Книга №2 - Валентина Горностаева

– Наверное, быстрые? Ловкие? – наивно предположил я.

– «Злые». Вот и догадайся, что он о нас на самом деле думает?

– А что, сюда милиции вообще доступ закрыт? Как-то нелогично получается.

– Почему же. Есть прикрепленный участковый. Только заезжает он к нам редко. Незачем, потому что. Статистики мы не портим. Преступлений в Старых Хуторах лет пятьсот не было. Мирные мы! И, кстати, завтра он приедет в Хутора. Мы его тоже на праздник позвали. Так что ты, Андрей, загружайся поменьше, как это у вас в городе говорят. Отоспись сегодня, отдохни. По окрестностям погуляй. Места у нас живописные! На девок посмотри, может, приглядишь какую, женим с радостью!

Мужчины встали, поблагодарили за угощение и вышли.

– Теть Валь, – спросил я после их ухода. – А кто это были?

– Старшие в родах. Три фамилии у нас и три рода. Тот, что с черной бородой – Славка, он у Бирюковых главный. С усиками – Дмитрий, горюновского рода. А болтливый самый – наш, Антон Изместьев.

– Это что-то значит?

– Это наша власть. Так всегда было. Один род от воды пошел, другой от огня, третий от земли. Мы Изместьевы от воды. Потому каждому роду свой староста.

– Так перемешались все за тысячу лет, породнились, – саркастически заметил я.

– И что? А традиции-то остались. У вас в городе, в чем главная беда? Порвались все связи с прошлым, а мы так не хотим. Вот ты бабку свою хорошо помнишь? Что любила, чем занималась – знаешь?

– А вы бабку мою помните?

– Нет. Здесь ее никто не видел. И я тогда еще не родилась, когда она в город ушла. Но старики рассказывали, что умная женщина была.

– Рассказывали? Могу я с кем-нибудь из них пообщаться?

– Да все умерли уже давно.

– Странно, эпидемия, что ли. Бабке едва за шестьдесят перед смертью стукнуло!

– Может и эпидемия, – отмахнулась раздраженная расспросами родственница и ушла в сени. Делать было нечего, и я решил отдохнуть и выспаться. Проснувшись парой часов спустя, я последовал недавнему совету и вышел на улицу поглазеть на местных особ женского пола, тем более, что в доме оставалась лишь возившаяся по хозяйству тетка, а она по-прежнему не была настроена на общение.

Уже смеркалось, и на единственной улице Старых Хуторов было темно. Местные явно не приветствовали никаких достижений прогресса. Электричество в деревню никогда не проводилось, и окна домов светились тусклым светом старых керосиновых ламп. Немногочисленные Изместьевы, Бирюковы и Горюновы сидели на лавочках и неслышно перешептывались друг с другом. Стояла почти полная тишина, лишь изредка нарушаемая стрекотом ночных насекомых. Необычно для деревенского быта, но в Хуторах не держали ни собак, ни кошек, ни любой другой живности. Отсутствие домашних животных создавало ощущение театральности всего происходящего, словно декорации построили, а оживить не сумели. Я молча шел по улице, провожаемый все теми же колючими взглядами. Никто не приветствовал меня и не пытался заговорить. И в этом странном неприветливом мире я снова запугал себя. Я даже мог поклясться, что чьи-то пальцы касались меня под одеждой. Захотелось бежать назад в дом, но ноги, налившиеся чугуном, отказывались слушаться. С огромным трудом я сделал маленький шажок и к счастью наступил на сухую ветку. Даже сейчас, по прошествии нескольких лет, трудно припомнить звук, подобный раскату грома от столь незначительного предмета. И в тот же миг мне почудилось, что несколько теней метнулись прочь и растворились в темноте. «Все, хватит на сегодня приключений!» – решил я и быстро пошел назад.

Вернувшись домой, я не стал задавать никаких вопросов и постарался уснуть. Теткина железная кровать после койки в поезде и старого дивана у батюшки была настоящим чудом комфорта. Но поспать не удалось. Посреди ночи кто-то толкнул меня в спину. Я резво подскочил, огляделся и не обнаружил никого рядом. Можно было подумать, что мне опять померещилось и упасть в кровать, если бы не ноющая боль в спине.

Я достал из дорожной сумки фонарик и осмотрел дом. Он был пуст. Дети и те исчезли. Я вышел на улицу и постучался к соседям. Входная дверь была не заперта и, заскрипев, открылась от моих ударов. Осторожно заглянув внутрь, я понял, что и здесь никого не было.

– Да что же это за место такое! – закричал я в ярости и отчаянии.

Загадки и тайны уже достали меня, но не желали прекращаться. «Куда делись все жители? Почему они так неожиданно оставили деревню? Что, наконец, будет со мной?» Тревожные раздумья прервались, когда на другом конце деревни мелькнул человеческий силуэт. Я побежал за незнакомцем, тот шагал очень быстро, ни разу не обернулся, и вскоре вышел из деревни в степь. Это уже становилось интересным. Теперь я уже не хотел быть замеченным и продолжал преследование перебежками. Но стоило на секунду отвлечься, как незнакомец таинственным образом исчез. Но уже через мгновение все мое внимание переключилось на движущиеся вдалеке огни. Полежав недолго в траве, я, согнувшись, побежал вперед, чтобы вблизи разглядеть то, что местные не желали показывать, и нырнул в густой кустарник, разросшийся в полусотне метров от места события.

Это была незабываемая картина! Пять больших костров полыхали вокруг огромной кучи хвороста, очевидно предназначавшейся для кульминации ритуала. Люди в черных плащах, с факелами в руках, радостно кричали и танцевали вокруг огня. Трое из них, выполнявшие роли жрецов, сжимали в руках по большому ножу. Нетрудно было догадаться, что они являлись моими вчерашними знакомыми. Действо сопровождалось громкими криками на неизвестном языке и чтобы расслышать, я подполз ближе, прячась за многочисленными холмиками.

«Наверно, это какой-то древнеславянский ритуал», – решил я, но вскоре к своему ужасу убедился, что он не был мирным. Один из жрецов запалил хворост, и пламя быстро взметнулось вверх. Стало светло как днем. Из ближайшего леса вывели обнаженного до пояса мужчину. Пленник был без сознания и только у костра, когда его связывали крепкими веревками, кажется, начал что-то понимать и громко застонал. Жрецы, бормотавшие заклинания, по очереди сделали надрезы острыми ножами на груди жертвы, а затем один из них подал знак рукой. Несчастного тут же подняли на руки несколько сильных мужчин и бросили в бушующее пламя. Ужасный вопль погибающего человека разнесся по безмолвной степи. Толпа в ответ радостно заорала, потрясая факелами.

«Все хватит!» – подумал я. – «Надо бежать! Причем срочно. Совершенно очевидно, с какой целью меня пригласили. Ведь я без роду, без племени, без родственников и друзей. Кто меня искать будет, да и когда? А им наверно нужно очистить свой род от позора, от потомства моей взбунтовавшейся бабушки». В эти секунды у меня не было ни единого сомнения в том, что я должен стать следующей жертвой, и я бы бежал, и вероятно, подписал себе смертный приговор, но судьба внесла неожиданные коррективы. Земля подо мной неожиданно зашевелилась, а странные холмики вокруг затряслись. В страхе я отбежал назад к зарослям кустарника. Спрятавшись там, я увидел сцену, которую наблюдал наверно уже раз тридцать в фильмах ужасов, но никак не ожидал созерцать вживую. Оказывается, церемония проводилась на старом кладбище! И холмики, за которыми я прятался, были заросшими травой могилами. Сейчас они открывались, освобождая путь покойникам из подземного царства в мир людей.

Поднявшись наверх, мертвецы издавали громкие гортанные крики и медленной походкой шли к огню. Толпа живых громкими криками приветствовала каждого. Один из покойников был всего в десяти шагах от меня, поэтому я мог хорошо видеть его обезображенное лицо и висящие лохмотья одежды. Покойник словно почувствовав взгляд, неожиданно остановился и несколько секунд рассматривал мое убежище. Я затаился, как мог. Секунды казались вечностью, сердце выпрыгивало из груди, напряжение было невыносимым, и я потерял контроль над телом. Руки и ноги онемели. Дыхание стало прерывистым. Ужас овладел мной целиком, и я рухнул без сознания.

Глава 7. Расследование

Я очнулся от неприятного ощущения. Холодная вода, струйкой сбегала по волосам, лицу и стекала за пазуху. Открыв глаза, я увидел священника, закрывавшего пластиковую бутылку.

– Проснулся! Хорошо! – с видимой радостью сказал отец Тимофей. – Я молился за твое спасение.

Я с трудом приподнялся и осмотрелся вокруг. Только начинало светать, но уже хорошо было видно территорию ночного кошмара. К моему удивлению, хотя кострище еще дымилось, кладбище выглядело непотревоженным могилы казались нетронутыми, а буйная трава на них не была примята ужасными лапами покойников.

– Они ушли? – спросил я у батюшки.

– Да, с час уже.

– Вы это видели?

– К счастью нет, – ответил отец Тимофей, крестясь. – Бог оградил меня от лицезрения дьявольских игрищ.