Сюита для скрипофона - Мария Фомальгаут

– Боится он тебя, чего ты…

– Чего боится, я ему ничего не сделаю.

– Откуда он знает, чего ты ему ничего не сделаешь…

– Приманить бы его чем-нибудь.

– Чем?

– Ну… – задумываюсь, – а чего они едят вообще?

– Да ничего они не едят, в том-то и дело.

Отступаю, понимаю, что чужая фантазия ко мне не пойдет.

– Ничего… пообвыкнет, – утешает меня Егорыч.

– Вон он там… смотри!

Наташка недовольно кривит губы:

– Ну что ты там углядел… пошли уже, не боись, папки нету, можешь из себя больше любителя охоты не строить…

– Да при чем здесь любитель охоты…

Бегу в темноту леса, где снова мелькнула башня Биг Бена, увенчанная шляпой. Сбавляю шаг, крадусь осторожно, вытягиваю руку, тц-тц-тц, на-на-на…

Лондон осторожно подходит ко мне, нюхает руку, вот черт, а мне и угостить его нечем. Не теряюсь, вынимаю смартфон, выискиваю свежие новости Лондона, призрачный город слизывает буквы, слова…

Осторожно вхожу в город, осторожно оглядываюсь, чтобы не попасть под автобус. Автобуса нет, ничего нет, город как будто расступается передо мной, тускнеет, меркнет.

Прохожу мимо витрины с тыквами, по заснеженной аллее, поеживаюсь от холодка, извозчик вежливо приподнимает цилиндр, не желаете ли кэб, сэр?

– Скажите, пожалуйста, вы не видели здесь человека в таком… кепи… с трубкой… с такой…

Ловлю себя на том, что говорю по-русски, какого черта я тут по-русски трещу, можно подумать, меня кто-то понимает. А нет, он и сам со мной по-русски говорил, ну конечно, Лондон-то ненастоящий…

– А-а, вон там, на набережной, – кэбмен вежливо приподнимает шляпу, – счастливого пути, сэр!

– Б-большое спасибо.

Спешу по набережной, которая все больше тает в лондонском тумане. Призрачный город меня боится, призрачный город меня не принимает, тает, рассеивается…

Устремляюсь к одинокой фигуре возле моста, смотрю на худого мужчину, сквозь которого просвечивают очертания деревьев.

– Вы знаете, что вашего хо… м-м-м… создателя убили?

– Он меркнет еще больше, наклоняет голову, похоже, услышал меня.

– Кто-то убил его… вы можете расследовать это дело?

Лондон окончательно тает в тумане, я не успеваю заметить, кивнул он мне или нет.

Оглядываюсь, пытаюсь вспомнить, что я делал, когда делал, куда шел…

А да.

Наташка.

Невеста моя.

Уже бывшая, потому что после такого она меня и знать не захочет.

Все-таки продираюсь через заросли, плохую дорожку я выбрал, как раз на ту полянку выберусь, где мертвец лежит…

Наталкиваюсь на Наташку, чего она тут делает, сидит на корточках перед трупом, перебирает какую-то хрень у него в карманах, что делаешь, еще подцепишь тут что-нибудь…

Говорю, сам пугаюсь своего голоса.

– Ты чего, еще заразу какую подцепишь…

Наташка смотрит на меня, глаза красные.

– Это Димка.

– Какой еще Димка?

– Какой-какой, обыкновенный… Он в сентябре пропал, еще в том году… Я думала, вот скотина такая, надоела я ему, видите ли… А он вон чего… у-мер…

Даже не успеваю приревновать, Наташка прижимается ко мне, всхлипывает, обнимаю, не знаю, что делать, ничегошеньки я про Наташку не знаю, она и не говорила, что когда-то какой-то Димка был…

– У-мер…

– Убили его.

– Чего?

– Убили, чего.

– Да ты чего…

– Ну…

– К-кто?

– Да черт его знает… Ну что ты на меня так смотришь, найдем мы убийцу, найдем… Главное, Лондон снова найти…

– К-какой Лондон?

Смотрит на меня, как на психа.

Вытягиваю вперед ладони.

– Счас, счас, объясню…

2016 г.

Эрик

Снова звонят в дверь – резко, нетерпеливо, так и кажется – если сейчас не открою, вышибут ко всем чертям. Холодею – а Эрик-то здесь, Эрик-то у меня, хоть и знаю – его не поймать, а так и переворачивается все внутри – а если поймают…

Звонят…

– Иду! Иду! – хочется добавить что-нибудь резкое, нецензурное, отмыкаю щеколду, распахиваю дверь…

– Алена! Аленушка, долг-то я тебе принесла…

Вздрагиваю. Вот бабульку черт принес не вовремя, да ее всегда черт приносит не вовремя. И вот уже хоп-хоп, как у себя дома, к двери комнаты, ну какого тебе там надо, какого…

– Да… давайте уж на кухне рассчитаемся…

– Ой, Аленушка, я у тебя там цветок такой видела, это же алой, да? Я все росток хотела…

Проклинаю все на свете. Вломится в комнату, а там Эрик, вот и начнется, откуда Эрик, что за Эрик, а завтра весь дом будет знать, что – Эрик, а там и до Них дойдет, там и Они придут, Они-то уже не будут спрашивать, что у меня за алой в комнате…

Они…

А может, и бабулька тоже из Них…

Бабулька…

Даже имени не знаю…

Распахивает дверь. Вздрагиваю, так и жду, что выхватит соседушка из-под кофты гранатомет, и начнется…

– Вот-вот, алой-то этот, ну я у тебя росточек-то возьму?

Захожу в комнату – на ватных ногах. Оглядываюсь. Эрика нет. Даже нагибаюсь, делаю вид, что поправляю кромку ковра, заглядываю под кровать. Уже знаю – Эрика нет. Пустая комната, распахнутое окно. Двенадцатый этаж.

– Вот, сто, двести, триста… Ты уж отвернись, Аленушка, я у тебя росточек-то…

Отворачиваюсь – к распахнутому окну, по привычке смотрю вниз, ищу окровавленные останки, знаю – ничего нет. Эрик, Эрик, все еще не могу привыкнуть к твоим вывертам…

Быстрее бы эту бабку черт унес…

– Что, Аленушка, чайку-то у тебя не най…

– На работу опаздываю.

Беру сумку. Спохватываюсь, что стою в тапочках, надеваю туфли. Уйди, уйди…

– А, ну я зайду как-нибудь… а то я у тебя еще там на балконе кактус видела…

Захлопывается дверь. Возвращаюсь в пустую комнату – спугнула-таки Эрика, моего Эрика, он птица осторожная…

– Ушла?

Вздрагиваю. Вот он, стоит у окна, не бледный – белый, как смерть, зябко кутается в рубашонку.

– Ушла…

Выглядываю в окно, на гладкие стены, крепко сжимаю подоконник, нет, не могу, страшно, шарахаюсь назад.

Эрик посмеивается. Как-то не по-людски, по своему, будто пофыркивает животное.

– Такой вот у вас… не проживает?

Человек в форме сует мне карточку. Хочется брякнуть – первый раз вижу, спохватываюсь: это будет как-то… фальшиво, что ли…

– М-м-м… не знаю, у нас много кто в подъезде…

– Да нет, не в подъезде. В вашей квартире.

Делаю большие глаза.

– Одна я живу. Еще не хватало, кого-то к себе…

– Ну… он не заходил к вам, никогда?

– Чего ради?

– И так… не встречали?

– Да не припомню.

Смотрят на меня – с ненавистью, а ничего вы со мной не сделаете, нет его здесь, нет… хоть на тридцать три раза обойди дом, не найдешь… А ведь ходят, вынюхивают, кажется, еще вот-вот – выпустят какие-нибудь антенны, щупальца… И запах от них… терпкий такой запашок, от людей так не пахнет…

Ушли… Идите, идите, дать бы вам еще пинка под зад… закрываю дверь, распахиваю окно в комнате – настежь, ночной ветер кутается в занавески.

Жду.

Ты подожди, любимая…

Мы будем вместе…

Вот увидишь, я вернусь, и все будет хорошо, когда-нибудь мы будем вместе, уже насовсем, навсегда… Только это не сейчас, это потом, когда одолею их всех, всех, вот этих, осклизлых, черно-зеленых, летящих за мной через звезды…

Бегу – отталкиваюсь от еле заметных частиц в вакууме, бегу, осклизлая тварь уже совсем рядом со мной – стреляю, выстрелом меня отбрасывает куда-то далеко-далеко, тем лучше, может, так и оторвусь от них…

Черта с два оторвусь…

Ты подожди, любимая…

Будем вместе…

Знала бы ты, что я делаю здесь, в пучинах космоса, один – наедине с галактическими армиями, знала бы ты, как долго тянется этот бесконечный бой… Ты знаешь. Когда я говорю – ты киваешь, ты делаешь вид, что веришь, может, и правда веришь, да нет, кто в это поверит, что я в одиночку сражаюсь с галактическими армиями…

Окружают… стреляю, сбиваю еще двух, да что такое эти еще два, когда имя им – легион… бегу – отталкиваюсь от пустоты, прижимаю к себе Грааль… Только бы не обронить, только бы не потерять…

Оступаюсь, чуть не падаю, что-то притягивает меня, сильнее, сильнее… Не вижу черной дыры – ее не возможно увидеть, чувствую – вон, там, глубокая бездна, из которой не возвращаются…

Бегу – ближе и ближе к черной дыре, чувствую, как меня засасывает, тут, главное, ускорить бег, разогнаться – до околосветовой, как скачет сердце, давление под двести, ничего…

Они бросаются за мной – осклизлые, мерзкие, в последний момент спохватываются, чуют беду – поздно, поздно, черный провал засасывает их…

Бегу – с пылинки на пылинку, прыгаю, огибая туманности.

Скачет давление, кровавые струйки стекают из носа. Сбавляю скорость, – опасно, как бы еще кто меня не сцапал, а приходится, а то так и замертво упасть недолго…

Прижимаю к себе Грааль, похищенный на задворках каких-то галактик.

Не потерять…

Ты подожди, любимая…