Черный завет. Книга 2 - Ирина Булгакова

Роксана удивленно на него покосилась.

— Понимаешь, — он доверительно облокотился на стол. — Протас мне как сын. Другого бы кого завалила — мне и дела нет. Но Протас… Насилу оклемался парень, еще бы чуть и душу Отверженным бы подарил… Звать-то тебя как?

— Обойдешься, — снова улыбнулась Роксана. Стоило ли пугаться крепких кулаков, когда кнута и то не боялась?

Открытый в недоумении рот главаря сторицей окупил выпущенное слово.

— Не помню, — наконец, сказал он, — чтобы со мной так разговаривали. Бывало, девки передо мной со страху мочились, а у мужиков зуб на зуб не попадал. Но чтобы так…

Взгляд его растерянно блуждал по комнате, останавливаясь на каждой свече в отдельности.

— Я могу убить тебя сейчас, — он снова добрался до ножа и взвесил его в руке. — Один удар и твои наглые слова застрянут у тебя в глотке. Что радости в том? Быстрая смерть не для тебя — не то я обещал Протасу. Я могу отдать тебя мужикам. Они, правда, недостатка в девках не знают, но дури у них хоть отбавляй. И останется только терпеливо дожидаться пока ты сдохнешь сама. Уже лучше, правда? Как тебе такое?

— Не получится.

— Что не получится? — в его тоне мелькнула искра непонимания. Словно привычный жизненный уклад вдруг дал трещину, и проснувшись поутру, он обнаружил под ногами не пол, к примеру, а топкое болото.

— Нет, с первым-то может и получится, кто спорит? — Роксана на миг ощутила себя стоящей на краю пропасти — один неверный шаг и… Хотя какой, Тьма возьми, неверный шаг? Разбойник наверняка уже давно решил ее судьбу и кроме первого и второго, приготовил для нее нечто третье. А уж если первые два предположения относительно ее дальнейшей судьбы не отличались милосердием, то напоследок разбойник выдаст ей такое, что как говорит Ириния "мало не покажется". Как ни храбрилась, а озноб мурашками пробежал по спине.

— А со вторым отчего же, по-твоему, не получится? — продолжал допытываться главарь.

— Так… Удавлюсь я раньше времени — вот и все. Опять же мало радости тебе.

Воцарилась тишина. Трещали догорающие свечи, касаясь огнями тяжелых подставок. Приторно пахла Сон-трава и подступающая тошнота душила Роксану. Она старалась дышать через раз, но голова все равно шла кругом. Прилагая усилия к тому, чтобы не потерять сознание, она широко открыла глаза и вперила в разбойника тяжелый взгляд.

— Хорошо, что предупредила, — задумчиво произнес он. — Буду знать.

— Спросить не стесняйся, если что. Так что мой тебе совет, Корнил: давай уж сразу…

— Ты про сразу, девка, забудь, — он поерзал на лавке, будто стала она ему мала. — Я тебе такое придумал, что вся твоя прежняя жизнь у степняков в рабстве — медом покажется.

И заплясали, заметались в черных глазах искры догорающих огней.

3

В прежние времена, до набега кочевников, редкая деревня без знахарок обходилась. Девушка в лес пойдет, да лесной змее на хвост наступит. Если успеет до дому добежать — будет жить. К кому же обращаться, если не к знахарке? Паренька малолетнего клоп укусит, так у знахарки и травы, и примочки готовы — и бегает уже пацан во дворе с ребятней. Перед Русалочьим праздником на нее одна надежда: не раздаст мужикам и парням оберегов от докучливых русалок — мешочков с зашитой Полынь — травой, жди беды. Присмотрит утопленница себе кавалера — небось, скучно одной в реке лежать — да с собой и утянет. А еще хуже: доведется столкнуться с кем из Отверженных, кого ни наш, ни иной мир, не принимает. Взять хотя бы Вечного Пропойцу, Деву Капризную, Отвергнутую Жену, Дорожного Попрошайку или вовсе Мусорщика. Кто ж научит кроме знахарки как себя вести, чтобы живым остаться?

Случалась и большая напасть: вырвется из Иного мира демон, человеческим телом овладеет, а душу убьет. На первый взгляд — человек человеком, в радость у него одна — убивать. Бывает, один такой одержимый за ночь всю деревню и вырежет. И старых, и малых не пожалеет. Что ему, бесчувственному? Только знахарка горю поможет: демона в иной мир воротит, а тело человеческое, бездушное, на костер отправит. Были времена, настрадалось Королевство Семи Пределов от нашествия демонов. Знахаркам в пояс надо кланяться за то, что избавили людей от ужаса кровавого. А есть еще такие…

Здесь обычно мать понижала голос и Роксане приходилось прислушиваться, как бы чего не пропустить. Вот поэтому слово черное "ведьма" звучало для нее как ругательство. Мать еще называла их "темными знахарками". И Роксана с ней соглашалась. Трудно называть светлыми тех, кто вместо того, чтобы спасать людей — их же и губят. Роксана слушала мать вполуха. Маленькая была, все не верилось, что эти "темные знахарки" существуют.

А сейчас та, в кого с детства не верилось, стояла перед ней в нескольких шагах.

Роксана тяжело вздохнула, чтобы не застонать. Пусть не думает ведьма, что ее так легко напугать. Голова болела нестерпимо. К тому же внутри хитрой лисой в норе притаилась боль. Стоило чуть шевельнуться и тошнота комом подкатывала к горлу. Везли сюда — не церемонились. Видно от Корнила указание получили "девку не беречь". И руки перетянули так, что полосы кровавые на запястьях остались, и сапогом по ребрам пару раз прошлись. Но теперь-то что? Глаза у ведьмы озорные, глубокие — такая к делу подойдет с чувством и толком. Прав был Корнил: вся прошлая жизнь медом покажется.

— Удобно? — ведьма подошла ближе к Роксане и участливо коснулась железных обручей, закрепленных на щиколотках. — Молчи — не молчи, конец у тебя все равно один. Только не надо мне, чтобы ты Тьме душу отдала раньше, чем я скажу.

Хриплый голос стих, но неподкупное эхо еще долго терзало слух бесконечными "скажу".

— Где я? — выдавила из себя Роксана, с неудовольствием наблюдая за тем, как округлились от удивления глаза у ведьмы.

— Это все? — ведьма склонила голову набок и рукав рубахи, едва доходящей до колен, скользнул с плеча, выставив напоказ выпирающие ключицы. — Не знаю, интересовал бы меня этот вопрос, окажись я пристегнутой железом к стене, как ты. За руки и за ноги. Я бы скорее поинтересовалась… нет, я бы скорее начала рыдать горько и безутешно, авось подействует.

— Где я? — Роксана на мгновенье зажмурилась. Ей неприятно было видеть высокую, пышущую здоровьем девицу. С черными волосам, в беспорядке собранными на затылке, с огромными глазами, в которых плескалось озорство — не то, над которым можно посмеяться. И даже не то, что толкает на колючие, обидные шутки. С такой ехидной ухмылкой и лихорадочным блеском в глазах берут в руки нож, вскрывают бездомной собаке живот, с тем чтобы посмотреть, что там у нее внутри?

— Ты в Круглом зале, глубоко под землей, — ведьма развела руки в стороны, приглашая полюбоваться. — Еще в стародавние времена, когда не только тебя, но может быть, и меня на свете не было, здесь проводились тайные обряды. Для чего — пока тебе не скажу. Не приведи Тьма раньше времени сердчишко не выдержит… Что я тогда Корнилу скажу?

Ведьма замолчала, всерьез ожидая ответа.

Роксана ее не слушала. Усталый взгляд манили свечи, стоявшие на полу и отбрасывающие слабый свет на черные зеркала, вмурованные в стены. Каменный свод терялся в непроглядной вышине, но сама мысль о том, насколько хрупка преграда, удерживающая тяжесть лежащей на ней земли, внушала суеверный ужас. Сильнее каменных стен, по которым змеились глубокие трещины, Роксану пугал загадочный круг, выжженный неистовым огнем на каменном полу. Ее босые ступни упирались в желоб, с которого начинался и которым заканчивался круг. И как она ни старалась убрать ноги, схваченные железными обручами подальше — у нее ничего не получалось.

Холод, соскучившийся по теплу, пробирал тело до костей. Рук, также схваченных обручами, намертво вбитыми в стену, она не чувствовала вовсе. Они первые приняли на себя мертвенный холод, исходящий от камня. Пока были силы, девушка старалась не касаться стены спиной. Но ведьма все говорила и Роксане приходилось если не отвечать, то стараться по возможности гордо — если бесстрашно не получается — взирать на мучительницу. Снисходительная усмешка, высокомерно прищуренные глаза, все это требовало столько сил, что ни на что большее их не хватало. И когда девушка в изнеможении коснулась стены всем телом, холод, как надоедливый кавалер стал исподволь подбираться к сердцу.

— Крепкая ты девочка, — ведьма вдруг крутанулась на месте, стегнув Роксану прядью волос по лицу. — Посмотрим, кто на такую приманку откликнется.

Темная знахарка подняла руку и невесть откуда взявшийся нож сверкнул, поймав отблеск свечи.

Роксана непроизвольно дернула рукой. Железный браслет впился в запястье. Громкий звон заполнил Круглый зал, словно тут собрались сотни узников, гремящих цепями.

— Страшно? — поинтересовалась ведьма, приблизив лицо. — Не бойся. Будет страшно только до смерти.