Женщина-рыцарь. Самые необычные истории Средневековья - Брезгам Галинакс

лапы сатаны.

Вы записали, святой отец?.. Я долго шёл к пониманию этого, и на своём пути совершил множество ошибок, – роковых ошибок, как вы это увидите, – но тем прочнее стало моё выстраданное убеждение в том, что женщину должно обожествлять.

* * *

Но мы опять отвлеклись и нарушили стройный порядок нашего повествования, – сказал Роббер. – Флоретта… Да, Флоретта стала моей первой любовью. Это была чудесная, необыкновенная девушка, без каких-либо недостатков, вернее, недостатки Флореты становились в моих глазах достоинствами и ещё более возвышали мою возлюбленную. Только так бывает в любви: замечая милые недостатки своей любимой, мы умиляемся и восхищаемся ими не меньше, чем её несомненными достоинствами.

Не могу удержаться, чтобы не процитировать одно понравившееся мне высказывание: «Красота и красивые женщины заслуживают того, чтобы каждый их восхвалял и ценил их превыше всего, потому что красивая женщина есть самый прекрасный объект, каким только можно любоваться, а красота – величайшее благо, которое Господь даровал человеческому роду, ведь через её свойства мы направляем душу к созерцанию, а через созерцание – к желанию небесных вещей, почему красота и была послана в нашу среду в качестве образца и залога».

С тех пор, как я волей случая пришел к замку, где жила Флоретта, мне не было покоя. Я разузнал у своей матушки, – обиняком и как бы невзначай, – кто живёт в замке, и как зовут прекрасную молодую даму, которую я разглядел на балконе. Так мне стало известно её имя, и скоро я принялся твердить его днём и ночью.

Флоретта была моей мечтой, моим идеалом, и как всякий идеал она была недостижима: слишком высока для того, чтобы я мог завести с ней отношения, обычные для влюблённого молодого человека. В сущности, наше знакомство могло состояться без труда, мне достаточно было нанести визит родителям девушки, и думаю, что они были бы не против моих посещений: я был для их дочери ровня по происхождению, положению и состоянию, – трудно было найти в нашей глуши более подходящего жениха. Но мысль о том, чтобы признаться Флоретте в любви, была для меня невозможной, почти что кощунственной. Она – божественный идеал, образец неземной красоты, а я – ничем не примечательный, диковатый молодой человек! В то время я не понимал, что женщину нельзя оскорбить любовью: она может принять или не принять любовь, но оскорбиться – никогда! Женщин обижает и больно ранит отсутствие любви, потому что именно в любви для них – смысл жизни и предназначение.

Юная дама в замке. Художник Джон Уотерхаус

К тому же, надо признаться честно, я был болезненно самолюбив, и возможность отказа Флоретты была для меня невыносима, но и молчать далее, таить любовь в себе тоже стало мучительно. Выход нашелся сам собой: когда я однажды стоял, по своему обыкновению, под стенами замка Флоретты и наблюдал за ней, я заметил, как она взяла какую-то книгу и принялась читать. Значит, девушка была обучена грамоте; значит, я мог написать ей! Это было, безусловно, дерзостью с моей стороны, нарушением приличий, но не настолько, чтобы считать такой поступок недопустимым. Отголоски любовных песен труверов, раздающихся у стен замков прекрасных дам, донеслись уже и до наших краев.

Я решился: я написал Флоретте послание. Я писал о том, как увидел её впервые, приняв сначала за ангела, спустившегося с небес на нашу грешную землю; как долго не мог поверить, что она земная девушка из плоти и крови, настолько она прекрасна и совершенна. Я писал, что её образ затмил для меня свет солнца, луны и звёзд, потому что все небесные светила меркнут перед её красой. Я писал, что полюбил её, и буду любить, пока бьётся моё сердце, но пусть Флоретту не тревожит это признание: для меня достаточно того, что я издали, тайком, буду любоваться и восхищаться ею, – уже в этом для меня великое счастье…

Выспренно, напыщенно, – скажите вы? Да, я согласен, во многом моё письмо было навеяно галантной поэзией всё тех же труверов, однако оно было искренним, от души. Просто я не умел по-другому выразить свои чувства, у меня не хватало собственных слов.

* * *

Написав письмо, я передал его Флоретте через девушку-служанку, которая жила у них в замке, но иногда отлучалась в деревню проведать родных. Уговорить служанку было несложно: девушки охочи до любовных тайн, а я ещё посулил ей серебряную монету за исполнение моего поручения.

В тот же день Флоретта прочитала послание; заняв свой наблюдательный пост, я видел, как она, выйдя на балкон позже обыкновенного, была смущена, бросала быстрые взгляды на лес и, в конце концов, скоро удалилась в свою комнату.

За первым письмом последовало второе, потом третье и четвёртое. В них были, к примеру, такие стихотворные строки – прочту по памяти:

Готов я, любви восхотев,

Жечь свечи и ночи не спать,

Тысячи месс отстоять,

Лишь бы мне вас повидать.

Пусть мне блаженство предложат в раю, —

Светлой головки кивок я на него не сменяю…

Любовь преграды все сметёт,

Коль у двоих – одна душа.

Взаимностью любовь живёт, —

Не может тут служить заменой

Подарок самый драгоценный!

Когда я готовился отправить пятое послание, то неожиданно получил короткий ответ от Флоретты. Она была удивлена тем, что внушила мне такую любовь, говорила, что я преувеличиваю её достоинства, а в заключение интересовалась, кто я, как её нашел? Я написал, что принадлежу к благородному сословию, а моё имя ей ничего не скажет, поскольку я молод, не знатен и беден; к замку же Флоретты меня привела сама судьба…

Между нами завязалась переписка. Я по-прежнему воспевал мою любимую, – повторю, что это было искренне, – а она сообщала о том, как провела прошедшие дни, о мелких происшествиях в её доме, рассказывала о родителях, и так далее.

Я был на седьмом небе от восторга: у меня появилась дама сердца, прекрасная и недосягаемая, и я готов был посвятить ей всю свою жизнь. Отношения, которые сложились у нас, меня полностью устраивали: в моем понимании это была настоящая любовь, воспарившая над обыденным существованием. Но дальше произошло то, что и должно было произойти: Флоретта захотела увидеть своего таинственного поклонника. Я не виню её в этом: женщине трудно справиться со своим любопытством, особенно когда это касается любовных чувств. Надо обладать недюжинной силой воли, чтобы устоять перед таким соблазном.

Флоретта расспрашивала, конечно