Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Нет, я не учился этому, я пока не достоин еще учить других... смутился Дождь.
- Вот это хорошо! - обрадовался Петр Иваныч. - А то нынче не успел сопли подтереть, давай других учить! Моему директору тридцать семь лет! Мальчишка! И он меня учит, как учет вести! Сопляк! А вы где работаете, позвольте полюбопытствовать?
- Я пока нигде не работаю...
- Вот это плохо! - покачал головой Петр Иванович. - Работа, она облагораживает!..
- Я буду работать! - заверил Неверующего Дождь.
- Вот это хорошо! С вашей специальностью можно ого-го! У нас технологом Афанасий Титыч работал. На трубе дул. Дул и дул. Мы его выгнали за пьянку, он никуда устраиваться не хочет. Я спрашиваю: чо робишь? Он грит: играю на альтушке, "жмуриков" провожаем. В день по десятке, да еще напоят и накормят! Сыт, пьян и нос в табаке! Работы два часа и уважение. А помирают каждый день. И всем надо с музыкой... Эт-о хорошая специальность!.. - Петр Иваныч помолчал, потом оглянулся на дверь и, подавшись к Дождю, прошептал: - Я вить сам в детстве стихи писал! И ничего! И летать очень хотелось. Мы с пацанами даже крылья сделали и с сараюхи сиганули. Ну, отец выдрал, само собой. Только Снегирь ногу вывихнул, а так была у меня охота до всякого такого. Была, да прошла... - Петр Иваныч потускнел, сник, долго молчал, потом добавил: - Я очень завидовал, кто на гармонике играть умеет! И так сердце жгло, так играть хотелось, да отец не купил, а поиграть не давали. У Костромеева была гармоника. Сам не играл, но и играть никому не давал. Не для того, грит, куплена, для фасону стоит!..
Тайный свет вдруг вспыхнул в угасшей душе Петра Иваныча, и слабый отблеск засветился в глазах. Дождь невольно почувствовал к нему симпатию.
- Еще ведь не поздно, - проговорил Дождь. - Душа отогреется и сама запоет, главное, чтоб желание не остыло... Так бывает поначалу: живешь раздельно со всем миром, и звуки раздельно - скрип дверей, шорох песка, шум волн, свист ветра. И вдруг все связывается в мелодию, ты слышишь музыку дня, и гул подземного оркестра уносит тебя к вечности... Так и у любви своя мелодия, как она возникает, никто не знает, но вдруг она прорезалась и понесла, как вихрь, тебя за собой, и вот уж такие бури и ураганы ревут у тебя за спиной, и в этом громе и грохоте нежная мелодия фагота и небесный голос флейты, они переплетаются, и их уже нельзя разлучить, их уже никто не может разлучить, они вдвоем на всю жизнь, на все времена. Разве это не бессмертие? Это они там, - Дождь поднялся и ткнул пальцем в небо, воображают, что бессмертны и что более никто не обладает этим правом! Так вот, бессмертие не великая длина лет, прожитых в созерцании или деяниях небесных, бессмертие еще и в любви, и энергия, возникающая при этом, обладает столь безумной силой, что в состоянии как убить, так и исцелить. Меня она возродила, я человек, и я могу летать! - он снова как стоял, так и взмыл в окно, оставив за собой длинный светящийся след...
Петр Иваныч не упал. Он как сидел, так и остался сидеть на стуле. Он вспомнил, что незнакомец и вчера улетел точно так же.
- Ушел в астрал, - прошептал Петр Иваныч, повторив любимое выражение своего бухгалтера-ревизора Боборыкиной. Она слыла лихой женщиной и умела осаживать грубиянов.
Было тихо, ни ветерка, и Неверующий обратил внимание на то, как подрагивают ветки яблонь. Он вдруг подумал о том, что никогда не влюблялся. С женой его познакомила сестра Клавдия. Екатерина Ивановна только что окончила училище и уже работала стоматологом. Клавдия, узнав, что Катерина Ивановна не замужем, развила такую бешеную деятельность, что Петр Иваныч послушно сделал врачихе предложение, и та его почему-то приняла. У Клавдии был дар свахи. Она женила всех, кто на ком хотел, и брала 50 рублей по старым ценам, то есть по-нынешнему всего пятерку. Катерина Ивановна была женщина нехрупкая, и Петра Иваныча первое время частенько принимали за ее сына. Так они вышли на фотографии, да, собственно, так оно и было на самом деле. Неверующий жену даже побаивался. Когда они еще только познакомились, Петр Иванович так и сказал Клавдии: "Уж очень она большая и высокая!"
- Не с ростом жить, а с человеком! - отрезала сестра.
И действительно, они живут уже двадцать лет без ссор и скандалов, мирно и счастливо. Только вот ни разу Петр Иваныч еще не влюблялся...
Он долго думал над этим, но в голову ничего, кроме Боборыкиной, почему-то не приходило. Боборыкина только что развелась с мужем и вела себя так, словно ей стукнуло восемнадцать. Она игриво посматривала на Петра Иваныча, потом делала задумчивое лицо, потягивалась и говорила неопределенно:
- Ой, девки, квасу, что ли, принести? Жарко!..
Этой репликой она целила прямо в Петра Ивановича, который боролся с мелкими хищениями на производстве.
Раньше после работы кто захватит пряников, только что вышедших из печки, кто конфет, кто бутылку лимонада. А вахтер, тот целый день сосал леденцы и пил лимонад, жалуясь всем, что с газов у него живот пучит. Так продолжалось до тех пор, пока Неверующего не избрали в районный народный контроль, и он, понаслушавшись там дельных разговоров, объявил войну хищениям. Поэтому и реплика Боборыкиной относилась именно к нему, так как девки сидели над отчетами и голов не поднимали.
Боборыкиной шел тридцать седьмой год. Она еще была не старая и, надо сказать, особенно ничем не отличалась, однако рост у нее был 160, а у Неверующего - 167, и такое соотношение Петру Ивановичу больше нравилось. Веснушчатая, обыкновенная, миленькая... Петр Иваныч-то выглядел импозантно, особенно когда он надевал галстук и шляпу.
- Петр Иваныч! - однажды, увидев его в шляпе и галстуке, воскликнула Боборыкина. - Вы неотразимы! Я падаю, сраженная стрелой амура!
- Чем-чем? - не понял Неверующий.
- Ну, то есть, моментально влюбилась в вас! - покраснев сказала Боборыкина.
- Боборыкина! Ты мне накладные все в порядок приведи! - сурово сказал Петр Иваныч. - А потом и о любви поговорим... к производству!
Так проходила его жизнь, и, кроме Боборыкиной, про любовь ему никто не говорил. "Интересно, а что по вечерам делает Боборыкина?" - почему-то заинтересовался Неверующий.
Он уже хотел углубиться в этот вопрос, как вдруг послышалась тихая мелодия и зашумел дождь.
- Однако! - воскликнул Петр Иваныч и высунулся в окно.
Небо раскинулось ясное, и яркие звезды горели в вышине.
Петр Иванович, не вытерпев, выскочил на улицу. По переулку гулял дождь, тихий и грустный. Он неслышно ходил по крыше, звенел в водосточных трубах, вторя далекой и еле слышимой мелодии, растворяясь в ней, то усиливая, то приглушая ее, он плыл по переулку, сам как мелодия, и воздух был напоен ароматом листвы и цветов.
Неверующий подставил лицо теплым струйкам и блаженно улыбнулся, ощущая на губах привкус дождевой воды, пахнущей деревенским лугом и старыми бочками возле крыльца.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- «Если», 2009 № 04 - Журнал «Если» - Научная Фантастика
- Сто лет без войны - Владислав Чупрасов - Научная Фантастика
- Лето, прощай - Рэй Брэдбери - Научная Фантастика
- Над бездной - Александр Беляев - Научная Фантастика
- СЕРДЦЕ ЗОНЫ - Сергей Стрелецкий - Научная Фантастика
- Дюна: Дом Атрейдесов - Брайан Герберт - Научная Фантастика
- Если 2003 № 11 - Тед Чан - Научная Фантастика
- Дождь над океаном (сборник) - Александр Бушков - Научная Фантастика
- Хроники мира за Стеной - Макс Бронин - Боевая фантастика / Боевик / Научная Фантастика
- Кот, проходящий сквозь стены - Роберт Хайнлайн - Научная Фантастика