Восхождение богов (СИ) - Пар Даша Игоревна "Vilone"

— Как ты справляешь с Клосом, сестра? — оторвавшись от серебра нитей, задал вопрос Ктуул, и девушка застывает на месте, кривя губы в хищной улыбке.

— Тебе понравилась моя забава? Одна за другой надежда разбивается, и он уже не знает, что реально, а что сон. Скоро всё будет готово для твоей мечты, брат.

Её глаза заблестели как два медных солнца, по залу будто прокатились маленькие сверкающие капли дождя. Девушка с душой старицы захлопала в ладоши, облизывая острые аккуратные клыки, выступающие из-под верхней губы.

— Он симпатичнее прежнего. Нежнее.

— Он мой, Туула, — предостерёг Ктуул, подходя к сестре и кладя руки ей на талию, притягивая вплотную.

— Да, я знаю твою ревность. И всегда-всегда буду помнить, как больно ты можешь жалить, — вмиг похолодела Туула, и на секунду сквозь нежные девичьи черты проступила жуткая искажённая гримаса боли. — Ты сделал всё, чтобы кроме тебя, у меня никого не было.

Тогда вечный наклонился к ней, целуя в лоб, клоня голову к её уху, шепча едва слышно:

— Как только он станет моим, ты обретёшь свободу, милая сестрица.

В глазах Туулы вспыхнул огонёк отчаяния, и она впилась в его плечи, удерживая равновесие. Призрачный шанс на свободу. Впервые за сотни тысяч лет.

* * *

После первой встречи с Туулой, прошло несколько месяцев. Кроме неё Никлос больше никого не видел, а на расспросы девушка не отвечала. Они говорили о чём угодно, только не о самом главном и лишь изредка Туула проговаривалась, скупо делясь информацией о внешнем мире или о пробудившихся вечных. Казалось, что время застыло в ожидании чего-то непоправимого. Терпению богов можно только позавидовать, но незнанием их планов легко обмануться.

Поведение Туулы настораживало Ника. Она вела себя то как мать, то как любовница, меняясь будто бабочка-однодневка. Она могла быть ласковой, нежной и терпеливой, а в следующий миг наброситься с иглами, вспарывая мозг до момента, пока он не замолит о пощаде. Тогда, бесстрастно понаблюдав за его муками, она уходила и могла не приходить несколько голодных дней. А вернувшись, как ни в чём не бывало, разбросать по кровати ворох рисунков, украденных из Академии художеств, и часами донимать его вопросами об искусстве и музыке этого мира.

Ей нравилось мыть его в ванной, подстригать отросшие волосы, брить и делать маникюр. С какой-то маниакальностью подбирать наряды, подыскивая совершенство. Она играла с ним как с живой куклой, и любая его попытка сопротивления оборачивалась дикими приступами боли и многодневным одиночеством.

Так было и на этот раз. После трёхдневной отлучки, Туула принесла целый поднос с едой и Ник набросился на пищу, будто никогда не ел ничего вкуснее. Обычная куриная грудка с картофелем привели мужчину в такой восторг, что он буквально пожирал мясо, сочно облизывая пальцы и макая овощи в вытекший из птицы соус. Запивая ставшей истинным наслаждением еду, он крупными глотками допивал красное вино, не чувствуя ни вкуса, ни запаха.

Сидевшая напротив девушка, заложив ногу на ногу и уперев голову в ладонь, задумчиво крутила пальцем локон волос, разглядывая осунувшегося короля. Неизвестно какой рой мыслей носился в её мыслях и отчего она иногда деревенела, будто проваливаясь в дыру воспоминаний, но одно было точным — ей хотелось быть рядом с ним.

— Кто обезобразил тебя? — спросила она, покачивая босой ногой, когда он закончил есть и в блаженстве откинулся назад.

Мужчина хотел бы промолчать, но помня вкус остроты игл Туулы, не стал сопротивляться. Хуже этой боли были только попытки связаться с нориусом. Стоявший блок до морвиуса пугал Никлоса, который не понимал, как богам удалось блокировать его связь с тьмой.

— Дракол.

Девушка лишь немного сощурилась, только тень пробежалась по дну глаз, выказывая её недовольство от его нежелания говорить. И как в ответ Ник сильнее сжал ножку бокала — очередная игла вошла прямо сквозь затылок к виску, и крутилась там от самого слабого шевеления головы. Любая мысль как приговор — игла вращалась вокруг оси, влезая глубже, вытравливая сопротивление. Дракон не выдержал и тихо выдохнул, тем самым одаривая вечную хорошим настроением.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Ты отличаешься от своего предка. Тот был интеллигентнее и постоянно смешил меня, — с мечтательностью протянула она, запрокидывая голову и полностью запуская руку в волосы. — Ты простой. Слабый. Незавершённый. Как каменная глыба, по которой ещё не прошлось долото, вылепляя скульптурное совершенство, — она щёлкнула пальцами, поднимаясь с места. — Мой брат мечтает сотворить из тебя нечто особенное. Он думает, что ты станешь продолжением его самого, — она протянула руку и Ник покорно ухватился, поражаясь с какой-то сверхъестественной лёгкостью эта хрупкая особа подняла его, притягивая к себе. В её глазах не было и тени жалости из-за его внешности. Она будто не замечала его увечий. — Жаль, что Ктуул не знает, что сам не совершенен.

* * *

Когда король закончил с обедом, Туула из воздуха вытащила роскошный чёрный костюм, а за ним перстни и запонки в виде маленьких драконов. Она с интересом наблюдала, как король облачается в него, а потом самолично надела на обезображенное лицо шёлковую маску, приятно холодящую чувствительную кожу.

После Туула подвела короля к массивному зеркалу, где он не смог сдержать удивлённого возгласа. В отражении Ник был прекрасен.

— Мой маленький подарок. Пока ты рядом с нами — никто не назовёт тебя уродом, — нежно проворковала она, кладя подбородок на плечо и покровительство обнимая, любуясь их отражением в зеркале. — Не печалься — шрамы останутся не навсегда. Когда совершишь восхождение — никакой смертный яд не тронет тебя.

— Восхождение?..

Девушка проигнорировала вопрос, отпуская его и открывая дверь.

— Пойдём, — сказала она, заметив, что он в нерешительности замер посреди комнаты. — Или ты предпочитаешь уединение в этом склепе?..

* * *

Он сам не понял, когда увидел рядом с собой Селесту в самом игривом и легкомысленном наряде, который настоящая белокрылая в жизни бы никогда не надела. Эта же вела себя как обычная вертихвостка, довольная оказанной ей чести. Они шли из зала в зал и всюду люди встречали их как ни в чём не бывало, будто не пропадала венценосная пара на долгие месяцы из дворца. Будто он всегда был рядом.

— Ты сбиваешь их с толку. Веди себя естественно, — медоточиво прошептала Туула, наклоняясь к нему. — Ктуул позаботился о твоём королевстве пока ты был недоступен.

Страшная догадка пронзила короля, и он иным взглядом окинул бальный зал, куда его привела девушка. Среди ни о чём не догадывающихся аристократов, прятались они. В обличии его друзей. Их внимание резало кожу и сушило глаза. Будто отовсюду доносился шёпот поверх говорка придворных. Они склоняли головы, но держались настороженно. Высокомерно. Как если бы он был питомцем на привязи.

«Кто же ты? Один из них или один из нас? Каков ты на вкус? Течёт ли по твоим жилам вечность или ты с рождения завёрнут в саван смерти? Отдай нам свою душу. Свои помыслы. Чувства. Сотри суетность смертных. Примкни к нам. Или умри».

От шёпота засвербело в зобу и Никлос раскашлялся. Туула протянула ему бокал красного, сумрачно оглянув остальных. Повинуясь ей, они ушли в тень, растворившись в безмятежной толпе.

— Теперь ты знаешь. Ктуул милосерден. Он не стал рушить твоё царство, — с намёком проговорила девушка, поглаживая его руку.

Треснуло стекло, и король тупо уставился на маленькую царапину на сгибе мизинца. Даже не больно, но тёмная кровь выступила наружу и Туула непринуждённо слизала её, сладко облизнувшись.

— Идём. Наш отец желает видеть тебя.

Путешествие по дворцу теней продолжилось. Везде король натыкался на следы пребывания вечных. Повсюду слышал о своём мудром правлении. Не теряя достоинства, принимал похвалы, коли Туула позволяла ему перекинуться парой слов с министрами, послами иных государств или учёными мужами. Дворец избавился от солёного аромата войны, встряхнулся, расправив крылья, готовясь принять очередных невест грядущего Равновесия.