Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но она ничего и слушать не хотела, скороговоркой проговаривая что-то непонятное. Мне удалось только разобрать, что кто-то приехал в ее квартиру. А она его не ждала. И что этот кто-то хулиганит, ей очень нужен полис, или этому кому-то нужен полис, а ей этот кто-то совершенно не нужен. Я выбился из сил… Как же плохо не знать язык, не уметь объясниться, сразу ощущаешь себя человеком второго сорта и полным идиотом. Но я выучу, обязательно буду говорить не хуже, чем тот же Виктор.
Я даже не могу понять логику своего поступка. Зачем я потащился за этой женщиной? Наверное, мне было ее немного жаль. Но я направился вместе с ней в ее квартиру, чтобы помочь ей – все равно дура не понимает, что я не настоящий полицейский. А еще мне хотелось доказать себе, что я мужик, и могу еще справиться с каким-то зарвавшимся хулиганом. Мы поднялись на второй этаж. Она распахнула дверь и показала на одну из комнат: «He's there»… Тут мне стало зябко, но не от холода, а от нехорошего предчувствия.
– Ху из хи? – спросил я.
Она всплеснула руками.
– My son.
– Ё сан? – удивился я.
– Yes. My son Leonard.
Тудум – стукнуло в башке – а не тот ли это Леонард, которого активно ищет полиция? Что там Виктор про него говорил. Кажется, если увидишь его, быстрее удирай со всех ног, а то пришьет…
Но удирать было поздно. Из указанной комнаты вразвалочку вышел Леонард. Он оказался крепким парнем с проступающей рельефной мускулаторой. На нем были тренировочные штаны, кроссовки и черная майка с пантерой без рукавов. Он смотрел на меня и на мать и нагло ухмылялся.
– Я привела полицию, – торжествуя, закричала по-английски чернокожая добропорядочная гражданка, решившая сдать собственного сына – так он, видимо, ее допек.
– Ну, чего, коп, ты один пришел, или там на улице еще копы? – поинтересовался Леонард Диггер (Могильщик – по-нашему). Выглядел он при этом горделиво – мол, смотрите, как я нагло разговариваю с копом, я совсем его не боюсь. Я крутой мэн!
Я продемонстрировал ему надорванный рукав куртки и проговорил:
– Ай эм нот э коп. Ай эм ё френд… – И улыбнулся на всякий случай.
Леонард сильно озадачился таким поворотом событий. Его тяжелая челюсть малость отвисла.
– Ай эм рашн, май нейм из Степан, – добил я его окончательно. Подмигнул ему.
Но тут все пошло наперекосяк. Леонард выдернул из-за спины пистолет, который до поры – до времени прятал в штанах, дожидаясь удобного момента, и направил на меня, держа его в вытянутой руке. Лицо его было злым и решительным.
Дальше разговор пошел на английском. Причем, речь была торопливой. У меня откуда-то проснулось знание языка. Наверное, помог направленный на меня ствол.
– Постой, постой, – закричал я. – Не надо стрелять. Ты совершаешь большую ошибку. И упускаешь отличную возможность.
– Я не знаю, кто ты, – сказал он, – но ты мне не нравишься. Тебя привела моя мать.
Матери, между тем, уже и след простыл, она спряталась в глубине квартиры, предоставив «полиции» самой разбираться с опасным сынком.
– Лиссен, ай эм ё френд. Ду ю хэв сам пот? Летс смок энд спик виз ми…
– About what?
– Эбоут дилс, – брякнул я. – Мы можем с тобой делать крутые дела, Леонард, и зарабатывать очень хорошие деньги. Я знаю одно место, где можно взять много, очень много денег.
Он молчал, явно размышляя – пристрелить меня или все-таки стоит выслушать.
– Ок, – сказал Диггер… – You are not a cop. Who are you?
– А эм рашшн, – повторил я, подивившись его непонятливости. – Степан.
Видимо, русских он знал не понаслышке. Репутация у выходцев из нашей страны в Америке была не очень – среди достойных граждан. Зато всякое отребье, вроде этого типа, напротив – нас уважали. Так что вскоре мы уже курили гашиш из большого фарфорового дракона. Впервые в жизни я видел такой огромный пыхательный аппарат. Комната у Диггера оказалась смешной – совсем детской, с плакатами баскетболистов на стенах и обоями в медвежатах. Не похоже было, что здесь живет крутой грабитель наркодилеров. Наверное, он давно покинул родное гнездышко, но иногда наведывался проведать маму. Что там между ними произошло, я не знаю, должно быть – серьезная ссора…
Она появилась на пороге комнаты, увидела, что коп раскуривает с ее сыном-преступником дракона и, причитая, убежала вглубь квартиры. Увиденное ее сильно расстроило. Даже не так – немножечко свело с ума. Коррупция и оборотни в погонах захватили управление Южного Бронкса, должно быть, подумала она. И больше уже не появлялась. Только из дальней комнаты доносился ее причитающий голос – по-моему, она молилась богу, причем, истерично крича, не переставая…
Трава сближает. Мы сидели и улыбались друг другу, не обращая внимания на вопли несчастной женщины. Причем, он не ухмылялся, а именно улыбался – во весь рот, набитый золотыми коронками. Я раньше думал, такие только цыгане носят. На шее у него тоже было золото. Цепь шириной с мизинец.
«Сидит, улыбается, дурачок, – думал я, – и не знает, что я собираюсь сегодня же доставить его прямиком в полицейское управление, чтобы отблагодарить Виктора».
Он в то же время думал примерно следующее:
«Сидит, улыбается, дурачок, и не знает, что когда мы еще немного покурим, я достану пистолет, и пристрелю его к такой-то матери. Кстати, мать тоже надо валить. Совсем сдурела старуха».
В общем, кончились наши молчаливые посиделки тем, что он потянулся за пистолетом, но достать его не успел. Потому что я держал фарфорового дракона наготове и опустил тяжеленное чудище ему прямо на голову. Ду-умс! Дракон раскололся. Диггер вырубился. И остался лежать на полу в зеленых осколках и растекающейся луже воды и крови из пробитой башки.
Я осмотрел его пистолет – какая-то незнакомая американская пушка, но мне пригодится, поставил на предохранитель и сунул за ремень. Затем порылся у Леонарда в шкафу. Веревки я не нашел, зато обнаружил целый арсенал огнестрельного оружия, пару гранат и серый промышленный скотч. Я смотал сначала его руки, затем ноги – очень плотно, так чтобы он не мог освободиться, заклеил рот, аккуратно, чтобы через обе дырки носа он мог дышать. Снял с его шеи золотую цепь, сунул к себе в карман – при случае, сдам в ломбард. Из шелковых модных штанов соорудил некое подобие петли, и примотал его за шею к ручке двери. Тут он очухался, задергался, бешено вращая глазами. Закричал бы – если бы мог. Но не мог, бедняга.
Я чувствовал в это время, как разбухают и становятся все больше и тяжелее у меня между ног стальные яйца. Очень приятное чувство, знаете ли.
Я продолжил обыскивать комнату злобного, но такого беспомощного убийцы. В шортах, брошенных на кровать, обнаружил четыреста сорок долларов и водительские права на имя Leonard Costax. Жалко, что он черный, подумал я, а то можно было бы воспользоваться.
В общем, я наконец перешел черту. И мне было чертовски хо-ро-шо. Диггер смотрел на меня свирепо, но одновременно – со страхом. Чувствовал своей черной душонкой, что «крэйзи рашшн» прошел такую школу жизни в России и так устал от бесконечных унижений в этой сраной Америке, что может с ним сделать что угодно.
«А может, отрезать ему ухо? – думал я. – На память». Но не стал. Не садист же я в самом деле.
Я прошел к комнате матери, которая не переставала причитать, и сказал ей как можно более внятно:
– Ду ю хэв э фон?
– Но, но фон… – Она выбежала в коридор, показала обрезанный провод. Пожаловалась на сына – он хотел, чтобы она никуда не могла позвонить.
– Ю маст гоу ту полис офис. Ду ю андерстенд ми?
Тут она заметила сына, примотанного за ручку двери, и испуганно сжалась, прикрыв рот пухлой ладошкой.
– Гоу, гоу, гоу, – погнал я ее из квартиры на улицу. Сам вышел следом. Прихватил только с собой из шкафа пару гранат и карабин M4, очень он мне понравился. Я завернул его в покрывало вместе с шестью обоймами, уже укомплектованными патронами – я проверил. Получился увесистый сверток.
Мамаша Леонарда Лузера Диггера направилась в одну сторону, а я, позвякивая вновь обретенными яйцами, в другую.
Америка, говорите… Тяжело, говорите, будет в эмиграции… Навесим на бедолагу из России долгов и кредитов – и работай, пока не сдохнешь, за копейки, на низкоквалифицированной работе, или мы тебя депортируем. Все, хватит мытья посуды. К черту иммиграционный контроль! Я русский. Я решаю – останусь я здесь или нет. И кому мне платить – а кто пока перебьется.
Так я хорохорился, но было ощущение, что Америка еще меня укатает, будь я трижды железным. И она укатала потом, довела до депрессии, приступов паники, запоев, полной безнадеги… Но пока что я ощущал себя качественно новым человеком, который перевернет эту страну и заставит ее прогнуться под себя…
На углу Санкт-Аннс Аве и 149 стрит я остановился возле пиццерии Fresco. В этот час она была еще закрыта, о чем я сильно пожалел. Жаль, у меня не было часов, и я не мог узнать, во сколько открывается едальня. Проголодался я сильно. Еще бурлил адреналин. Вдруг неподалеку я заметил чернокожего с тележкой из супермаркета и кинулся к нему… Но по пути остановился. Это явно был не тот, что меня ограбил. Пожилой, к тому же высокого роста, с бородой лопатой. Он меня заметил, воровато оглянулся, но не стал ни прибавлять шагу, ни сбавлять его. Просто отвернулся и продолжил свое медленное шествие из ниоткуда в никуда.
- Хроники Гонзо. Нескучные истории за жизнь - Игорь Буторин - Русская современная проза
- Рассказы - Евгений Куманяев - Русская современная проза
- Полоска чужого берега, или Последняя тайна дожа - Елена Вальберг - Русская современная проза
- Божественное покровительство, или опять всё наперекосяк. Вот только богинь нам для полного счастья не хватало! - Аля Скай - Русская современная проза
- День, который меняет жизнь. Мини-роман (новелла 1) - Александр Точнов - Русская современная проза
- Судьба по имени Зоя. Мистика, фантастика, криминал - Аркадий Видинеев - Русская современная проза
- Дети - Евгения Яценко - Русская современная проза
- Жизнь продолжается (сборник) - Александр Махнёв - Русская современная проза
- Сказки. Сказочные истории мудрого сверчка - Елена Николаева-Цыганкова - Русская современная проза
- Династия. Под сенью коммунистического древа. Книга третья. Лицо партии - Владислав Картавцев - Русская современная проза