Электронное гражданское судопроизводство в России: штрихи концепции. Монография - Василий Пономаренко

Далеко не весь объем процессуальной информации отражается в материалах дела. Так, например, изложенные в удостоверении личности сведения, позволяющие идентифицировать явившихся в судебное заседание сторон, их представителей, отнюдь не в полном объеме переносятся в материалы дела. Несмотря на то что на стадии проверки явки сторон в заседание суд эту часть процессуальной информации воспринимает и даже оценивает (сопоставляя ее с соответствующими осведомительными реквизитами иска).

Наконец, последнюю и весьма специфическую категорию судебной правоприменительной информации образуют мотивы судебного решения. Характеризуя их информационную природу, исхожу не из традиционного понимания этой категории, свойственного для исследований дореволюционного125 и советского126 периодов развития науки гражданского процесса, а из понятия мотивов решения, ранее выявленного и подробно обоснованного мной в посвященной этому вопросу монографии127.

Разница между этими подходами128 в самых общих чертах заключается в следующем. Традиционно мотивы решения фактически отождествлялись с его основанием (выводами суда о фактах и правоотношениях) либо считались его элементом. Однако, на мой взгляд, под ними следует понимать суждения, приводимое судом в мотивировочной части решения в обоснование вывода по каждому из правоприменительных вопросов, подлежащих в силу ч. 1 ст. 196 ГПК (ч. 1 ст. 168 АПК) разрешению в ходе принятия решения129.

В предложенном автором этих строк содержании понятие мотивов решения наделено рядом важнейших информационных характеристик.

Во-первых, мотивы – это новая информация (суждения), не входившая на момент удаления суда в совещательную комнату в фактический и нормативный информационный материал дела.

Во-вторых, это единственная категория правоприменительной информации, вводимой в процесс судом, выступающим ее источником.

В-третьих, и на это наиболее важно обратить внимание, мотивы решения с точки зрения источника, содержания и направленности (адресата), составляющей их правоприменительной информации, обеспечивают обратную информационную связь суда с заинтересованными лицами в ходе их коммуникации в целях установления оснований решения130.

Именно мотивы судебного решения обеспечивают возможность судить о законности и обоснованности решения (являются проявлением свойства мотивированности решения, но не его обоснованности, как считалось ранее)131.

Подводя итог характеристики коммуникативно-содержательного аспекта гражданского процесса по конкретному делу, перечислим источники судебно-правоприменительной информации в рамках гражданского процесса:

• лица, участвующие в деле;

• средства доказывания;

• объективная действительность (общеизвестные факты);

• нормы материального и процессуального права;

• суд (мотивы решения).

Наряду с коммуникативно-содержательной гражданскому процессу по конкретному делу имеет и другая – внешняя (формальная) характеристика.

Внешним выражением природных свойств информации всегда является ее источник – информационный ресурс, без которого информация онтологически не существует.

В исследованиях информационной стороны судебной деятельности не без оснований отмечается: «Только информационные ресурсы, а не информация, как таковая, могут выступать элементом состава имущества, и исключительно в отношении информационных ресурсов, обобщающих собой документы, массивы документов, а также архивы, банки данных (курсив мой. – В.П.) и др. может решаться вопрос о праве собственности на них. Кроме того, информационные ресурсы являются структурным компонентом информационного пространства132 и не могут быть исключены из числа понятий, опосредующих информацию»133.

Таким образом, содержательный и формальный аспекты любой информационной системы диалектически взаимосвязаны и неразделимы.

С учетом характеристик ее носителей (ресурсов) судебно-правоприменительная информация до недавних пор могла быть только устной и зафиксированной письменно. В первом случае информационным ресурсом выступает соответствующий участник процесса (физическое лицо), во втором – документ на бумажном носителе.

Важно подчеркнуть, что обработка судебно-правоприменительной информации всегда представляет собой субъективный процесс, не имеющий внешнего выражения: «Информацию переживают, а не владеют ею. Даже когда она заключена в какую-то статическую форму вроде книги или жесткого диска, информация все-таки остается чем-то, что случается с вами в то время, как вы мысленно разархивируете ее из того кода, в котором она хранится. Но независимо от того, изменяется ли она гигабайтами в секунду или словами в минуту, реальное раскодирование является процессом, который происходит в уме и при помощи ума, процессом, протекающим во времени (курсив мой. – В.П.)»134.

Следует ли из этого, что устная и письменная формы закрепления судебно-правоприменительной информации одинаково эффективны? Думаю, что нет.

С точки зрения практических потребностей правоприменительной судебной деятельности между ними имеется ощутимая разница. Состоит она прежде всего в том, что устная информация сама по себе не оставляет «следа», по которому можно было бы отследить ее объем и содержание135. С учетом отмеченной выше субъективности процесса обработки правоприменительной информации (следствием которой порой бывает судебная ошибка) это обстоятельство следует признать немаловажным.

Существенным оно может стать и в ходе обработки правоприменительной информации по тому же делу вышестоящим судом в интересах проверки судебного акта. Устная информация, послужившая основанием к вынесению решения, в таком случае вообще не воспринимается судьями проверяющей инстанции. Таким образом, субъективность процесса обработки правоприменительной информации в условиях устности ее представления усугубляется еще и существенно «усеченным» ее объемом (по сравнению с воспринятым нижестоящим судом). Думается, именно поэтому изложенные в решении выводы, не снабженные мотивами, часто являются непонятными, отчего качество судебной защиты не может не страдать136.

Письменная форма представления правоприменительной информации в этом смысле представляется более эффективной для достижения целей правосудия, поскольку она обеспечивает сохранность содержания и объема информации. Изложенная в письменной форме правоприменительная информация по существу является «вырванной из временного континуума», что обеспечивает тождественность ее полезных качеств, выявляемых при ее восприятии в любой момент и любым субъектом137.

В контексте этих рассуждений нельзя не обратить внимание на происходящие в настоящее время законодательные изменения, посвященные модернизации формы представления судебно-правоприменительной информации, а именно постепенному переходу к письменной (а теперь и электронной)138 форме ее закрепления139.

Одним из свидетельств перехода к письменности судебного разбирательства может послужить Федеральный закон от 9 декабря 2010 г. № 353-ФЗ140, которым в ст. 333 ГПК внесены существенные изменения. Согласно ее новым положениям, частная жалоба, представление прокурора на определение суда первой инстанции (за исключение определений оставлении заявления без рассмотрения; приостановлении или прекращении производства по делу) рассматриваются без извещения лиц, участвующих в деле. Таким образом, в апелляционной инстанции дела по указанным выше основаниям рассматриваются теперь в «письменном порядке» (судебный акт выносится исключительно на основании материалов «письменного состязания сторон»).

Таким образом, устность судебного разбирательства, воспетая в качестве наиважнейшего «подтверждающего демократизм советского гражданского процесса» «канала связи между участниками общения в суде (словесное или вербальное общение)»141, постепенно уступает свое авторитетное место на «процессуальной сцене» письменности.

Как же прикажете к этому относиться? Ведь советская процессуальная доктрина настаивала на том, что «демократизм правосудия заключается не в письменном оформлении соответствующих действий в судебном разбирательстве, а в устном общении участников процесса в связи с рассмотрением дела. Вот почему устность составляет одно из основных начал советского гражданского процессуального права и гражданского судопроизводства». И лишь «закономерным дополнением (а не исключением) данного принципа служит письменное оформление наиболее важных моментов устного судебного разбирательства дела (курсив мой. – В.П.)»142.