Последний писк полковника Зарубина. Детективная повесть - Сергей Попов

Так на туалетной бумаге появилось еще одно четверостишие:

«Эх, скорее свернуть в подворотню бы,Эх, бы туча нависла черней,Если б град, налетев черной сотнею,Разогнал любопытных людей».

В этот момент в дверь позвонили. «Кто бы это мог быть? – с удивлением подумал я. – Только не сослуживцы. Ведь на работе мне на сегодняшний день официально дали отгул. Тогда кто?» Я доковылял до двери и повернул ключ. К моему удивлению на пороге стоял именно сослуживец, более того, мой непосредственный начальник – капитан Ревнилов. Его тоже крутило и колотило после вчерашнего. Он и вчера приступил к застолью, уже будучи не в себе. Весь – один сплошной комок нервов. Пил водку фужерами и практически не закусывал. «Что с тобой?» – поинтересовались сослуживцы. В ответ капитан лишь махнул рукой. Больше его ни о чем не спрашивали.

Сейчас, увидев меня в одних трусах с рулоном туалетной бумаги в руках и карандашом за ухом, Ревнилов воспринял это, как норму, то есть как продолжение вчерашнего кошмара. Только его кошмар был связан не со страшной девушкой, как у меня, а со страшным количеством поглощенного спиртного. Капитан, тем не менее, невозмутимо скомандовал: «Одевайся! Машина внизу». «А что случилось?» – механически спросил я, натягивая брюки. «„Расчлененку“ нашли эдак километрах в десяти за Троицком, – также машинально ответил капитан и живо полюбопытствовал, – У тебя похмелиться есть чем?» Я жестом указал в направлении кухни. Визитер кинулся туда. «А почему едем мы, а не менты?» – спросил я вдогонку. В ответ молчание. Хлопнула дверь холодильника, затем еще одни хлопок – это сорвана зубами пивная пробка, бульканье, а затем довольный умиротворенный голос моего начальника: «Сам не знаю. Наш шеф, Платон Филиппович, сказал, что инструкции получим на месте». Капитан Ревнилов появился в проеме кухонной двери с наполовину опорожненной бутылкой пива в руке. Его губы и глаза улыбались: «А славно вчера накатили, да? Будет что вспомнить».

Мне ничего из вчерашнего вспоминать не хотелось. В машине я преимущественно молчал, потому что боялся забыть следующее – последнее четверостишие, отражавшее как события вчерашнего дня, так и мое личное душевное состояние.

«С облегчением плюнул я на землю,Когда с ней электричка ушла,Как же это меня угораздило?Неужели так плохи дела?»

А дела действительно были неважнецкие – ни одной близкой души вокруг. Предыдущее задание с алмазами успешно завершилось, а вместе с его завершением из моей жизни ушли другие алмазы – те женщины, с которыми меня свела эта история. Такова горькая участь работника спецслужб – оставаться в одиночестве после блестяще одержанной победы.

Правда, я вдруг с удовлетворением обнаружил, что после завершения описания в стихах вчерашнего происшествия, горькое ощущение досады и впрямь исчезло. Совет литератора оказался действенным.

Небольшой коттеджный поселок на окраине деревни Чириково кишмя кишел машинами и людьми. В этом водовороте было заметно много автомобилей с синими номерами, которые, несомненно, принадлежали полиции. В толпе сновали люди в такой же синей форме – сотрудники МВД, но было (и немало) людей в безупречно опрятной, но невыразительной одежде, с такими же опрятными, но невыразительными лицами, в которых я научился безошибочно узнавать людей из собственного ведомства.

Когда мы вместе с капитаном Ревниловым протиснулись ближе к коттеджу с номером 6 на улице Лесная, вокруг которого в основном и толпился народ, то, увидев во дворе на изумрудной газонной траве тело, покрытое белой простыней, я сразу поймал себя на мысли, что контуры тела какие-то неполные, словно под простыней чего-то не хватает. Я инстинктивно стал осматривать взглядом пространство вокруг и увидел еще один предмет, тоже накрытый, но уже не простыней, а скорее принесенной из коттеджа скатертью. В этот момент капитан Ревнилов приподнял ткань – под ней были две кисти руки и голова с выпученными ореховыми глазами.

«Исхак Цысарь, секретный агент разведки «Моссад» – услышал я над своим ухом голос Платона Филипповича, начальника отдела экономической безопасности, куда меня перевели с повышением в звании после успешно проведенной операции. Теперь я понял, почему здесь находятся люди из нашего ведомства.

Коттедж принадлежал некоему Виталию. Это его жене кошка принесла в зубах отрубленную кисть агента «Моссад». Сейчас женщину отпаивали на кухне валерьянкой. С самим хозяином коттеджа разговор шел в каминном зале. Шел именно разговор, а не допрос, как было положено в таких случаях. Это в первую очередь бросилось мне в глаза. Мои сослуживцы, сначала вежливо удалив сотрудников МВД, как из дома, так и с прилегавшей к нему территории, расположились у камина за столом. Они не высказали никаких возражений, когда хозяин предложил зажечь камин, чтобы гостям (к сожалению, непрошенным) было уютнее. «Люблю, когда головешки трещат» – доверительно бросил Виталий. Капитан Ревнилов, подхватив его доверительную интонацию, обронил, как бы вскользь: «Под треск дровишек хорошо и накатить по стопке». Его все еще продолжало колотить после вчерашнего кутежа. На реплику капитана тут же обернулся начальник отдела, Платон Филиппович. Но, вместо того, чтобы гневно осадить подчиненного, предлагавшего выпить на работе, он, к моему удивлению, одобрительно кивнул головой. Ревнилов, в свою очередь, переадресовал его кивок мне: «Понял, старлей? Пузырь водки быстро. Одна нога – здесь, другая – там».

Пока я искал по карманам деньги, успел услышать обрывки беседы. Моих коллег почему-то интересовало не то, при каких обстоятельствах была найдена кисть руки, где была обнаружена голова, а где – остальное тело, а то, чем именно занимается владелец коттеджа. Тот в ответ сказал, что он – костоправ или на современный манер – хайропрактик. Начальник отдела живо поинтересовался, а какие болезни он лечит. В ответ донеслось: «Сколиоз, кифоз, позвоночную грыжу». Дальше я ничего не услышал – капитан Ревнилов сунул мне в руку какие-то денежные купюры и вытолкал за дверь, напомнив, чтобы я обязательно принес чек за приобретенный пузырь – в конце месяца по нему возместят расходы.

«Почему Платона Филипповича интересует какой-то сколиоз, кифоз, которые лечит этот костоправ, в то время как несколько часов назад здесь, около этого коттеджа было совершено зверское убийство и не кого-нибудь, а нашего израильского коллеги?» – терзал я себя вопросом, пока водитель Денис (сокращенно Диса), который привез нас в Чириково, в свою очередь терзал вопросами местных жителей, как нам найти продуктовый магазин. Бытность работника спецслужб научила меня думать на опережение: надо всегда иметь свою версию происхождения событий и их развития, событий, в которые, возможно, тебя втянет судьба или приказ непосредственного начальства. Так впоследствии будет легче выйти сухим из воды. «Итак, – продолжал размышлять я, – если Платону Филипповичу, в сущности, наплевать на это лежащее под простыней тело без головы и без других конечностей, значит, существует проблема, человек или вещь, которая работникам нашей конторы в сто раз важней несчастного Исхака Цысаря, чья отрезанная голова сейчас валяется во дворе. Но что это за проблема, человек или вещь, которые так интересуют наше ведомство? Знай, я ответы на эти вопросы, мне было бы легче выстроить собственную игру, если в ней, конечно, возникнет необходимость».

Когда я вернулся с пузырем водки в руках, пламя в камине уже разгорелось, на столе был приготовлен фуршет, расставлены бокалы. «Ну, тебя только за смертью посылать, старлей!» – укоризненно бросил Платон Филиппович. «Я проведу с ним разъяснительную работу, товарищ подполковник, – живо вмешался капитан Ревнилов. – Разрешите наливать?» Руки Ревнилова ходили ходуном – ему страх как не терпелось выпить. В первую очередь он налил, конечно, старшим по званию, затем себе, про остальных забыл. Начальник отдела исправил эту оплошность. «А хозяину?» – указал он на Виталия. К удивлению огромного роста мускулистый Виталий накрыл свой фужер ладонью. «В чем дело?» – ласково поинтересовался подполковник и уже насмешливо спросил: «Ваше поколение выбирает «пепси»? Костоправ так же благожелательно ему ответил: «Наше поколение выбирает женщин». К всеобщему удивлению мой начальник зааплодировал. «Браво! Вот с кого тебе надо брать пример, – заметил он Ревнилову, который одобрительно кивнул головой, не отрывая бокал от рта. Платон Филиппович с неподдельным интересом опять обратился к костоправу, – И какие же, Виталий, у вас здесь бывают женщины?» «О, самые разные! – живо отреагировал костоправ. – Представляете, правлю я одной даме спину и говорю: «Перевернитесь, пожалуйста, на другой бок». А она мне: «Не могу. Грудь мешает». Я как взглянул: мама моя родная! Две груди и каждая величиной по ведру. Я её спрашиваю: «А как же вы ходите? Они вам разве при ходьбе не доставляют неудобств?» «А я стараюсь не ходить, я все больше лежу или в машине езжу. – говорит клиентка. – А то, если я иду, грудь меня и в самом деле к земле тянет, и я все время падаю». «Потрясающе! – воскликнул Ревнилов. – Я предлагаю налить по второй и теперь выпить именно за эту часть женского тела!» Капитана все еще мучило похмелье, и он никак не мог спокойно слушать рассказ костоправа, видя, что на столе стоит бутыль, до половины наполненная крепкой прозрачной жидкостью. Исходящий из неё дух достигал ноздрей и истязал капитана так, что он готов был заплакать, если ему не позволят налить еще раз. Подполковник понял его состояние и чтобы отделаться от человека, который мешал ему удерживать тонкую нить беседы, одобрительно кивнул головой: «Пей, капитан. Пей и ни на кого не обращай внимания». Сам же Платон Филиппович поставил свой бокал на место и с неподдельным интересом обратился к хозяину: «Какая же интересная у вас работа! Значит, говорите, каждая грудь у женщины была величиной с ведро. Потрясающе! Но вам-то, наверное, еще и не такое приходилось видеть?» «Да, приходилось, – охотно отозвался хозяин коттеджа. – Например, женщину, у которой не две груди, а четыре».