Изгнанник. Пьесы и рассказы - Сэмюэль Беккет

за­гробную жизнь?

Хамм. Моя жизнь такова от рожденья.

Клов выходит, прикрывает за собой дверь.

То-то. Проняло.

Нагг. Я слушаю.

Хамм. Гнус. Зачем ты меня сделал?

Нагг. Откуда же я мог знать...

Хамм. Что? Чего ты не мог знать?

Нагг. Что это будешь ты. (Пауза.) Ты дашь мне кон­фетку?

Хамм. После прослушивания.

Нагг. Клянешься?

Хамм. Да.

Нагг. Чем?

Хамм. Своей честью. (Пауза. Оба смеются.)

Нагг. Две штучки.

Хамм. Одну.

Нагг. Одну мне и одну...

Хамм. Одну! Замолчи! (Пауза.) Так на чем я остановил­ся? (Пауза. Мрачно.) Кончено. С нами все кончено. (Пауза.) Почти кончено. (Пауза.) Скоро не будет голоса. (Пауза.) Стучит, стучит в голове.

Подавляемая веселость Нагга.

В одном и том же месте. (Пауза.) Может быть, маленький сосудик. (Пауза.) Маленькая артерия. (Пауза. Одушев­ляясь.) Ну ладно, так на чем я остановился? (Пауза. Повествовательным тоном.) Незнакомец медленно прибли­жался ко мне, он полз на четвереньках. Удивительно блед­ный и худой, он был, казалось, на грани... (Пауза. Обыч­ным тоном.) Нет, это уже было. (Пауза. Повествователь­ным тоном.) Установилась долгая-долгая пауза. (Обычным тоном.) Красивое место. (Повествовательным тоном.) Я невозмутимо набил трубку — пенковую трубку... зажег ее... скажем, с помощью серной спички, сделал несколько затя­жек. А-ах! (Пауза.) Говорите же, я вас слушаю. (Пауза.) В тот день был страшный холод, ноль на градуснике. Но так как был канун Рождества, в этом не было ничего... ни­чего удивительного. Погода соответствовала календарю, как нередко случается. (Пауза.) Нуте-с, каким же ненастным ветром вас сюда занесло? Он поднял ко мне лицо, все черное от грязи, смешанной со слезами. (Пауза. Обычным тоном.) Недурно, сойдет. (Повествовательным тоном.) Нет-нет, не смотрите на меня, не смотрите на меня! Он опустил глаза, бормоча что-то, по-видимому, в свое оправ­дание. (Пауза.) Я очень занят, сами понимаете — празд­ник. (Пауза. С нажимом.) Какова причина вашей навяз­чивости? (Пауза.) В тот день, помнится, было яркое-яркое солнце, пятьдесят по гелиометру, но оно уже сади­лось... спускалось в... страну мертвых. (Обычным тоном.) Красиво. (Повествовательным тоном.) Но довольно же, не мешкайте, представьте без отлагательств ходатайство ваше, ибо меня ждет бездна дел. (Обычным тоном.) Каков язык! Ну вот. (Повествовательным тоном.) И тут-то наконец он решился. Речь идет о моем ребенке, сказал он. Ай-ай-ай, о моем ребенке. О моем мальчике, прибавил он, словно пол мог иметь тут значение. Откуда он сам? Он назвал какое-то захолустье. Чуть не полдня на лошади. Не хоти­те ли вы этим сказать, что там до сих пор еще есть насе­ление? Нет-нет, ни души, не считая его и ребенка — если тот существует. Так-так. Я осведомился о ситуации в Кове, по ту сторону пролива. Полное безлюдье. И вы думаете, я вам поверю, будто вы бросили там своего малыша, да еще живьем? Ну, знаете ли. (Пауза.) В тот день, помнится, был страшный ветер, сто по анемометру. Он вырывал с кор­нем мертвые пихты и уносил... прочь. (Пауза. Обычным то­ном.) Тут не дотянуто. (Повествовательным тоном.) Ну­те-с, говорите, чего вам от меня надо, мне пора украшать елку. (Пауза.) Короче говоря, в конце концов я заключил, что он просит у меня хлеба для своего ребенка. Хлеба! Обыкновеннейший нищий. Хлеба? Но у меня нет хлеба, он вреден для моего желудка. Так. Тогда, может быть, немного зерна? (Пауза. Обычным тоном.) Сойдет. (По­вествовательным тоном.) Зерно у меня действительно есть. В моих закромах. Но пораскиньте мозгами. Я дам вам зер­на, килограмм, ну, полтора килограмма, вы отнесете его своему ребенку и сварите ему — если он еще жив — горшо­чек кашки.

Нагг оживляется.

Ну, полтора горшочка очень питательной каши. Хорошо.

Сцена из спектакля «Эндшпиль» (постановка 1958 г.)

У него зардеются щечки — быть может. А дальше-то что? (Пауза.) Я вышел из себя. Пораскиньте мозгами, порас­киньте мозгами — вы же на земле, и тут ничего не попи­шешь! (Пауза.) В тот день, помнится, была страшная сушь, ноль по гидрометру. Идеально для моего ревматизма. (Пау­за. С воодушевлением.) Так на что же вы надеетесь? Что весною проснется земля? Что моря и реки будут изобиловать рыбой? Что найдется еще манна на небе для такого идиота, как вы? (Пауза.) Я постепенно остывал и наконец мог уже спросить у него, сколько времени заня­ла у него дорога. Три полных дня. В каком положении ос­тавили вы ребенка? Он спал глубоким сном. (Со значени­ем.) Но — каким, каким сном? (Пауза.) Короче говоря, я ему предложил поступить ко мне на службу. Он меня тронул. К тому же я догадался, что мне уже недолго оста­лось. (Смеется. Пауза.) Ну? (Пауза.) Ну? (Пауза.) А если повезет, вы можете спокойно умереть своей смертью в теп­ле и комфорте. (Пауза.) Ну? (Пауза.) Наконец он спросил, не соглашусь ли я принять и его ребенка, если тот еще жив. (Пауза.) Этого мгновенья я ждал. (Пауза.) Не согла­шусь ли я принять и ребенка! (Пауза.) Так и вижу его — на четвереньках, уперся ладонями в землю, вперил в меня безумный взор — несмотря на все то, что я успел ему втол­ковать. (Пауза. Обычным тоном.) На сегодня достаточно. (Пауза.) Там совсем немного осталось. (Пауза.) Если не ввести еще персонажей. (Пауза.) Но где я их возьму? (Пауза.) Где я их буду искать? (Пауза. Свистит.)

Входит Клов.

Помолимся Богу.

Нагг. Где моя конфетка?!

Клов. Там на кухне — крыса.

Хамм. Крыса? Разве есть еще крысы?

Клов. На кухне вот есть одна.

Хамм. И ты ее не истребил?

Клов. Наполовину. Ты нам помешал.

Хамм. Не может она спастись?

Клов. Нет.

Хамм. Ты потом ее прикончишь. Помолимся.

Клов. Опять?

Нагг. Где моя конфетка?

Хамм. Сначала — Бог. (Пауза.) Готовы?

Клов (покорно.) Ну давай.

Хамм (Наггу.) А ты?

Нагг (сложив руки, закрыв глаза, скороговоркой). Отче наш, иже еси на небесех...

Хамм. Про себя! Про себя! Что за манеры? Начали. Молитвенные позы. Молчание. Хамм смутился первым.

Ну?

Клов (открыв глаза). Ни шиша. А у тебя?

Хамм. Абсолютный нуль! (Наггу.) А у тебя?

Нагг. Погоди. (Пауза. Открыв глаза.) Пустой номер. Хамм. Вот подлец! Его же не существует!

Клов. Пока еще.

Нагг. Где моя конфетка?

Хамм. Конфеток больше нет. Все. Ты больше никогда не получишь конфетку.

Нагг. Что ж. Естественно. В конце концов я твой отец. Правда, не я — так был бы другой. Но это не оправдание. (Пауза.) Вот рахат-лукум, например, все мы знаем, что его больше не существует, а я люблю его больше всего на све­те. И когда-нибудь я у