Черный торт - Шармейн Уилкерсон

за папой. Мама еще была с ними, и каждый раз, когда папа с приятелем отправлялись на петушиные бои, Кови слышала, как она цедит что-то сквозь зубы.

В бассейне Банни с испуганным выражением на круглом лице выполняла все указания инструктора. У нее не было никакой подготовки, но она быстро все схватывала. Однажды на тренировку пришла мать Банни, и девочка улыбнулась ей. Кови, не удержавшись, переглянулась с другими детьми. Они никогда не видели такой ослепительной улыбки. Даже мама Кови не могла похвастать столь безупречными зубами. Со временем Кови заметила, что помимо улыбки Банни обладала еще одним достоинством: она, похоже, не знала усталости в воде.

После занятий по плаванию Банни стала заходить к Кови домой. Девочки, болтая ногами, сидели рядом за кухонным столом и с урчанием в животе ждали, когда Перл, занятая приготовлением ужина, подсунет им по кусочку жареного плода хлебного дерева или по горячей вязкой клецке. Если было еще светло, они убегали на задний двор, ловили ящериц или взбирались на огромное старое миндальное дерево и сидели там, пока мама не позовет их.

Потом Кови сказала Банни, что хочет начать тренироваться в бухте.

– Но зачем? – спросила Банни. – У нас есть бассейн.

– Увидишь, – ответила Кови, глядя в сторону побережья.

– Но это не опасно?

Кови замялась, но по блеску в глазах подруги поняла, что отвечать необязательно.

Самые долгие заплывы происходили, когда отцы уезжали на петушиные бои. Кови и Банни упрашивали соседских парней отвезти их на какой-нибудь дальний пляж. Пока отцы оттирали с долларовых купюр пятна крови, девочки уже стояли на песке и в следующую минуту, скинув туфли и платья, бросались головой вперед в сапфировые волны.

С Банни Кови больше не чувствовала себя единственным ребенком в семье. Ей казалось, что она нашла себе сестру не только на земле, но и в воде. Кови плавала быстрее подруги, однако Банни могла без устали рассекать открытое море по прямой – больше никто из знакомых пловцов не был на такое способен. Если Кови хотелось сравнить с дельфином, то Банни напоминала одну из тех гигантских черепах, о которых рассказывают, что они могут, не сбиваясь с пути, пересечь мировой океан.

Людям нравилось поддразнивать Кови из-за плавания. Она как молния, говорил кто-то. Но в присутствии Банни все помалкивали. По городу ходили слухи. Банни – настоящий идол, которому надо поклоняться. Банни – даппи-победитель[7]. Но потом девочкам минуло шестнадцать, и многое изменилось. Люди начали называть их «юные леди». Кови знала, что именно некоторые думают о юных леди. Что тем следует с бо́льшим уважением относиться к могучей и непредсказуемой стихии. Что хватит рисковать, уплывая в открытое море.

«Это как-то неестественно», – говаривал ее папа.

Когда Кови была еще маленькой, ее отец, сделав пару удачных ставок, пообещал, что потратит эти деньги на плавательный клуб. Папа продолжал вносить плату даже в те времена, когда, по его словам, денег ни на что другое не оставалось, и на протяжении ряда лет Кови оправдывала инвестиции, заполняя полку в своей спальне медалями за плавание. Потом решила, что этого недостаточно.

Отец заблуждался – для Кови не существовало ничего более естественного, чем плавание в море. И пока рядом была Банни, Кови чувствовала: она вправе продолжать делать то, что ей нравится больше всего.

– Объявили заплыв через бухту, – как-то раз сообщила она Банни. – Давай поучаствуем. Посмотрим, сможем ли мы получить спонсорскую помощь для поездки в столицу.

– Заплыв через бухту? – переспросила Банни. – Ты же знаешь, я не люблю состязаний.

– Но мы можем выиграть.

– Нет, это ты можешь выиграть, Кови.

– Но ты попадешь в первую тройку, я уверена. Это же здорово, длинный заплыв – то, что ты любишь. К тому же некоторые из знаменитых пловцов с других островов не осмелятся приехать сюда.

На их острове располагалась одна из самых маленьких стран на Земле, при этом здесь были одни из самых обширных природных бухт. Не стихали разговоры о том, что может скрываться в их водах.

Каждый житель острова имел в запасе свою историю об акулах. Акулах, оставлявших от человека лишь обглоданный торс, который море выбрасывало на берег. Акулах, нападавших на людей в воде, когда кто-то скидывал со скалы дохлую собаку. Акулах, кружащих вдоль песчаных отмелей у южного побережья. Но за всю свою жизнь Кови приходилось видеть лишь акулий плавник в воде, и то считаные разы. Барракуды попадались, это да. А вот рассказы про акул казались не более правдоподобными, чем истории с привидениями, – ты не очень-то им веришь, хотя, бывает, оторопь берет.

Кови была уверена, что сможет уговорить Банни участвовать в этом заплыве через бухту.

– Нас будут сопровождать катера, да? – спросила Банни.

– Конечно, – ответила Кови. – Послушай, если честно, я тоже немного нервничаю, представляя, как все это будет. Но ведь мы плаваем в открытом море здесь, почему же не сумеем проплыть там? Думаешь, тебе не захочется?

Банни покачала головой.

– Тогда не думай об этом, просто поедем со мной.

Кови и вообразить не могла, что не будет участвовать. Не почувствует пузырьков пены на коже, рывком выбрасывая из воды руку; не увидит, как под сияющими небесами постепенно темнеет бирюзовый мир внизу, оттого что море становится все глубже; не ощутит, как соль обжигает губы. Кови мечтала, что ее пригласят на соревнования за рубеж. Она понимала, насколько мал ее шанс уехать отсюда, и все же не хотела его упускать. Потому что Кови действительно собиралась рано или поздно покинуть свой город, даже если мать никогда не вернется к ней.

– Но твой папа… – пробормотала Банни. – Что, если он не согласится?

– Я подумаю об этом потом, – хмыкнула Кови.

Три дня в неделю Кови боролась с волнами, преодолевала свой страх перед акулами, выгоняла из мышц молочную кислоту, всей грудью вдыхая свое будущее чемпионки. Три дня в неделю Банни смазывала лицо жиром, сражалась с ожогами от медуз и изучала карту большой бухты острова. Ибо, куда бы ни направлялась Кови, Банни желала следовать за ней.

Кови и Гиббс

В те времена некоторые парни разрубали остовы выброшенных рыбачьих лодок и делали из них плоские доски, на которых катались по волнам. Иные занимались бодибордингом и серфингом на кусках пенопласта. Они обрабатывали полиуретан и прослаивали его смолой и стекловолокном. Со смехом парни соскакивали с бордов и бегом возвращались на песок. К тому времени, как в родном городе Кови появились фабричные доски для серфинга, она уже была готова попытать счастья