Не время для славы - Юлия Латынина

Смуглый широколицый Шамиль заулыбался. Оператор крупным планом взял «стечкин» у него на боку.

– Ты что снимаешь, – закричал Джамал оператору, – ты что, оружия не видел? Ты это снимай! Вот это снимай!

Трубы завода горели на солнце, и оператор лихорадочно снимал черноволосого, поджарого как рысь Джамала и увешанных оружием охранников на фоне серебряных куполов реакторов и стальных минаретов ректификационных колонн.

«Я сделал это».

Черт возьми, он сделал это. Он выполнил завещание Заура и выстроил завод. Здесь, в этой земле гор и мечетей, он создал кое-что, что вздымалось выше них. А еще он думал, что он создал нового Алихана. Что он создал мальчика, который хотел жить.

«Что бы сделал Джамал, если бы сын его поступил, как Алихан? Он бы его убил».

– Джамал, – вполголоса сказал Кирилл, – нам надо поговорить. Сию секунду и перед встречей с Забельцыным.

* * *

Они поднялись в кабинет через десять минут. За двойными звуконепроницаемыми дверями прямо на столе лежали штабные карты, и пахло потом и табаком, и, заходя, Кирилл краем глаза заметил в широком предбаннике Забельцына: тот разговаривал с командующим учениями. Сэр Мартин был еще где-то на заводе.

Дверь в кабинет захлопнулась, и Кирилл остался с Джамалудином наедине.

Джамалудин сиял. Он словно помолодел, – впервые после смерти Заура, и он стоял посереди кабинета, высокий, худощавый, в безукоризненной белой рубашке и светлом костюме в тон галстуку, и ничего не было в нем уже от полевого командира, не считая черных мертвых глаз с багровой искрой и ободка разбитых часов возле бриллиантовой запонки на отвороте белого, как пенопласт, рукава.

– Послушай, Джамал, – сказал Кирилл, – у нас есть шанс оставить себе пакет. Но для этого ты должен послушаться меня. Сейчас не время учить сэра Мартина шариату.

– Что?!

Нестерпимая, дикая обида на сына вдруг переполнила Кирилла. Алихан предал не только отца: он предал свой народ. Он больше не был тупым сельским мальчишкой, живущим сплетнями на базаре и бреднями в Интернете. Он был в Вашингтоне и Флориде, Токио и Марселе, он видел мир, он знал, куда ведет дорога, пролегающая вдоль ствола автомата. Она ведет не в Рай, чтобы ни говорили там фанатики всех мастей. Она ведет в кучу дерьма посереди моря крови.

Кирилл открыл рот, чтобы сказать одно, а сказал вдруг совсем другое.

– Где мой сын? – закричал Кирилл.

В глазах Джамала было одно вежливое недоумение.

– Я видел пленку. Это все Хаген? Хаген, да? Он всюду сует свой палаческий нос!

– Про Хагена, – сказал Джамал, – ты будешь мне говорить в его присутствии. Что ты сказал про пакет?

И тут Кирилл вдруг вспомнил историю, которая случилась три месяца назад. Эту историю обсуждали шепотом, потому что Джамал очень не любил, когда ее обсуждали. Какой-то полковник ГИБДД ехал по трассе на служебной машине, и боевики прижали его к обочине и стали по нему стрелять. Они убили водителя и вышли, чтобы добить полковника, а он закатился под машину и начал стрелять в ответ. Он убил двоих и третьего ранил, и когда этого третьего забрали в больницу, то оказалось, что это племянник Джамала – сын его двоюродной сестры.

Джамал был в это время в хадже, и глава МВД решил выслужиться перед хозяином республики; он уволил полковника и завел на него уголовное дело по стрельбе по прохожим. Джамал вернулся через два дня. Он поехал в больницу и поговорил с племянником. А потом он вынул пистолет и выстрелил ему в лоб.

– Отдай мне сына, – сказал Кирилл, – и я назову тебе убийцу Заура.

– Что?! Что?!!

Дверь распахнулась. На пороге стоял улыбающийся Забельцын.

* * *

Кирилл отшатнулся к окну, и в ту же секунду за плечом Забельцына возник сэр Мартин. Кабинет вдруг заполнился шумом и голосами свиты.

Забельцын улыбнулся и подошел к круглому столу, заваленному штабными картами, и Марк Сорока с угодливым полупоклоном протянул ему кожаный кейс с компьютером и бумагами. Сэр Мартин сел за стол.

Кирилл понял, что судьба республики лежит на этом столе.

В голове его паровой молот заколачивал гвозди. Белое солнце било сквозь бронированные окна, и со стены в глаза Кириллу смотрел трехметровый портрет Заура. Все решалось здесь и сейчас, а Алихана в этот момент, возможно, убивали, где-нибудь в подвале резиденции.

«Джамал, Джамал, я построил тебе завод, а ты убил моего сына».

Свита уже текла из комнаты.

– Шамиль! – вдруг позвал Забельцын.

Шамиль Салимханов остановился у выхода, и вместе с ним остановился его брат Магомед-Салих. Три недели назад Магомед-Салих возглавил личную охрану Джамала.

– Шамиль, – насмешливо спросил Забельцын, – ты и вправду готов пойти в буровики?

– Все лучше делать дырки в земле, чем в людях, – ослепительно улыбнулся Шамиль.

Джамал и Магомед-Салих расхохотались. Забельцын засмеялся тоже, хлопнул обоих братьев по плечу, и сказал, обращаясь к сэру Мартину.

– Sir Martin! You should invite these two to London. They say they’d rather drill holes in earth than in people [13].

Сэр Мартин расхохотался тоже. Последний оставшийся в кабинете телеоператор снимал, как завороженный.

Потом Шамиль положил телеоператору руку на плечо и повел его прочь, и через секунду дверь за свитой захлопнулась. Хозяева остались вчетвером.

* * *

Заразительная английская улыбка сползла с лица сэра Мартина, как кожица с обваренного лука, и оно вдруг сделалось квадратным и строгим, как топорик. Его светло-серый однотонный галстук был заколот плоской платиновой булавкой, и от него, как всегда, пахло одеколоном, Западом и успехом.

– Господин Забельцын, – без предисловий сказал сэр Мартин, – Navalis Avaria is on the verge of bankrupcy and this republic is on the verge of war. Your government has not carried out a single promise. What I need right now, right here, is for Mr. Kemirov to be appointed as president and for your troops to leave this republic immediately after these so-called military exercises. Otherwise I shall stop the project [14].

Забельцын пожал плечами и молча вынул из портфеля бумагу. Бумага была украшена гербом России и печатью, и слева вверху на ней был исходящий номер. Забельцын не выпустил документ из рук, а так и продолжал держать его двумя пальцами, словно морковку, перегнувшись через стол.

– Что это? – спросил сэр Мартин.

– Указ о назначении Джамала президентом, – ответил Кирилл.

Сэр Мартин чуть поднял брови.

Джамалудин вынул из лежавшей рядом с ним папки скрепленную пачку листов и протянул их через стол Забельцыну.

– А это что? – спросил сэр Мартин.

– А это, – сказал Семен Семенович, – свидетельство высокой сознательности и гражданской ответственности частных акционеров «Навалис Авария», которые решили передать компаниям, представляющим российское государство, двадцать пять плюс один процент акций. Из тридцати пяти у нас имеющихся.

Сэр Мартин, высоко подняв брови, взял документы из рук Забельцына и принялся их листать.

Согласно договору, блокирующий пакет Navalis Avaria уходил от трех кипрских оффшоров двум небольшим лихтенштейским компаниями, одну из которых звали Zarya, а другую Svetlana. Общая сумма сделки составляла два миллиона долларов, – хорошо, что не два миллиона подсолнечных семечек.

– Cyrill, are you sure that these companies really do represent the Russian state [15]? – спросил сэр Мартин.

– I am sure [16], – ответил Забельцын.

– И в обмен на эти акции вы назначаете Джамала президентом? – уточнил, все так же улыбаясь, сэр Метьюз.

Семен Семенович улыбался из кресла, сухой, подтянутый, как швейцарский банкир, в темно-сером костюме и коричневых начишенных туфлях, впечатление от которых слегка портили белые носки.

– Not exactly. For this we need another forty percent. From you, Sir Martin [17].

«Сукин ты сын. Ах ты сукин сын».

– Which means that the state wants thave control [18], – с ледяной улыбкой уточнил англичанин.

Забельцын развел руками и рассмеялся.

Сэр Мартин встал.

– Cyrill, we’re leaving. Will you please call the pilots? The negotiations are over. And so is the project [19].

– Вы не закроете проект, сэр Мартин, – голос Забельцына был суше обвинительного заключения.

– Вот как? Почему же?

– Во-первых, в случае вашего отказа глава Navalis Avaria будет объявлен в международный розыск за соучастие в терактах.

– Вот как? И каких именно?

Семен Семенович протянул сэру Мартину толстую папку с прилепленным скотчем диском.

– Я имею в виду захват российской парламентской делегации на Красном склоне. Господин Водров принимал в нем основополагающее участие. Это именно он привел террористов на Красный Склон.

– И кто были террористы? – нахмурясь, спросил сэр Мартин.

– Джамал Кемиров.

– Кирилл, это правда?

– Конечно, правда. И главная причина их трогательной боевой дружбы, – отозвался Забельцын.

Сэр Мартин, чуть подняв брови, вопросительно посмотрел на главу своей дочерней компании.

– Семен Семенович, – улыбнулся Кирилл, – ну почему бы вам тогда не рассказать все до конца? Причина, по которой мы (Кирилл выделил это «мы» так, что, пиши он мелком на школьной доске, мелок наверняка бы раскрошился) взяли в заложники делегацию, заключалась в том, что тот человек, который ее возглавлял, отдал приказ о взрыве роддома в Бештое. Вздумаете рассказать, что я международный террорист, – а я расскажу, что Россия сама взрывает у себя роддома.