Измена, которой не было - Олеся Дмитриева

из нее лихо выскочил Вадим с огромным букетом ее любимых белых роз, Маша поняла, что все тщетно и расплакалась.

Вадим обнял ее и спросил:

— Ты что?.. Эй, котенок… все в порядке? — он отстранился и посмотрел Маше в глаза.

— Да, — быстро соврала она, — не обращай внимание, я просто совсем не спала и жутко устала. Да еще завтра экзамен, а я совсем не готова…

На последних словах Маша всхлипнула, вытирая очередной поток слез. Вадим как-то подозрительно на нее посмотрел, но решил не доставать ее распросами о поездке. Несмотря на то, что с первой же минуты, как только он ее обнял, у него появилось ощущение, что что-то не так, что-то в ней изменилось, и она неумело прикрывает это усталостью.

Сидя одна на заднем сиденьи машины, Маша, закрыв половину лица вязанным шарфом, беззвучно плакала и опять никак не могла остановиться. Сердце разрывалось на малюсенькие кусочки, и все, что ей хотелось это остановить машину и купить билет на первый же рейс до Праги. А что потом? Даже, если они с Ричардом действительно две пловинки одного целого, как им тогда показалось, то смогут ли они преодалеть и пережить угрызения совести и чувство вины из-за трех разрушенных жизней? Вряд ли. Она это понимала даже тогда, сидя в машине, страдая и мечтая оказаться рядом с Ричардом. А уж если они ошиблись в чувствах и приняли что-то мимолетное и романтичное за нечто глубокое и вечное, то любое движение друг к другу вообще было ненужно.

По приезду домой, где они с Вадимом жили с ее родителями, Маша сразу же заперлась в ванной и встала под душ в надежде смысть всю усталость, тяжесть и мысли о командировке. Однако простояв под сильными струями то горячей, то холодной воды, ей так и не удалось до конца успокоить и взять себя в руки, хотя плакать она все же перестала. Если бы Вадим спросил у нее тогда напрямую о том, что произошло в Австрии, то в стремлении облегчить свою совесть, она бы не задумываясь все выложила, но Вадим словно понимая это, делал вид, что ничего не замечает.

Вяло поужинав и перебросившись парой фраз с родителями, Мария сослалась на необходимость подготовиться к экзамену и ушла в свою комнату. Она села на диван и делала вид, что усердно читает конспекты, хотя на самом деле бездумно смотрела в голубой монитор компьютера и думала о том, что делает и чувствует сейчас Ричард. Вадим же сидел рядом и точно так же, как и Маша делал вид, что увлечен просмотром футбольного матча, хотя сам исподтишка наблюдал за воей невестой и думал о том, что произошло, и почему она так изменилась. Он просто кожей чувствовал отчуждение и отстраненность с ее стороны, и он понимал, что этому есть только одно банальное объяснение.

Когда вечером они ложились спать, Вадим поцеловал Машу и крепко прижал к себе.

— Я очень тебя люблю, — тихо прошептал он ей в лицо и вновь поцеловал.

Маша не сопративлялась. Да и как она могла. Это же был Вадим, ее жених, ее любовь, ее будущее. Он ответила, вложив в поцелуй всю боль и сожаление, которые испытывала. Она очень хотела сказать ему те же слова, но они словно застряли у нее в горле, и она не осмеливалась их озвучить. Как будто начала серьезно сомневаться, что все еще чувствует к Вадиму.

Весь следующий день Маша провела в университете, сдавая первый и одновременно самый сложный экзамен из пяти предстоящих, его она боялась больше всего и именно к нему почти не была готова. То ли небеса над ней сжалились, то ли все-таки что-то отложилось в голове, то ли преподаватель увидел в ее глазах нечто грустное и тяжелое, но на удивление, экзамен она сдала легко и очень хорошо. Однако никакого облегчения ей это не принесло, наоборот как будто у нее больше не было о чем волноваться и абсолютно все мысли вновь вернулись к Ричарду.

Маша еще долго бродила вокруг корпусов университета, выкуривая сигареты, которые купила утром по дороге на экзамен. Именно такие сигареты были у Ричарда, и она по-дестки подумала, что, если покурит их, то это как-то приблизит ее к нему.

Через пару часов таких метаний, она пошла в компьютерный зал и проверила почту. Ящик был пуст. Маша посидела несколько минут, пусто глядя в окно, а потом решительно скопировала текст написанного ею в самолете письма в окно инбокса, вбила адрес Ричарда и, не останавливаясь, будто боясь передумать, нажала «Послать».

Как только письмо ушло, и Маша вернулась в приходящую почту, там уже жирынм шрифтом светилось письмо от Ричарда. Получалось, что они практически одновременно отправили друг другу свои послания.

Девушка долго смотрела на письмо, не решаясь его открыть. А что, если он написал, что не хочет переписываться? Что если он считает, что все произошедшее это ошибка? А что если…? Только спустя несколько минут, в течении которых Маша мучала себя всеми возможными и невозможными «если», она решительно выдохнула и дважды кликнула мышкой на заголовок и принялась читать…

«Привет! Не думал, что напишу тебе… печатал, стирал и вновь набирал текст этого письма несколько раз. Не знаю, что сказать тебе, чтобы не было так тяжело и больно… Знаю, что ты чувствуешь себя точно так же…я это понял, когда смотрел, как ты уходила в автобус в аэропорту… и от этого мне только хуже… Вчера, прилетев домой, я сразу ушел в кабинет и сослался, что у меня очень много работы… хотя сам сидел и думал о тебе… вспоминал… а когда курил на балконе, увидел самолет, который летел в прибалтику, и мне так захотелось оказаться в том самолете… я безумно соскучился… кажется, что с момента нашей встречи пролетело так много времени, а на самом деле еще и дня не прошло… неужели так тяжело и плохо будет все время? Нет. Станет только хуже… не могу смотреть ни на жену, ни ребенка… как будто виню их в том, что мне сейчас так сложно. Понимаю, что это не так. Злюсь на себя… и ничего не могу поделать… Я дошел до абсурда… открыл карты гугла и на сателитных снимках рассмтривал наш отель и вспоминал тебя и наши разговоры и… то, как поцеловал тебя в первый раз… как ты вздрогнула и оттолкнула меня… никогда не забуду всего этого. Никогда не забуду тебя. Ты заставила меня почувствовать то, что не смогли