Ладонь, расписанная хной - Аниша Бхатиа

в Нью-Йорк? Этого я не знаю. Понятно, что она никогда не предложит отменить свадьбу. Даже после нашего разговора. Шейла просто не такой человек. И она все еще моя тетушка. Со всеми вытекающими. Вот в кого ее превратили время и сожаление о несбывшемся. Но несмотря ни на что, я ощущаю ее молчаливую поддержку. Она ничего не сказала моим родителям, за что я ей искренне благодарна.

А ведь мне еще предстоит добраться до Нью-Йорка. И это наверняка будет так забавно, что сможет вдохновить авторов сценок для комедийного шоу. Из тех, где за кадром слышен зрительский смех. Да, именно такой смех и будет достойным обрамлением истории моей жизни. Судите сами. Я все еще бегаю по магазинам за покупками к свадьбе, одновременно ведя переговоры с будущим американским шефом. Его забавный акцент нью-йоркского янки непостижимым образом вплетается в калейдоскоп текстильного рынка Ладжпат: крики торговцев, размахивающих тканями, шипение кулча, обжариваемых в масле.

Я как шпион, ведущий двойную жизнь, вот только меня от этого постоянно тошнит. Да, и в моем случае нет ни оружия, ни дорогих машин, ни обнаженных девушек Джеймса Бонда. Интересно, а самого агента Бонда когда-нибудь тошнило? Мало того, как оказалось, я должна быть в Нью-Йорке именно в день своей свадьбы.

Мы стали чаще встречаться с Лалитом. Да, раз в неделю — это часто. На свиданиях мы ровно пять минут разговариваем, а потом достаем телефоны и утыкаемся в них.

«Как дела?»

«Хорошо выглядишь. Кажется, ты похудела».

«Спасибо».

«Как идет подготовка к свадьбе?»

«Замечательно».

«Вот и хорошо».

За эти пять минут мы успеваем обсудить поездку на медовый месяц в Исландию, потому что, по словам Лалита и его родителей, Гренландия больше не в моде.

Голубая лагуна в Гриндавике? Конечно. Вулкан Майлифеддь? Разумеется!

Да, я — ужасный человек и самая эгоистичная дочь на свете. А еще слабак и размазня.

Четыре дня назад у меня чуть не взорвался собственный вулкан.

Мы были в Баадшахи, очень модном ресторане в Бандре, где официанты одеты как солдаты Империи Великих Моголов семнадцатого века, только в руках вместо мечей держат айпады. Семейный ужас: кланы Сани и Курана полным составом. Мы ничего конкретного не праздновали, потому что выходцам из Пенджаба повод для праздника не нужен. Лалит, сидевший рядом со мной на темном изогнутом диванчике, с громким стуком выронил вилку, стоило мне упомянуть о девичнике в Алибаге. А потом он так быстро сменил тему, что если бы я была любящей, ревнующей, в общем, настоящей невестой, то не спустила бы ему этого. Обязательно потребовала бы объяснений, почему его не интересует мой девичник и что за призрак из Алибага так его напугал.

Но потом он сказал:

«Зоя, прошу тебя, возьми уже с собой завтра на пилатес паспорт. Ты и так все затянула. Турагенту надо получить для нас исландские визы и забронировать билеты».

В этот момент все мысли о девичнике вылетели у меня из головы и упали на пол вместе с моей ложкой.

«Эээ… паспорт? Хорошо…» — пролепетала я.

А когда что-то грохнуло в кухне, у меня чуть не приключился инфаркт. Я сидела и убеждала себя, что где-то там просто разбилось несколько тарелок и это вовсе не звук, с которым трещит по швам моя жизнь. Это еще не он.

Папа же внимательно посмотрел на меня поверх очков своим понимающим взглядом. Казалось, он понял, что я что-то затеяла. Пока не разобрался, что именно, но подозревал, что это дорого обойдется всем.

Надо было ему все сказать за тем ужином. Лалиту, конечно, не отцу. Схватить его за руку, оттащить в вонючий ресторанный туалет, позволив людям думать все, что им заблагорассудится. Сказать правду. Что не могу выйти за него замуж, что вижу, он тоже не хочет на мне жениться, что я уезжаю в Нью-Йорк. Я уже сдала паспорт в американское консульство для оформления рабочей визы.

Однако я молча сидела в окружении нашей шумной семьи, спорившей о свадебном меню, лакомившейся мелким маринованным луком, острыми лепешками наан и кремовым карри. Так что же выбрать? Бирманскую кухню? Или итальянскую? Или монгольскую? А давайте объединим все три и выделим специальный буфет со специальным обезжиренным меню на пятьсот человек? Чудесно!

Так и вышло, что я стала всех избегать. Родных — дома. Жениха — по телефону. А на работе — босса, после того как мы перестали переписываться, чего мне ужасно не хватало. Поэтому я без всякой диеты и самоистязания в спортклубе сбросила четыре килограмма, чем привела в неистовство Лалита и его родителей. Не приложив к этому ни малейших усилий.

Будь ты проклята, Вселенная!

Я очень благодарна Пиху и Камии за эту возможность уехать от всего. Эта девчачья поездка пришлась как нельзя вовремя. Пляжный рай находится всего лишь в часе езды от моей работы. Ну хорошо, раем я назвала его с натяжкой, но здесь чистые пляжи и намного меньше людей, что для жителя города уже настоящий подарок.

Я мечтала, как, ни от кого не прячась, ничего не изображая, буду отдыхать на пляже, есть жареные морепродукты и пить пиво.

А еще меня ждут брауни. «Особые» брауни.

Это мой двадцать седьмой день рождения и девичник, два в одном. На самом деле девичник мне не нужен, но подруги об этом еще не знают.

После этой поездки, вернув себе стойкость духа, я поговорю с Лалитом, спокойно и уверенно, как человек, привыкший решать важные проблемы самостоятельно. А потом сяду и объясню все моим родным. Каждому отдельно. Так проще убедить их, что я действительно не могу выйти замуж за Лалита. Все разговоры будут идти тет-а-тет, в этом залог успеха.

И вот паром наконец пристает к шаткой пристани в Мандве. Мысли о закатах, вкусной еде и подругах, уже едущих сюда, ко мне, поднимают настроение и чуть облегчают тяжесть на сердце. Я так погружена в размышления, что, сойдя с парома на причал, усевшись на металлическую скамью и уговорив себя не думать о животе, выпирающем из-под майки, целое мгновение не узнаю бархатный голос, прозвучавший прямо возле уха:

— Здравствуйте, Зоя.

Мое бедное сердце.

Арнав.

Сияппа, сияппа, везде вокруг меня.

Я не думала, что в жизни может все настолько идти кувырком.

— Эээ… здравствуйте.

Вот он, сухой, мускулистый, в белоснежной отутюженной рубашке в голубую полоску, серых брюках и черных костюмных туфлях. Он что, родился сразу в офисной одежде? Может, просто никогда не слышал о шортах? И о шлепанцах? Держу пари, он и