Безумец и его сыновья - Илья Бояшов

Беспалый был милосерден. Он приказал оставить сумасшедшую в покое. С яростной надеждой взялся он за сев. Вновь его трактор терзал поля. С утра до ночи мечтатель жил там, все удивляя своей решимостью наладить лучшее будущее.

Мужички-поселенцы помогали ему неохотно, больше озабоченные своими огородами, хотя исправно кричали «добро» на собраниях. А по ночам, несмотря на строгий запрет Председателя, бегали к Безумцу за озерцо.

Те м летом была новая засуха. С тревогой Беспалый наклонялся за сухими комьями. Вновь зачастил он в центр за помощью, боясь еще одного унижения.

Но вновь уже к середине зимы, пусть и не такой лютой, как прежняя, пришлось ему запрягать лошадку, сажать на сани «Безумцевых выродков» и готовить мешки под зерно. Безумец ухмылялся опозоренному гостю и как ни в чем не бывало отрыгивал на своей овчине. В ту зиму убиралась в его избе и ублажала его невесть откуда приблудившаяся баба, ленивая и неопрятная. Но худо-бедно, до весны все же прослужила она матерью Безумцевым сыновьям.

Еще в одно лето поля почти ничего не дали, и Беспалый вовсе измучился. На своем тарахтящем стареньком тракторе отправлялся он в центр на бесконечные совещания. И торопился обратно – к недороду и женским упрекам. Когда всякий раз проезжал он проклятое место, с дороги было хорошо видно: возле Безумцева холма и в тот год, и в следующий как ни в чем не бывало трепетала рожь.

Подросшие братья горя не знали! Зимой отъедались и отсыпались они в отцовской избе, накормленные до того, что начинали уже от сытных похлебок отвисать у них щеки. А весной, возвращаясь к матерям на голодный холм, сбегали к озерцам за молодыми побегами болотного корня, сладкого, но опасного, ибо нельзя было его переедать. А там поспевала в огородах первая зелень, и были им уже брюква, горох, репа и молодая картошка.

Подросшие Музыкант с последним Безумцевым сынком – Владимиром Отказником, которого родила Мария, носились за старшими братьями, такие же толстощекие и крикливые. Лишь Книжник всем отличался от братьев: отцовская каша не шла ему впрок и по-прежнему сторонился он игр. Его задирали даже поселенцевы детишки, которые были младше, – все знали, он не ответит на обиду.

Прошло несколько лет.

Сидел однажды одинокий Книжник на краю селения. Беспалый, проходя мимо, наткнулся на Безумцева сынка. И спросил:

– Почему твоя мать меня избегает?..

– Мать тебя не любит, – честно ответил Книжник, отрываясь от привычного своего созерцания. – Ты против Бога.

– Отец-то твой тоже безбожник, – молвил Беспалый. И пристально взглянув на маленького собеседника, удивился его серьезности: – О чем сейчас думаешь?

– О небесной лестнице!

Беспалый огорчился – он-то хотел, чтобы все, как и он, думали только о будущей жизни. С досадой он понял, что сумасшедшая мать задурила сыну голову. Но все-таки спросил:

– Что это за лестница такая?

– Как люди становятся здесь не нужны – оттуда Бог спускает им лестницу, – показал Книжник на облака, – а там, в небесах, иная земля… Оттуда явится ангел.

– Да какой такой ангел?! – не унимался Беспалый.

– Вестник, – охотно пояснил Книжник. – Он придет перед самым судом. Даст знак и заберет с собою туда всех праведных! А там счастье. Вон сколько по небесам гор… Хочешь, дядька, на облака?

Беспалый рассмеялся:

– Безбожников туда не пускают.

Книжник, подумав, кивнул:

– Мать сказала: тебя и моего отца не пустят туда. Она говорит, что легче всего подниматься по лестнице праведникам, таким, которых не отягощает ни один грех. А стоит прилипнуть хоть одному греху, пусть даже самому малому – он потянет вниз, как камень.

– Что же она тебе еще сказала? – поинтересовался Беспалый.

– Она говорит, что у вас с отцом столько камней, что они не позволят вам даже ненамного подняться…

Беспалый наконец прервал эти бредни.

– Вот что я скажу, малец! Нет никакой лестницы – да и небесные твои горы – одна вода. Никто оттуда никогда не приходит. И туда никто не возносится, заруби себе на носу.

Книжник слушал недоверчиво:

– А как же ангел?

– Вот заладил! Да где ты его видел? А поля мои – вон они, перед тобой!

Беспалый поднял худенького мальчишку – показать огромность своих полей, которые рано или поздно должны были накормить всех страждущих. Но только облака поверх головы беспалого Председателя и разглядывал упрямый Безумцев сын.

Председатель тогда сказал:

– Пора сажать вас за парты, чтобы не забивали вам матери головы всякой чушью. – И пообещал: – К осени будет вам всем подарок.

Но Книжник получил подарок раньше!

Как-то раз, вернувшись из центра, Беспалый позвал маленького Владимира к себе в землянку – там протянул Книжнику большую коробку: в ней оказались деревянные кубики. На кубиках были нарисованы неизвестные пока еще Владимиру буквы. Председатель посидел немного с мальчишкой, объясняя ему азбуку.

Книжник, благодарный, убежал, едва удерживая коробку в руках. И забравшись к озерцу, в камыши, чтобы никто не нашел его там, позабыв о злой мошкаре, принялся складывать из кубиков слова.

Память его оказалась удивительной! За Агрипповой иконой, что стояла у них в землянке, отыскал он забытую Библию, сдул с нее пыль – и принялся за чтение, оправдывая свое будущее прозвище. Через пару недель усердных занятий он читал уже почти не запинаясь. И острой памятью принялся впитывать в себя неведомый прежде мир, упиваясь недоступным для остальных детей умением.

Мать его, в ожидании ангела, по-прежнему уходила далеко к дорожным перекресткам и вглядывалась в лица проходящих и проезжающих людей. Вечерами, усталая, возвращалась. Из жалости Мария с Натальей давали ей овощей со своих огородов и кормили ее сыновей. Застав однажды Книжника за чтением Давидовых псалмов – читал он сам себе вслух, нараспев, – Валентина застыла, пораженная. С тех пор просила она почитать ей – и Книжник послушно исполнял ее просьбу и читал, не поднимая глаза на мать, – он боялся ее слез.

А поселенцы принялись рубить школу, но срубили совсем не то, что было Председателем задумано: никакого дворца не получилось! В планы, которые он чертил, мужики даже и не посмотрели. Заботясь о тепле, они сделали узкими окна, печь сложили в половину горницы, и потолки возведенной школы были такими низкими, что взрослые едва не задевали их головами. На возмущение Беспалого отвечали, наученные зимами: «Так-то оно так, насчет просторности, но не дай Бог, мороз нагрянет, подобно прежнему!»

Председатель просил в центре прислать учителя, но власть отказала. Было там ему приказано – если учитель не найдется из местных, пусть присылают ребятишек в областной интернат. Тогда, недолго думая, Председатель позвал Агриппу, зная – она единственная из всех женщин обучена грамоте.

Агриппа к тому времени вовсе изменилась: безнадежно влюбленная в Беспалого, во всем ему старалась подражать. Она остригла волосы и спрятала то, что осталось, под косынку, носила уже юбку и кирзовые сапоги – точь-в-точь как комиссарша. И тенью повсюду следовала за своей тайной любовью. Она-то слушалась Беспалого беспрекословно – тут же с пожитками перебралась в новую школу.

И занятия начались. С тоской заерзал на лавке беспечный Пьяница. И пока Агриппа объясняла детям первые азы, рыжий Натальин сынок вздыхал и беспрестанно вертелся, то и дело оглядываясь на дверь, за которой была прежняя вольница.

На следующий день он не появился. Строгая Агриппа разыскала Наталью. Уклоняющийся от знаний плут был нещадно выдран матерью и насильно приведен на учение. Агриппа целый день не спускала с него глаз.

Тогда Пьяница просто-напросто сбежал. Его недолго искали. Оказался рыжий бездельник на холме у своего беспутного отца и возвращаться наотрез отказался – не помогли ни крики, ни угрозы Натальины. Не раз и не два являлась она за ним: едва завидев мать, Пьяница прятался. А Безумец только посмеивался на Натальины слезы, живот свой почесывал, и, как и прежде, тени яблонь скрывали его от солнца, и фляга валялась возле. И было рыжего не оторвать от него. Плюнула Наталья и махнула, наконец, на беспутного сынка рукой – сошла с проклятого холма, чтобы больше там никогда не появиться!

Остальные детишки: среди них и Музыкант, и Отказник, Строитель и Степан, и насмешливые лисенковские дочурки, учились безропотно. Только Книжник скучал на уроках! Он знал уже азбуку. Часто задумывался он о чем-то своем, поглядывая в окно на небо, и даже одергивания новоявленной учительницы не выводили его из раздумий. Смеялись школяры над его отрешенностью и не упускали случая ущипнуть или толкнуть его – на их щипки и колотушки Книжник не отзывался.

А Беспалый привез бумаги и карандашей. Дело с урожаем так и не поправлялось, хотя власть в помощь пригнала трактора даже в эти отдаленные места, и были распаханы новые пустоши. Дождей в тот год пролилось столько, что вновь почти все было загублено! Председатель не сдавался и утешал, как мог, поселенцев, Безумец же по-прежнему не выходил у него из головы.