудь администратора со смесью восторга и зависти. А потом бросает шепотом в нашу с Пиху сторону, ни к кому конкретно не обращаясь:

— Какая дешевка!

— А по-моему, нормально, — говорю я.

— Я тебя умоляю, Толстуха, что ты можешь знать о косметике? Ты только посмотри на эту основу! На два тона светлее ее собственной кожи, как будто кто-то налепил ей на лицо рисовой бумаги! — плюется Таня и хватается за свой черный чокер так, будто он ее душит. — Зачем наносить два слоя основы, а затем еще и пудру при таком тусклом свете? И это я еще ничего не сказала про эту отвратительную розовую помаду!

Ну да, гот учит искусству макияжа. Но в чем-то этот гот прав: что я могу знать о косметике, если у меня всю жизнь были одна подводка для глаз, одна пудра и три оттенка коричнево-вишневой помады?

— Она вполне может быть одной из тех секретарш, — хихикает Пиху между громкими глотками «Кингфишера». — Ну, тех,