Черный завет. Книга 2 - Ирина Булгакова

— Ты… Жри давай, — растерянно попросила ведьма демона. — Тьма возьми, чего ты ждешь?

Вдруг демон, не в силах коснуться подвешенного на цепях тела — а хотелось ему, Роксане сверху было видно — вонзил когти в каменную стену. Гул заставил Круглый зал содрогнуться, отвечая ярости демона.

Роксана смотрела на то, как удлинившиеся когти вгрызлись в камень как в трухлявое дерево, изъеденное червями. От неимоверных усилий на руке вздулась бугром жила и лопнула, выпустив наружу облако темной пыли, каплями застывшей на зеркалах.

Невозможно было угадать, с чем приходилось бороться демону: с ее беззащитным телом, или с самим собой. И чем дольше Роксана наблюдала за беззвучной борьбой, тем больше смешного находила в скрюченной спине со сложенными крыльями, в когтях, терзающих безответный камень. Когда демон, не выдержав напряжения, стал медленно оседать у ее ног, она не выдержала и рассмеялась.

Они так и смеялись вдвоем: она, парящая под потолком и тело, еще переживающее мучительную боль. Демон дрогнул и ему вторили стены. Дрожь передалась зеркалам и достигла каменного пола. Ведьма не удержалась на ногах и рухнула на колени, почти касаясь черты защитного круга.

И тогда демон заговорил.

— Я согласен, — хриплый голос успокоил жертвенный зал, — заключить с тобой Договор.

Демон может говорить! Это удивительное открытие заставило Роксану опустить голову, чтобы заглянуть ему в глаза. Только…

— …на хрен мне нужен твой договор, — ровно, и оттого особенно оскорбительно прозвучали слова. Смуглое лицо коленопреклоненного демона исказилось.

— Это нужно, — он с видимым трудом разжал тонкие губы.

— Кому нужно?

— Сначала тебе.

— Мне? Мне ничего не нужно. Тем более от тебя. Ступай в свой мир, я тебя не звала.

Последние слова подтолкнули потерянно следящую за происходящим ведьму.

— Я! Я тебя звала! Ты должен слушаться меня! Я согласна заключить с тобой Договор! Я тебя вызвала! — вопила она, но демон ее не слушал. — Ты мой! Мой!!

— Меня позвала твоя кровь, — демон поднял на Роксану огромные глаза. — Я не могу вернуться. Я теперь могу лишь умереть.

— Туда тебе и дорога, — удивилась Роксана и брови ее поднялись в такт словам.

— Мы связаны. Нам предстоит уйти вместе. Вернись в тело, я назову тебе свое имя. Смотри, — в мгновенье ока он поднялся и его рука со страшными изогнутыми когтями, отливающими бронзой, легла на грудь распятому телу. — Сердце. Оно не бьется. Ты умрешь вместе со мной. Вернись.

Роксана не верила демону, но тело, бесчувственно повисшее на цепях, скорее доказало его правоту.

— Сначала имя! — прошептали бескровные губы.

— Хорошо… Я скажу. Услышишь его только ты. Джель`ни. Договор.

Демон опустился на колено. Острый коготь вспорол кожу на запястье и облако темной пыли слилось с раной на ноге Роксаны. Черная кровь смешалась с алой кровью. Мертвое тело Роксаны выгнулось дугой, принимая часть иного мира.

— Имя! Дура, скажи мне его имя! — бесновалась ведьма, но черты по-прежнему не переступала. — Ты, сука, с ним не справишься! С ним могу справиться только я — отдай мне его имя!

— Вернись в тело, — без всякого выражения сказал демон. — Еще миг и мы умрем вместе.

"Тебя не жалко", — хотела сказать Роксана, но мертвые губы, уже покрытые синевой, не слушались ее. Она заметалась, поднимаясь к потолку, потом опустилась ниже, к своему собственному, пугающему неподвижностью лицу. Но как вернуться, по-прежнему себе не представляла. Не признаваться же демону в том, что она не знает, как это сделать!

— Посмотри мне в глаза, — демон приблизил лицо, — просто посмотри.

Она сделала то, что он просил… Но лучше бы этого не делала. Остановившееся сердце судорожно затрепыхалось в груди, только ужас, владевший Роксаной, заставил его очнуться. Первый вздох она пережила так, как когда-то пережила первый удар кнута.

Вблизи его глаза остались такими же бесстыдно васильковыми, лишь уверенность в собственных силах истаяла без следа.

— Ну, — язык с трудом ворочался в распухшей, полной крови гортани. — И зачем ты… мне нужен… с договором.

Вместе со словами изо рта текла кровь.

— Я твой слуга.

— Что ты… можешь, слуга…

— Я могу всё. Приказывай.

— Тогда, — она закашлялась, но утереться было нечем. — Убей ведьму и освободи меня.

Он не кивнул головой, не сказал "хорошо", не уточнил приказание — демон сразу оказался в центре круга, легко переступив защитную черту, пропустившую его со звуком лопнувшей струны.

Ведьма по-прежнему сидела на корточках, прижимая к груди нож. Стеклянные глаза смотрели на демона, застывшего перед ней — сложенные крылья не шелохнулись. На ее лице отражалась непередаваемая гамма чувств. Она силилась понять, что уже не находится под защитой выжженной неистовым огнем и обагренной чужой кровью черты. Ее губы шевелились, глаза растерянно перебегали с демона на Роксану.

Вдруг ведьма коротко взвыла и молниеносно выпрямившись, взмахнула ножом. Там, где прежде стоял неподвижный демон, лезвие со свистом вспороло тяжелый воздух. Демон стоял у нее за спиной и хрупкие руки, перетянутые веревками жил, лежали у нее на плечах. В последний момент ведьма пыталась повернуться, чтобы встретить смерть лицом к лицу, но демон устал ждать. Легко как соломенную куклу он поднял ее над головой. От странного зрелища невозможно было отвести взгляд: обнаженный, и оттого казавшийся уязвимым демон и беснующаяся в его руках ведьма, как дикий зверь, презревший всякое представление об опасности.

Легко, будто играючи, демон швырнул ведьму в стену. Удар был страшен. Черная поверхность зеркал пошла сетью мелких трещин. Мерзкий хруст сломанных костей и крик боли слились в один шум. Череп ведьмы разлетелся на куски как гнилой плод. То, что медленно сползало по стене, цепляясь вывернутыми конечностями за стыки между камнями больше не было человеком

Наверное, после убийства ведьмы, демон выполнил и второе приказание. Но так ли было на самом деле, Роксана не знала. Когда демон, отвернувшись от изломанного тела оказался рядом с ней, все поплыло перед глазами. Из последних сил девушка цеплялась за действительность: в голове птицей в клетке билась единственная мысль, что беззащитным будет тело, оставленное наедине с демоном. И не удержали васильковые глаза — рухнула в небытие как в трясину, тотчас сомкнувшуюся над головой.

4

— Смотри, — Ириния пихнула Роксану вбок. — Опять пришел.

Корнил стоял у самой клетки, широко расставив ноги, будто ждал, что вот-вот непокорная рабыня бросится на него, вгрызаясь зубами в железные прутья. Темные брови сошлись у переносицы. Опаска тенью набегала на хмурое лицо главаря разбойников. Корнил приходил каждый день, изучал Роксану с безопасного расстояния и уходил ни с чем.

Чаще всего Роксана отвечала ему тем же изучающим взглядом, иногда старалась его не замечать и очень редко не замечала его на самом деле. Ей нечем было его удивить, поэтому ей приходилось изо дня в день терпеть его молчаливое присутствие. Ириния говорила, что видела Корнила и ночью, когда однажды вставала по нужде к отхожей яме, вырытой в углу клетки и стыдливо прикрытой дощечкой.

Роксана могла только догадываться, чего именно ждал от нее суровый главарь. События той ночи отпечатались в памяти как диковинный сон. И так же как сновиденье — сколько его не храни — со временем распалось на отдельные фрагменты. Беснующаяся в круге ведьма, душа, устремленная вверх, внушающее страх существо, сидящее у ног — где сон, где явь? Реальной была рана на ноге, от которой через день не осталось и следа, да стертые железом запястья и щиколотки, впрочем, доставлявшие столько же неудобств, сколько и рана на ноге.

Недолго предстояло Корнилу любоваться рабыней, оставшейся в живых вопреки его воле. Поговаривали, что неделю спустя разбойники повезут рабов в Гранд на ярмарку, где каждого ждала своя судьба. На севере рабыням предстояло заново обретать место под лучами Гелиона, и неизвестно еще, как вспомнится прежняя жизнь, вполне может так статься, что кнут — малым наказанием покажется.

И свежеиспеченных рабов, из которых один по-прежнему каждый день проверял железную клетку на прочность, тоже ждала новая жизнь.

Скрыть от рабов приготовления к поездке было невозможно, поэтому никто не удивился, когда через неделю после памятной для Роксаны ночи, ранним утром вооруженные до зубов разбойники вывели рабынь из опротивевшей клетки и погрузили на повозки. Девушки, привыкшие подчиняться чужой воле безропотно заняли свои места. Чего нельзя было сказать о степняках, так и не смирившихся с собственной участью. Их выводили по одному, соблюдая осторожность. Но даже у Фагран-дэя хватило здравого смысла не предпринимать попыток к бегству — веревочная петля, того затянутая на шее располагала к этому как нельзя лучше.