К-9: Право на счастье - Диденко Александр

Так или иначе, весь этот огромный объем, целые простыни текста, изредка разреженные графиками и рисунками, был не более чем подготовкой. Чем-то, что поможет Хауку понять, как бывает, увидеть своими глазами, во что это «бывает» превратилось со временем. Ну, еще, по словам Джея, «думать в нужную сторону».

Основную информацию учитель по-прежнему давал сам. Либо отметками в учебниках, короткими заметками прямо в тексте, отсылками к куче источников. Либо как раньше – интереснейшими лекциями, которые волей Джея превращались в занимательные истории. Хаук был искренне рад, что здесь, в Мидори, это не изменилось.

Только времени стало меньше.

А значит – меньше и всего остального.

С первых же дней Дэрри безжалостно загрузил Джея зубрежкой. И если Хауку нужно было читать просто для понимания, с Джея, судя по всему, действительно спрашивали наизусть целые абзацы. Такой подход удивлял. Уж кто-кто, а Дэрри точно должен был знать привычки Джея и его манеру вести через Пустошь. Все эти термины, общие определения, «основные тактики охоты в пещерах типа В и С» ему нужны были как Хауку определение карабина или страховки. Тем более что по словам Джея тактики никогда не действовали и придуманы вообще имперскими, которые «вышколены работать без мозга».

Дэриэн кивал, соглашался с каждым словом и торжественно вручал планшет с новой подборкой зубрежки. Джей не брал. И по десятому кругу начинался шумный спор об одном и том же. Так что Хаук только вздыхал, брал свою читалку и уходил на второй этаж – там ему не мешали. Тем более что вмешиваться в общение учителя с учителем – как бы оно ни звучало – Хауку запретили с самого начала.

Жестко и ясно. Даже наблюдать со стороны.

Очевидно, Джей не желал делиться с учеником этой частью своей жизни. Может быть, оно правильно: граница ученик-учитель, которую Хаук раньше чувствовал огромной недостижимой стеной, и так уже стерлась обыкновенной дружбой. Должно быть, что-то такое имел в виду Дэрри, когда говорил о возрасте. Но разве это плохо?

Доверие учителя грело Хаука изнутри. Грела его и невысказанная просьба быть рядом тогда, когда Джей ходил прощаться к приемной матери. Никого и никогда Хаук не чувствовал еще настолько своим. И не понимал раньше, как это важно, когда ты тоже можешь чем-то помочь, что-то дать. Просто быть рядом.

Хаук встряхнулся, гоня прочь сопливые мысли. В доме Дэрри они приходили как-то сами собой, ведь здесь Хаук мог видеть еще кое-что, чего раньше не встречал никогда: семью. Теплую, уютную, настоящую. Просто удивительно, как вспыльчивость Лизы, живое любопытство Лисички и постоянные перепалки «Дэрри и Джерри» настраивали на самокопание. Внутренне Хаук понимал, что скоро полгода пройдут и покажутся сказкой – Джей не останется в Мидори навечно. Именно потому хотелось впитать и пропустить сквозь себя каждое мгновение в этом доме.

Страница закончилась очередной отсылкой. А понимание так и не началось. Встряхнувшись еще раз, Хаук перечитал параграф про мелких насекомых, но лучше не стало. То ли автор излагал слишком заумно, то ли Хауку просто чего-то не хватало, чтобы понять, о чем вообще речь. Когда третий раз буквы остались просто буквами, сложенными в неуклюжие слова без особого смысла, пришлось сползти с кровати, перебраться за стол и вооружиться карандашом. Техника техникой, но Джей всегда объяснял простыми рисунками. Что-то чертил вслед за мыслью, перечеркивал, соединял, а потом отдавал Хауку листочек, чтобы у того была опора для понимания.

Способ неизменно работал. Но сейчас Хаук впервые решился повторить его сам по чужим словам из текста. Раз уж Джей занят зубрежкой, стоит включить собственную соображалку: учитель не простит отношения в духе «не понял и забил». Тем более что на полях Джей дописал еще и пару вопросов по теме.

Смутно понимая, с чего лучше начать, Хаук повертел карандаш в пальцах и честно нарисовал кружочек с крылышками. Подумав, дорисовал еще две петельки – в рисунках из прошлой книги эти мошки были показаны наглядно, все десять видов, и крыльев у большинства было четыре. Некоторых Джей, правда, перечеркнул, а еще между двумя поставил знак равенства.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Пытаться повторить черта в черту за написавшим книгу искателем Хаук не стал: кружочка с крылышками ему пока хватит. Что дальше? А дальше энергия, которая дает этим крылышкам жизнь. Еще пара движений – и в «брюхе» появилась непонятная закорючка. Вообще, у каждого типа энергии было свое обозначение, но Хаук их так сходу не помнил. Джей не вносил это знание в число первостепенных, так что ограничился простым «оно есть»: переписал на бумагу все символы и на примере доступного снаряжения объяснил, для чего нужна маркировка, куда ставится и как её использовать. Сейчас та бумажка была уже далеко, и искать её в куче других Хаук поленился: все равно не знал, на чем работают эти мухи. И толку тогда от значков?

Так или иначе, дело не шло. В десятый раз поймав себя на совершенно сторонних мыслях, Хаук сдался, взял свой рисунок и потащился искать ответы самым простым путем. Джей тоже должен скоро закончить, тогда и расскажет, в чем фокус. А на дополнительные вопросы Хаук найдет ответы по ходу.

Наверное.

Все надежды быстренько разобраться с несчастной мошкарой и пойти ужинать разбились о закрытую дверь гостиной. Звукоизоляция в доме за последние дни хуже не стала, и до Хаука долетали лишь сильно приглушенные голоса. Достаточно, чтобы разобрать, что там как раз Дэриэн и Джей. Один спрашивал задание с другого, но не похоже, что все шло как надо.

Хаук замер на пару мгновений, прикидывая, стоит ли спасать Джея от ненавистной тому зубрежки. Часы говорили, что отпущенное на чтение время давно прошло, так что, наверное, стоило. Но поднятая было рука замерла в воздухе, а сам Хаук аж присел от яростного:

– Пушистики это твои, идиот!!! Твою мать! Ну почему, чтоб тебя, так сложно запомнить пару простейших слов?!

– Пару? Простейших?!

– Ну, пару сотен! Другие с этим как-то справляются, а ты уж точно поумнее имперских!

– Вот именно, что умней! – рявкнул Джей в ответ, даже не пытаясь соблюдать ту самую субординацию, которой угрожал Хауку. Интересно, что будет, если сам Хаук рискнет вот так вот возразить? – И я не вижу смысла зубрить эту дрянь! Раньше проходил без этого – пройду и сейчас!

– Проходил?!! – голос Дэрри стал походить скорее на рев. Похоже, в прошлом крайне избирательная память Джея съела ему много нервов, и возвращение ко дням «беззаботной молодости» для обоих шло очень… напряжно. – Тебе напомнить, сколько у тебя было ответов в последний раз?! Напомнить, а? Один!!! Один. Гребанный. Верный. Ответ! Да не пропустят тебя так, пойми! Правила изменились.

Судя по тихому и выразительному шипению, Джей прямым текстом сказал, где он видел те самые правила вместе с тестом. И квалификацией до кучи. Стены снова съели голоса, но разговор, видимо, так и закончился абсолютно ничем. Хаук только успел, что отпрянуть от двери, когда ручка вдруг повернулась и на пороге появился Джей.

Злой.

Злой – не то слово.

Секунду он смотрел на Хаука таким испепеляющим взглядом, что тот отступил еще дальше и не думая брякнул:

– Я не слышал ничего, честно! – чем, конечно, выдал себя с головой.

– Ну да? – сверкнул глазами Джей. – Степная зона, десять красных меток на равнине в обратном порядке.

– Э… Ну… первая это норы…

– В обратном порядке, – отрезал Джей и Хаук окончательно сбился. – Не помнишь? Так иди и учи, чем тут ржать! Если я не знаю бесполезную херню, то ты-то не выучил жизненно важных основ!

С этими словами Джей круто развернулся, не глядя влез в сапоги и исчез за входной дверью. А Хаук так и остался стоять, растерянно сжимая в руке листок со своими художествами:

– Да не ржал я…

– М-да, не очень вышло, – вмешался в повисшую на миг тишину голос Дэрри. Шаги его снова оказались не слышны: у бывшего «внешнего» был какой-то талант к беззвучному перемещению. – Ты к нему спросить чего шел? Или время уже?