Алчность - Никки Ром

было темно, внутри находились два больших транспортных контейнера. Пахло смесью моторного масла и мочи, из-за чего я сморщил нос, как только мы двинулись вперед.

— Выходи, выходи, где бы ты ни был, — пропел Нико, вызывая эхо, от которого у меня побежали мурашки по коже.

Движение возле бэк-офиса было намеренным. Кто-то громко толкнул стул по цементному полу, заставив нас с Нико обернуться и посмотреть, кто станет счастливчиком.

— Сейчас еще рано, мальчики, но если вам нужны женщины, я могу позвонить.

— Мне не нужна твоя киска, Эдди, мы здесь просто поговорить.

— Конечно. Если бы ты хотел поговорить, то ты бы позвонил. Вместо этого ты прокладываешь себе путь через наше здание с заряженным оружием.

Я остановился примерно в пяти футах от засранца и убрал пистолет. Он умрет сегодня утром, но не сейчас. Я жестом предложил ему сесть, пока Нико бродил по складу. Это был не его бой, и он это знал, но он все равно получил бы удовольствие.

— Где все твои люди?

— Здесь. Знаешь, вокруг.

— Действительно? Потому что здесь выглядит довольно пусто.

— Нико не единственный, кто ползет в тени. Вы здесь по делу Корсетти? Я слышал, ты отказался от предложения дона, но ты здесь, с одним из его людей.

— Ты знаешь, ради чего я здесь.

— Возможно, тебе стоит просветить меня.

Я обошел спинку его стула и глубоко вздохнул. Я хотел уничтожить этого ублюдка, но мне также нужно было знать, где находится Томми.

— Где он, Эдди?

— Кто?

— Прекрати это дерьмо. Я сегодня не в настроении. Мы слышали о дополнительном выступлении Томми, и я готов положить этому конец.

— А я-то думал, что ты пришел за мной из-за этой шлюхи Майи.

Я вытащил «Гарроту» из зажима на поясе и одним быстрым движением надел ее ему на голову и шею. Руки Эдди потянулись к моим, царапая меня, пока он хрюкал, пытаясь глотнуть воздуха. В основной части склада я услышал шум. Нико немного повеселился.

— Ты не можешь произносить ее имя.

Он поперхнулся и крякнул еще несколько раз, прежде чем я ослабил давление. Мне нужно было сохранять контроль, пока я не выясню, где скрывается Томми.

— Где он, Эдди? Я не собираюсь спрашивать снова.

— Ладно, блин. Он остановился в «Вальдорфе».

Я встал, полностью освободив провод, и обошел его стол, а он поднял обе руки к шее, потирая темно-красную бороздку, которую я оставил позади. Он был слишком отвлечен необходимостью восстановить дыхание, поэтому даже не заметил, когда я вытащил пистолет.

— Уличные крысы всегда быстро поворачиваются, — сказал я, подняв пистолет, прицелился и выстрелил ему прямо в лоб. — Это для моего волчонка, ублюдок.

Его тело рухнуло на стол, и кровь текла из раны по всем бумагам, которые лежали перед ним. Я не мог не улыбнуться тому беспорядку, который ор устроил. Ты трахаешься с моим волчонком и умираешь. Это было не так уж сложно понять, но люди постоянно меня проверяли.

— Здесь все готово? — сказал Нико, проходя через дверь офиса, весь в крови и грязи.

— Как ты всегда становишься таким грязным? — спросил я, доставая пистолет.

Он размазал кровью руки по лицу и ухмыльнулся.

— Это выбор, а не побочный эффект.

— Давай, мне нужно вернуться к Майе.

— Где Томми?

— Спрятался в Уолдорф Астории.

— Необычное место для такого дерьмового человека.

— Да, это значит, что бизнес для него слишком хорош. Возможно, пришло время прекратить это.

ГЛАВА 5

МАЙЯ

Несмотря на то, что прошли часы, меня все еще бесило то, что я застряла в своей комнате. Кем, черт возьми, Антон себя возомнил? Он трахнул меня до подчинения, а затем запер меня. После того, как он ушел, я провела большую часть часа, уничтожая все, что попадалось под руку. Потом адреналин прошел, и боль вернулась. День после ссоры всегда был худшим. Не то чтобы я часто дралась, но за последние три года меня били больше раз, чем мне хотелось бы думать. Джонс, конечно, был настойчивым, но худшими были ребята Томми. Тогда, если бы у меня был синяк, это разозлило бы их, потому что они не смогли получить для меня большую сумму в ту ночь. Работать на улице было неплохо, но люди, которые вели бизнес, были плохими.

Мэрибет несколько раз приходила проведать меня. Я приняла лекарства и без споров съела принесенную ею еду. Она была не той, на кого я злилась. Это был Антон. После того, как я поела, я легла в постель с пакетом льда, который она мне принесла, и смотрела, как она болтает, убирая тот хаос, который я устроила в своей комнате. Я пыталась сказать ей, что позабочусь об этом, но она, как обычно, не слушала. Эта женщина была святой, и это всегда заставляло меня задаваться вопросом, почему она провела столько лет, работая на семью Антона. Она дружила с его матерью, и единственное, что имело смысл, это то, что она, должно быть, пообещала присматривать за ним. Я немного подремала, а затем приняла душ и переоделась. Мне все еще было больно повсюду, но я снова начала чувствовать себя самой собой.

Я услышала его, как только он вошел в свою комнату. Его тяжелые шаги были безошибочно узнаваемы, затем щелкнул замок на двери, и они стали отдаленными, поскольку он, должно быть, повернулся и ушел. Я встала и пошла к двери. Холодный металл ручки вызвал дрожь по моему телу, когда я повернула ее и открыла. Моя нерешительность меня тревожила. Антон был единственным человеком в этом мире, который знал меня лучше, чем я сама себя знала, но было что-то в гневе в его глазах прошлой ночью, что заставило меня усомниться в своих действиях за последние несколько лет. Душ работал, и когда я подошла к двери главной ванны, я стояла там и смотрела, как вода течет по его мускулистому телу. Все его татуировки что-то значили для него. Многие хранили воспоминания, как и шрамы, испещрившие его тело. Сейчас он управлял ночным клубом и подделывал документы, но когда нам было чуть больше двадцати, у него было больше проблем, чем нужно.

Его рука поднялась, и он наклонился вперед, положив предплечье на стекло. Его голова прислонилась к нему, когда он потянулся к своему толстому члену и схватил его другой рукой. Я была парализована, когда стояла, опираясь на дверной косяк. Антона изваяли сами боги. Длинными и неторопливыми движениями он снова и снова проводил рукой по своей твердой длине. У