История, любовь и шоколад (СИ) - Корж Катя

Собственно из-за него Вика и заглянула к своей подруге, которая всегда знала, как привлечь внимание своей маленькой любимой гостьи.

— А может все дело в учителе истории?

Вика набрала полные легкие воздуха, готовясь возразить, но в итоге только шумно выдохнула и молча потянулась за белой фарфоровой посудиной, из которой давно испускался пар. Вика засмотрелась на него, словно прозрачное пламя танцевало в её чашке, и ей даже показалось, что она увидела на долю секунды танцующие в этом пламене женский и мужской силуэты.

Вика прекрасно понимала, что она могла бы сидеть в этой белоснежной комнате на мягком винтажном диване в совсем другом настроении, если бы не одно но.

После урока, который был в этот день первым и последним, Вика осталась, чтобы обсудить с классным руководителем и по совместительству учителем истории её будущее. Баженов Михаил Андреевич, классный руководитель и лучший учитель истории, которого только могла знать Вика.

Её ноги не так просто привели её именно в эту школу, к этому пожилому мужчине, ведь Цветаевой приходилось сидеть с самым ненавистным человеком в одной аудитории.

Элла видела, как сейчас шестнадцатилетняя девочка-подросток копошиться в своих воспоминаниях и отчего-то краснеет. Женщина даже ошибочно подумала, что этот новый одноклассник, мальчик, который так взбесил её маленький «колючий цветок», был виноват в лёгком румянце, но затем вспомнила, что за человек эта Вика.

***

«Ты же сможешь, правда! И, если в тебя верит посторонний человек, ты тем более должна в себя поверить. Мне так хочется, чтобы у таких, как ты, всё всегда получалась. Я желаю тебе удачи, Вика…»

Вслед за словами, молодая женщина с такими же чёрными волосами и изумрудными глазами погладила девочку по спине. Она застала четырнадцатилетнюю Цветаеву в момент слабости, именно в тот самый миг, когда она обессилено плакала в стенах первой школы, в которую пришлось идти сразу после приезда.

Это сейчас Вика знала, кем хочет стать, что ей нужно учить, обрела мечту. Тогда она была потерянным ребёнком, который только старался строить из себя уверенную в себе личность. И хоть в начале девятого класса Вика еще не была так близка с Эллой как теперь, но только сейчас девушка понимала, что в Анне Николаевне, учительнице истории прошлой школы, она нашла тень от своей соседки.

Анна относилась к Вике с той же теплотой, что и Элла.

Цветаева и сейчас помнит каждый день, проведенный в самой первой школе, в которую она пошла сразу после приезда, и особенно точно запомнила момент, который и определил всю оставшуюся судьбу на тот момент четырнадцатилетней девочки…

Именно Анна Николаевна заступилась за Вику, когда Цветаеву втянули в драку в женском школьном туалете и выставили её же виноватой. И именно Анне Николаевне пришлось за это расплатиться своей же должностью, потому что Ангелина, девочка, которой Вика успела дать пощёчину до того, как её схватили за волосы остальные участницы драки, оказалась дочкой местного чиновника.

Вика до хруста сжала чашку в своих руках и закрыла от бессилия свои глаза. Каждый раз, вспоминая эту историю, ей не хотелось возвращаться домой. Она прекрасно знала, кто был лучшей подругой Ангелины. И пусть это девочка училась в другой школе, ей ничто не стоило попросить сотворить такое с двоюродной сестрой, которая не понравилась ей с первого взгляда.

Алина и Ангелина. Вика ненавидела их обеих. И так сильно, как только могла. Ей хотелось кричать в тот день в кабинете директора, но она молча проглотила ком боли, выслушивала все требования со стороны «пострадавшей». И в тот момент она в глубине души хотела, чтобы кто-то за неё заступился, а пару минут спустя она возненавидела себя за такое желание.

Дверь в кабинет директора открылась слишком неожиданно для всех присутствующих. Никто из родственников Ангелины и Вики не успели спросить, что забыла на ковре у директора в такой важный момент тридцатилетняя женщина с короткими волосами, собранными в хвостик, и в самой простой одежде, которую только могла себе позволить она на зарплату учителя.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ей не за что извиняться!

— Вы, простите, кто? — удивилась женщина, что держала за маленькие, хрупкие плечи, которые укрывали золотистые локоны с блёстками, собственную дочь.

— Это недоразумение, — потёр вспотевший лоб директор. — Анна Владимировна, выйдите отсюда, немедленно.

— Чтобы вы растерзали её?! — усмехнулась она. — Ни в жизнь! Новые окна в нашей школе не стоят того, чтоб вы на колени ставили пострадавшую перед этой…

Учительница истории прошлась по девочке с привилегиями своим самым пренебрежительным взглядом и усмехнулась.

— Перед этой гордячкой и испорченной девчонкой самый настоящий талант!

— Анна Владимировна, держите себя в руках, — чуть ли не одновременно возразили родная тётя Цветаевой и директор школы.

Женщина на секунду посмотрела в сторону Вики, которая давно побледнела и, казалось, что еле стоит на ногах.

— Это немыслимо! Я добьюсь вашего увольнения, ненормальная, и твоего ухода из этой школы, малолетняя…

Губы матери Ангелины поджались, словно ей было даже противно дышать одним воздухом с Викой. Сама же Цветаева давно потеряла ощущения реальности происходящего. Впервые в жизни всё смешалось в какой-то вихрь, который мозг до сих пор не может разложить по кадрам и нужным полочкам, чтобы выяснить, как всё закончилось увольнением для Анны Николаевны из школы и сменой места учёбы для Вики.

Последнее воспоминание из той школы было одним. Когда весь ад, а иначе эти минувшие часы Вика назвать не могла, закончился, девочка подбежала к учительнице истории и расплакалась. Она никогда так часто не повторяла слова «простите» и «спасибо», но, сколько бы тогда она их не сказала, ей до сих пор казалось, что она перед той женщиной в долгу.

— Всё в порядке, Вика, мне всё равно нужно было уходить с такой нервной работы — мой муж против, чтобы я здесь работала. Если бы не ты, я бы давно ушла…

Лёгкая рука Анны провела по тёмным локонам ученицы несколько раз, пока та не перестала всхлипывать.

Это был последний раз, когда Вика видела Анну Николаевну, но она мечтала в будущем встретить её и показать, какой сильной она стала.

— Надеюсь, больше ты нам проблем не доставишь… — устало произнесла тётя после этого события.

— Больше не доставлю, — прошептала в ответ Вика наполненная решимостью стать тем, кто сражается за правду в этом мире, потому что дважды её жизнь подкосила несправедливость.

***

— Я знаю, что ты вспомнила, и я до сих пор не простила тебе то, что ты позвала в школу тётю, а не меня. Учительница бы осталась работать, а та дочка бывшего депутата давно бы стала на учёт в психиатрическую клинику.

У Вики по коже пробежались мурашки. И не столько от того, что Элла копошилась в её голове и отлично следила за ходом мыслей Вики, сколько от тона, с которым говорила это её подруга.

Вика не раз думала, что стоило так поступить, но тогда она не так сильно была близка с Эллой, и тогда бы не нашла свой жизненный путь.

— Но не переживай так сильно, Вика. Она была беременна, а учитель — слишком напряжённая работа для такого положения, рано или поздно ей бы пришлось уйти.

Девушка кивнула. Она узнала о беременности своей старой учительницы чрез пару дней, как Анна Николаевна покинула школу. И самое противно было то, что это она узнала от Ангелины, которая с приторно сладкой улыбкой и издевательством в голосе произнесла: «Не представляю, как её обычный муж работяга прокормит молодую семью». Цветаевой не известно до сих пор, как она сдержала себя от еще одной пощёчины для уже бывшей одноклассницы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Воспоминания отвлекли Вику от того, что произошло сегодня, когда она подошла к классному руководителю после занятия и учителю истории по совместительству, Баженаву Михаилу Андреевичу.

Зная теперь свою жизненную цель, Вика целенаправленно перевелась туда, где работал этот человек. Фамилия Баженов была на слуху у всех историков, потому что, несмотря на свой пожилой возраст, он мог дать форму любому практиканту, будучи старше в три раза.