Последний писк полковника Зарубина. Детективная повесть - Сергей Попов

Валики плавно двигались, и все тело Владипути так же плавно поднималось и опускалось им в такт. «Ой, и делать-то ничего не надо – кровать все сама за меня и за тебя делает. Вот это я понимаю секс! – не скрывала своего восторга Владипутя. – Давай такую лежанку купим!» Я промолчал, а сам подумал: «Интересно, а из каких соображений этот умелый рукастый костоправ наделал столько механизмов – чудо-кроватей? Зачем они ему?»

Утром я соскреб булавкой из-под ногтей своей спящей знакомой то, что так боялся растерять за ночь, завернул в какую-то бумажку и спрятал в карман. Такой «отчет» о ночном происшествии вполне удовлетворил мое начальство.

Глава 3. …А вы груди считать умеете?

«Через полчаса пойдешь отдыхать, а пока еще посиди тут». – сказал Платон Филиппович после того, как выслушал мой доклад о ночном происшествии.

«Легко сказать отдыхать, – подумал я. – А кто будет за меня налаживать мою личную жизнь?» И, воспользовавшись тем, что начальник отдела погрузился в свои дела, я стал думать о Гале Лейкутович, той самой ученице 11-го класса «А», игрока в хард-болл.

Итак, как бы мне напомнить о себе этой Гале? Единственный способ позвонить по телефону и пригласить на свидание. А куда пригласить? – В ресторан или в ночной клуб, а вдруг это ее к чему-то обяжет? Я бы не хотел строить свой роман на обязательствах с ее стороны. Мне нужны только чувства. Пригласить на дискотеку? – Но там гремит музыка, все трясутся, прыгают – не то место, куда можно пойти, чтобы полюбоваться Пречистой Девой. (Я именно так стал упорно называть Галю – Пречистая Дева). Я вдруг понял, что хотя не знаю, куда пригласить это полубожественное создание, но я твердо знаю, какие цветы я ей подарю. Это будут не банальные розы, и не революционные гвоздики, это обязательно будут герберы, да, это будет букет, составленный из гербер всех возможных цветов: желтых, красных, розовых, белых, фиолетовых. Пречистая Дева с таким букетом – это кич!

В этот момент меня вызвали к Платону Филипповичу. Одновременно со мной секретарша ввела в кабинет женщину, которую я узнал сразу – это была Лена, жена костоправа. «Сейчас устроит скандал за раскуроченную дверь». – подумал я и приготовился оправдываться. Неожиданно женщина положила на стол какой-то блокнот. «Вот я нашла его на гравиевой дорожке около своего коттеджа. Это не Виталия и не мой». «И не мой» – тут же открестился я. «Наверное, того негодяя, кто мне дверь сломал». – с негодованием произнесла женщина. Забыл сказать: уезжая в отдел, я оставил наблюдать за домом «желторотика». (Молодой сотрудник, конечно же, проинформировал Лену о ночном происшествии). «Не иначе того негодяя». – с готовностью подтвердил я, затем взял блокнот, только было хотел его раскрыть, как мой начальник задал посетительнице вопрос: «А вы не знаете, кто бы это мог быть?» Женщина пожала плечами. «Ну, я так и думал» – сказал подполковник. Но жена костоправа вдруг произнесла: «Хотя вчера звонил Виталию какой-то Павел, говорил, что приедет лечиться вечером. Мы допоздна его ждали, но он так и не приехал». «Что за Павел?» – заинтересовался подполковник. «Не знаю. Он раньше у нас никогда не был. Виталий ему очень подробно объяснял дорогу». Было видно, что это все, что можно было узнать от пришедшей женщины. Я наконец-то открыл блокнот. На первой же странице была запись следующего содержания:

«Я рискую навсегда потерять Яну. А если это произойдет, я – Паэл Озерлик, безработный, я – бомж…». Я тут же протянул блокнот своему начальнику, тот прочел, перевернул страницу, что-то почитал и глаза его вдруг стали квадратными. Он схватил телефонную трубку и буквально прокричал в нее секретарю: «Капитана Ревнилова ко мне! Срочно!» «Что такое?» – взволновался я. «А ты послушай, – и подполковник стал читать следующую страницу блокнота. – Я думал, что у меня только с Яной ничего не выходит. Но, вот я лег в постель с этой необычной женщиной. В мою грудь упирались две ее крепких груди, в живот тоже. Это было прекрасно! Это было как в сладком фантастическом сне. И ничего не вышло».

Вбежал капитан Ревнилов. «Срочно установить, когда въехал в нашу страну и выехал ли из нее… как его… Паэл Озерлик» – скомандовал подполковник. «А что такое?» – поинтересовался капитан. Начальник отдела снова зачитал тот же фрагмент из блокнота. «Ну и что?» – едва ли не одновременно спросили капитан и я. «Как, ну и что? – взвился наш шеф. – Вы считать-то умеете?» «Что считать?» – не поняли мы с Ревниловым. «Груди, вот что, – заорал начальник отдела, – две груди упирались в грудь этому Озерлику, а в живот-то тоже груди упирались. Не могли же это быть одни и те же груди! Значит, их всего сколько было?» «Четыре!» – восторженно произнес Ревнилов. «Правильно. Наконец-то сосчитал», – облегченно вздохнул начальник отдела. «Вы – гений, товарищ подполковник!» – восхитился Ревнилов. Платон Филиппович отреагировал спокойно: «Я не гений, я – математик. Я мехмат МГУ заканчивал». «А я – собаковод, – встраиваясь в тему, сказал Ревнилов, – образование разведчика у меня, как и у вас, дополнительное». «Вот и вцепись в этого Озерлика мертвой хваткой, если ты – собаковод, – подхватил подполковник. – Не дай ему выехать за границу России. Пришей проникновение в частный дом, ношение огнестрельного оружия… Ни мне тебя учить. Словом, одна нога здесь, другая – там.» Ревнилов вышел (нет, не вышел, а вылетел). Жена костоправа тоже ушла.

И тут взвился уже я: «Не понимаю, Платон Филиппович, ну за что мы преследуем эту женщину с четырьмя грудями? Почему, увидев ее, я должен ее задержать или даже убить? Ну, родит она когда-нибудь Спасителя Отечества, что в том плохого?

«Тебя интересует, что плохого в том, что эта дама должна родить спасителя Отечества?» – в лоб спросил меня начальник отдела. В ответ я утвердительно кивнул головой. Платон Филиппович вдруг неожиданно задал мне вопрос: «Ты, конечно, читал книгу про смуту, про Гришку Отрепьева?» «Нет, – ответил я, но затем поправился. – Телепередачу смотрел». Подполковник облегченно вздохнул: «И то, слава Богу! Тогда ты помнишь, что бояре сделали с этим мальчиком по имени Гриша, для того, чтобы он уверовал, что он и впрямь сын Ивана Грозного?» – продолжал он. «Помню, – ответил я. – Они его зомбировали, и он уверовал». «А что последовало за тем, когда он уверовал, что он – законный наследник российского престола?» – спросил Платон Филиппович. «Смута» – ответил я. «Правильно! – с одобрением в голосе подтвердил подполковник. – Словом, большая за тем последовала кровь, последовала интервенция и свержение законного самодержца, царя Бориса, избранного, кстати, прямым всенародным голосованием, точно таким же, каким в России избирают президента. Короче, от одного зомбированного ребенка последовал развал государства. А теперь от казусов истории перейдем к сегодняшнему дню. Представь, Антон, что ребенок вот этой необычной женщины, ну, когда он появится на свет, тоже будет зомбирован какими-то людьми, которые захотят прийти во власть, так сказать, недемократическим путем. Представил?» Я утвердительно кивнул головой. «И что тогда будет?» – пытал меня подполковник. Я молчал. «Кровь тогда будет и угроза государственному строю, – ответил за меня Платон Филиппович. «Но почему, если человек хочет спасти Отечество, то обязательно должна быть кровь? – возразил я, – Что в этом плохого, в желании спасти Отечество?» «От чего спасти? – заорал на меня начальник управления. – От чего он тебя должен спасать, этот ребенок?» «Ну, например, от эпидемии куриного гриппа или гриппа свиного» – вызывающе ответил я, вспомнив программу новостей, посвященную очередной эпидемии. Подполковник опешил. Он не ожидал такого поворота моей мысли. Я продолжал: «Этот ребенок изобретет какую-нибудь вакцину и не будет больше угрозы для людей. Почему он обязательно будет делать государственный переворот?». «В том-то и дело, Антон, – с болью в голосе произнес Платон Филиппович, – что как только кто-нибудь заикнулся, что собирается спасти Отечество – копни глубже и обнаружится, что ни о какой вакцине речь не идет, «спасителю» в первую очередь нужна власть, а это смута и большая кровь. Опасность для государства. Мы же с тобой должны обеспечивать именно безопасность страны. Так что надо эту женщину задерживать. Ты согласен со мной?» «Согласен», – ответил я, хотя полностью согласен не был.

В эту минуту распахнулась дверь. На пороге стоял капитан Ревнилов, он был мрачнее тучи. «Паэл Озерлик улетел в Дюссельдорф первым утренним рейсом».

«Отбой! – скомандовал Платон Филиппович. – Все свободны».

От этой команды начальника отдела лично я пришел в восторг. После суток, проведенных то в коттедже, то в машине, теперь меня переполняло чувство свободы. Этой свободой надо было срочно воспользоваться. И вот тут-то мой мысленный взор снова упал на Галю. Я вышел за дверь и, не задумываясь, какой может быть реакция одиннадцатиклассницы на мой звонок, набрал номер ее мобильного телефона.