Афины на пути к демократии. VIII–V века до н.э. - Валерий Рафаилович Гущин

С одной стороны, это свидетельствует об определенной близости Солона с Алкмеонидами, которых он впоследствии вернет из ссылки[139], с другой – указывает на стремление Солона разрешить кризис мирными средствами.

Изгнание Алкмеонидов существенно повлияло на политическую ситуацию в Аттике. С одной стороны, удаление рода, не принадлежащего к древнейшим и коренным аттическим родам[140], усиливало традиционную земледельческую аристократию, т. е. тех, кого условно можно было бы назвать евпатридами. Но, с другой стороны, удаление, можно сказать, спасло репутацию Алкмеонидов, поскольку их не оказалось среди тех алчных аристократов, которые обращали в рабство неоплатных должников, т. е. немалую часть афинского демоса.

Кроме того, удаление Алкмеонидов совпало с ослаблением внешнеполитических позиций Афин. «Вследствие этих смут, – говорит Плутарх, – и одновременного нападения мегарян афиняне потеряли Нисею и опять были вытеснены из Саламина. Населением овладел суеверный страх; являлись привидения; по заявлению гадателей, жертвы указывали, что кощунства и осквернения требуют очищения» (Plut. Sol. 12). Вот тогда-то и было совершено очищение Аттики прибывшим по приглашению Солона критянином Эпименидом[141].

Изгнание Алкмеонидов не внесло ожидаемого успокоения. Правда, теперь на первый план выходят противоречия между аристократией и демосом. На рубеже VII–VI вв. до н. э. в Аттике разразился жесточайший политический и социально-экономический кризис, поставивший под сомнение сам способ осуществления власти. Итогом правления аристократии стал не только политический, но и социально-экономический кризис, вызванный беспрецедентным по масштабам закабалением земледельцев[142].

1.2. Eunomia: Солон

Дальнейшие события в немалой степени стали реакцией на сложившуюся в Афинах и Аттике ситуацию. С одной стороны, она характеризовалась продолжавшимися конфликтами в среде аристократии, а с другой – бедственным положением демоса, что также было следствием господства аристократии. Конфликты в среде аристократии – явление неизбежное. Помимо борьбы за власть и влияние, остроту ситуации придавало господство так называемых агональных ценностей – непрестанное соперничество представителей аристократических семей. Итогом этой борьбы был захват и удержание власти победившей группировкой. Мы уже говорили, что строй, существовавший в Афинах до реформ Солона, Аристотель называет олигархическим. «…Он (Солон. – В. Г.) упразднил крайнюю олигархию, положил конец рабству простого народа и установил прародительскую демократию, удачно смешав элементы различных государственных устройств…» (Arist. Pol. 1273 b 37–38).

На этом фоне происходит активизация демоса, все чаще вынужденного заявлять о своей политической позиции. «…Главное было то, – замечает Аристотель, – что бедные находились в порабощении не только сами, но также и дети и жены. Назывались они пелатами и шестидольниками (гектеморами. – В. Г.), потому что на таких арендных условиях обрабатывали поля богачей. Вся же вообще земля была в руках немногих. При этом, если эти бедняки не отдавали арендной платы, можно было увести в кабалу и их самих, и детей. Да и ссуды у всех обеспечивались личной кабалой вплоть до времени Солона. Он первый сделался простатом народа. Конечно, из тогдашних условий государственной жизни самым тяжелым и горьким для народа было рабское положение. Впрочем, и всем остальным он был тоже недоволен, потому что ни в чем, можно сказать, не имел своей доли» (Arist. Ath. Pol. 2. 2).

Итак, если верить «Афинской политии», в Аттике складывалась крайне неблагоприятная ситуация. С одной стороны, ухудшение положения демоса и усиление нажима на него, а с другой – олигархизация политического режима[143]. Последнее означало, что возможности оказывать влияние на политическую ситуацию и занимать ключевые государственные посты были лишены даже некоторые представители аристократии. Речь идет о тех, кто, обладая богатством и (или) воинской доблестью, мог претендовать на участие в управлении государством, но при данном политическом устройстве был этого лишен.

Усиление давления на демос и станет той побудительной силой, которая вызовет его активизацию. А это, в свою очередь, приводит к важным переменам в политической жизни – народная масса превращается в серьезную политическую силу. Возможно, активизации демоса способствовала та часть аристократии, которая в условиях олигархии оказалась вытесненной из политической жизни. Опора на демос могла принести ей победу в политической борьбе. Вот почему уже в период архаики возникает новый тип политической группировки, возглавляемой «народными вожаками» (или простатами демоса) – теми аристократами, которые в политической борьбе предпочитали опираться на народ[144]. Именно в этой среде рождаются новые идеи, в частности идея уравнения одинаково могущественных людей – демократии, если так можно выразиться, для всех аристократов[145]. Поскольку принцип родовитости (происхождения) менее всего подходил для такого объединения, оптимальным мог быть учет состоятельности, например размер земельных участков или их урожайность. На этом фоне и появляется новая в политической жизни архаических Афин фигура – простат демоса (prostates tou demou).

Появление простатов можно отнести к VI в. до н. э. Согласно Аристотелю, едва ли не все политические деятели архаического периода, начиная с Солона и заканчивая Клисфеном, были простатами демоса (e.g. Arist. Ath. Pol. 28. 2)[146]. Заметим, впрочем, что данный термин более привычен для авторов V–IV вв. до н. э. Возможно, тогда это было обычным обозначением политического лидера. Но начиная с Фукидида, считает П. Родс, термин «простат демоса» стал использоваться преимущественно для обозначения лидера демократической группировки[147]. Во времена Геродота, считает он, еще не было серьезного социального расслоения, каковое стало повсеместно наблюдаться в период Пелопоннесской войны[148].

Однако термин «простат» используется и Геродотом. Мы имеем в виду споры о наилучшем политическом устройстве Персидской державы (Herod. III. 80–82). Характеризуя пороки демократического устройства, персидский царь Дарий говорит буквально следующее: «При демократии пороки опять-таки неизбежны, а лишь только низость и подлость проникают в общественные дела, то это не приводит к вражде среди подлых людей, а, напротив, [между ними] возникают крепкие дружеские связи. Ведь эти вредители общества обычно действуют заодно, [устраивая заговоры]. Так идет дело, пока какой-нибудь народный вождь (προστάς τις τοῦ δήμου) не покончит с ними. За это такого человека народ уважает, и затем этот прославленный [вождь] быстро становится единодержавным властителем» (Herod. III. 82). Простат здесь – явно демократический лидер.

То же значение термин «простат» имеет и в «Афинской политии», хотя реалии IV в. до н. э., для которого характерно обострение социальных антагонизмов, не могли не оставить свой след на социологии Аристотеля. Простаты демоса для него – прежде всего лидеры низших классов. Им противостояли аристократические лидеры (prostatai ton gnorimon)[149].

Таким образом, мы можем предположить, что использование термина «простат» по отношению к лидерам демократической направленности и в более позднее время было неслучайно. Во времена Фукидида и тем более Аристотеля смысл понятия «демос» был иным, нежели ранее. Для Геродота понятие «демос» еще не относилось только к представителям низших