Афины на пути к демократии. VIII–V века до н.э. - Валерий Рафаилович Гущин

в которой филы состоят из фратрий (Arist. Ath. Pol. fr. 3), могла сложиться в более поздний период. Определенно можно сказать лишь то, что фратрии, только появившись, становятся основной политической ячейкой[69]. Это значит, что народное собрание, если оно тогда уже существовало, скорее всего, было собранием фратрий. Косвенно эту мысль подтверждает то, что традиция ничего не сообщает о связи фил с государственной организацией[70]. Подобная связь, а именно формирование филами совета 400, возникнет лишь при Солоне.

Возникновение героических культов можно связать с начавшейся на рубеже IX–VIII вв. до н. э. внутренней колонизацией Аттики. Рост населения сопровождается заселением ранее пустовавших или слабо освоенных районов, что исследователи определяют как внутреннюю колонизацию[71]. Именно к этому времени относятся обнаруженные археологами в тех или иных частях Аттики следы складывания культа героев (так называемого tomb cult), возникавшего вблизи древних микенских захоронений. Н. Колдстрим полагал, что это было связано с распространением гомеровского эпоса[72]. Бросается в глаза связь изображений живых и погибших воинов, получивших распространение в вазописи, с героическими культами[73]. А это, в свою очередь, указывает на связь культов с процессом формирования аристократии.

Э. Снодграсс, впрочем, считает появление культа героев результатом освоения территорий в процессе внутренней колонизации[74]. Таким способом земледельческим населением устанавливалась связь с осваиваемой им территорией. Ему возражает Дж. Витли, который видит в этом не столько результат освоения территории, сколько заявку местной знати на автохтонию в противовес Афинам[75]. То есть он усматривает в появлении героических культов политический подтекст[76].

Другими словами, в VIII в. до н. э. можно говорить о появлении аристократии. В начале и середине VIII в. до н. э. появляются погребения, которые можно назвать аристократическими (например, кладбище Керамика и Дипилонские захоронения)[77]. Особенностью данного периода становится появление богатых захоронений не только в Афинах, но и в Аттике[78]. Следовательно, можно говорить о появлении аристократии как афинской, так и периферийной. Мало того, И. Моррис отмечает, что каждое сколько-нибудь крупное поселение имело свой собственный стиль погребений[79]. Отмечается также, что немалая часть захоронений, находящихся за пределами города, – будем называть их аристократическими – были богаче афинских[80].

Можно предположить, что внутренняя колонизация, возникновение новых поселений, а также образование периферийной аристократии не могли не ослабить ранее существовавшие социальные и политические связи и даже привести к децентрализации. Формально городской и политический центр, каковым были Афины, существовал, но связи между центром и периферией могли быть ослаблены. Сошлемся на Фукидида, который, рассказывая о синойкизме Тезея, отмечал, что «…афиняне в течение долгого времени жили, пользуясь автономией, в разных частях своей страны» (Thuc. II. 16. 1, здесь и далее пер. Ф. Мищенко). Таким образом, синойкизм Тезея, если считать его исторической реальностью, становится процессом политического объединения Аттики. Мы полагаем, что происходит это в VIII в. до н. э.[81]

Переход власти к аристократии в Афинах совпадает с появлением сословия евпатридов, превративших царей в государственных чиновников[82]. Оформление евпатридов в сословие и их превращение в господствующий слой традиция также связывает с именем легендарного царя Тезея и проведенным им синойкизмом. Ему традиция приписывает разделение населения Афин на сословия (Plut. Thes. 24–25)[83]. Вот что по этому поводу пишет Плутарх: «Он (Тезей. – В. Г.) не хотел, чтобы его народ представлял беспорядочную, бесформенную, стекшуюся со всех сторон нестройную толпу, поэтому он первым разделил его на сословия благородных, землевладельцев и ремесленников. Благородным он поручил заведование религиозными обрядами, высшие правительственные места, сделал их блюстителями законов и толкователями тайн божеских и человеческих; но в остальном права их были те же, что и других граждан, – благородные имели преимущество в том, что им оказывалось больше почету» (Plut. Thes. 25, пер. В. Алексеева).

В политической сфере эмансипация аристократии проявлялась в том, что царская власть заменялась коллективной магистратурой – коллегией девяти архонтов, которые, согласно традиции, с 684/3 г. до н. э. стали избираться сроком на один год[84]. К архонтам относились архонт-эпоним, басилевс, полемарх и шесть фесмофетов:

Важнейшими и первыми по времени из должностей были басилевс, полемарх и архонт. Из них первою была должность басилевса, она была унаследованной от отцов. Второй присоединилась к ней должность полемарха, ввиду того что некоторые из царей оказались в военных делах слабыми. По этой причине и пригласили Иона, когда наступили затруднительные обстоятельства. Последней является должность архонта…Что же касается фесмофетов, то они стали избираться много лет спустя, когда уже выбирали должностных лиц на год. Они должны были записывать правовые положения и хранить их для суда над спорящими сторонами. Вот почему из высших должностей эта одна не была более как годичной (Arist. Ath. Pol. 3. 2–4)[85].

Архонт-эпоним (или просто архонт) в этом перечне был, возможно, наиболее значимой магистратурой[86]. Как представители исполнительной власти архонты были наделены значительными судебными полномочиями. «Архонты, – по словам Аристотеля, – имели право решать дела окончательно, а не так, как теперь, производить только предварительное расследование» (Arist. Ath. Pol. 3. 5). Полемархи возглавляли армию, басилевсы занимались религиозными вопросами, в их же ведении находились судебные дела об убийствах[87]. Последней в этом перечне возникла комиссия фесмофетов, в задачу которой входила запись принимаемых решений[88]. Не исключено, что это были решения упомянутых должностных лиц и судебные вердикты, выносимые ареопагитами.

Архонты, считает Ч. Хигнетт, председательствовали на заседаниях ареопага и народных собраний[89]. Если последнее – руководство заседаниями народных собраний – можно допустить, то предположение о руководстве ими ареопагом вызывает сомнения. Этому противоречит рассмотренная выше процедура избрания архонтов ареопагитами, свидетельствующая о том, что статус последних был значительно выше. Аристотель сообщает, что после исполнения своих обязанностей архонты становились ареопагитами (Arist. Ath. Pol. 3. 6, ср.: Plut. Sol. 19)[90]. А вот Плутарх считает, что бывшие архонты стали пополнять ареопаг лишь после реформ Солона. «Солон, – пишет он, – составил совет ареопага из ежегодно сменяющихся архонтов; он и сам был членом его как бывший архонт» (Plut. Sol. 19, здесь и далее пер. С. Соболевского). В этом случае, однако, остается не до конца ясным, как формировался состав ареопага до реформ Солона. Поэтому к сообщению Аристотеля следует отнестись с большим доверием.

И тем не менее с учетом того, что архонты могли избираться ареопагитами, резонно предположить существование их тесной связи с ареопагом. Не исключено, что при вынесении наиболее важных решений архонты должны были консультироваться с ареопагитами – бывшими архонтами[91].

Для того чтобы конкретно представить себе механизм политического