Мемуары гейша - Maryna Ostromyr

девчонки.

— Не так противно, как мне казалось раньше, — сказала Милли.

Ну, знаете! Обычно дамы отзываются о его стараниях совсем по другому. Не так противно, надо же…

— Ты не противный. И тактильный контакт может быть не отвратительным. И вот это все тоже…

Спасибо и на этом!

Потом они в постели играли “в города”. Потом в “крокодила”. Потом Милли принесла кофе. Потом сказала:

— Я лучше всех других знаю, как важны тренировки и репетиции для того, чтобы достигнуть успеха. Давай еще раз!

— Милли, тебе это действительно нужно? — спросил Макс. Эльвира учила, что решение девушки должно быть осознанным. Рассказывала о своем печальном опыте, говорила, как нельзя…

— Хочу, чтобы было, как в кино! — строго сказала Милли, — как я могу петь о любви и телесных отношениях, если не знаю, что это такое… Мне надо добиться успеха в этом.

Ох! Макс вздохнул и, стесняясь и заикаясь — что было с ним нечасто, начал читать Милли лекцию про психологию и физиологию сексуальных отношений. У Милли был такой серьезный вид, будто она сейчас конспектировать будет. Эта девушка из калифорнийского шоубиза, а понятия такие, как будто только с фермы амишей приехала, вообще ничего не знает. Ей же девятнадцать лет, а не четырнадцать…

— Спасибо, Макс, — сказала Милли, законспектировав в уме, — Ты такой умный…

Никто еще не называл его умным за такое!

— …теперь мне все гораздо понятней. Думаю, будет лучше. Давай еще!

Макс вздохнул, считал это не совсем правильным, но сказал галантно:

— Как хочет моя дама.

Милли смеялась. Ее еще никто не не называл “дамой”.

Через десять дней Макс начал беспокоиться. Связи с миром не было, седой “господин Морис” не показывался. Что им делать? Не могут же они тут сидеть вечно. Но принять решения не мог.

Милли снова стала странной. Новый опыт запустил какие-то процессы в ее голове, она стала задумчивой и неразговорчивой. Как обычно, говорила, что в голове у нее“ свое кино”, говорила, что думает над новым проектом, Макс ее пусть не отвлекает…

Макс, как золушка, выполнял поручения хозяина — косил траву, чинил чердак, потом взялся за покосившийся заборчик… У забора познакомился с соседом, тот помог ему с починкой. Сосед был очень рад, что дом не пустует. После того, как умерли старички, которые жили здесь, их наследник — какой-то он им там родственник, не жалует их улицу своим присутствием.

— Нелюдимый мизантроп, этот Морис, — рассказывал сосед, — вот, старички были компанейские, много повидали, много рассказывали… А этот, хоть и поможет всегда, и здоровается вежливо, за много лет всего пару слов сказал…

Сосед удивлялся, почему новый владелец не продал дом — у них неплохой район, не сдал квартирантам. Даже спросил его как-то об этом. Господин Морис, с несвойственной ему чувствительностью, заявил, что это дом дорогих ему людей, он не может расстаться с ним.

— Но за домом же нужно следить! — сосед был очень недоволен, что пустой дом понижает уровень недвижимости всего района, — Пустой дом разваливается, сами видите… А вы кто господину Морису?

— Я его партнер по боксу, — скромно сказал Макс.

— Да, спорт он любит… Вы же видели спортзал у них в подвале?

Макс подтверждающее кивнул, но ничего не он видел. Тут еще и подвал есть, еще и там надо что-то чинить…

Подвал производил впечатление, там действительно был спортзал — тренажеры разных видов, бойцовские груши разных размеров, прекрасная вентиляция…

— Ух, ты! — восхитился Макс и понял, что теперь скучно ему не будет. Иногда даже Милли присоединялась к нему, в перерывах сеансов “своего кино”, но все чаще она сидела над письменным столом или расстроенным пианино.

Милли заявила, что лучше они будут вместе спать в ее большой кровати. Макс ей подходит, он смирно спит, не дергается… Когда они спали на диване в доме того господина на “феррари”, Макс вообще не шевелился — то, что нужно… И теперь, когда они стали близки, им полагается спать вместе. И теперь пусть целует ее не как папа — в лоб, а как бойфренд — в губы. Только без языка. Если не хочет, чтобы ее парализовало…

Макс очень старался не смеяться. Эта Милли точно не такая, как все — так думает по особому, и говорит… Да уж, конечно, парализует ее от его языка, как от яда змеи. Никогда у него не было такой ржачной девчонки.

Милли Филис — мировая знаменитость и миллионерша — его девчонка? Во сне такое не привидится.

Макс, с помощью хозяйственного соседа, перечинил в этом доме все, что можно, вместе с Милли вымыли все и проветрили. А потом Милли снова погрузилась в себя, сказала, что сочиняет новую песню, а Макс пусть ей не мешает. Он мешает даже, когда тихо сидит. И когда в спортзале тренируется, тоже. Она стесняется сказать почему, но лучше пусть Макс пойдет погуляет.

Макс отправился гулять. А то за все время здесь, он не уходил дальше конца улицы, где был магазин. И даже не знал, в каком городе они находятся. Но и сейчас не мог уйти далеко, только так, чтобы видеть дом, не идет ли кто — Милли там одна. Сел в кафе, возле магазина — оттуда отлично видно их калитку, купил самое дешевое мороженое… К нему тут же подсела пожилая мама соседа. Потом еще две ее приятельницы, тоже с их улицы. Они купили “милому мальчику” самое дорогое мороженое, пирожные и кофе. Макс сначала отказывался, но, почувствовав публику, несознательно вошел в свою любимую роль внука, и с удовольствием начал лопать все эти пирожные. Честно признался, что денег у него сейчас немного, ждет обещанной зарплаты, поэтому одно пирожное завернет для своей девочки… Да, она иностранка, американка, плохо говорит, очень стесняется… Хорошая девочка, из приличной семьи. Нет, не курит… И вон то еще заверните, пожалуйста. Ладно, и это тоже. Большое спасибо!

Пожилые дамы умилялись, угощали Максика еще и еще, рассказывали все сплетни их улицы. Ну, конечно, Макс не устоял, чтобы не расспросить их про “господина Мориса”. А то Максик знает его только, как