Гибель дракона - Игорь Луковский

Радиоголос. Жители Стального дворца! Сейчас ровно девятнадцать часов. Время идет - напоминаем вам!

3анавес

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

ИНТЕРМЕДИЯ

Музыка. Занавес раздвигается, открывая нам лишь самую середину сцены. Медленно поворачивается висящий в пространстве земной шар. Поверхность его с одной стороны освещена солнцем, с другой - погружена в глубокую тень. Едва уловимая граница дня и ночи неуклонно движется и, сквозь сияющий туман атмосферы, можно угадать знакомые очертания материков. Поворачивается шар, музыка угасает, и то здесь, то там, на поверхности Земли вспыхивают зеленоватые искры, раздаются радиосигналы по азбуке Морзе: точки-тире... точки, точки, тире... точки... И так же плавно, как музыка перешла в сигналы, так сигналы переходят в радиоголоса.

1-й радиоголос. Шифр ДП-100. Москва! Москва! Говорит посольство СССР в Индии. Следов доктора Тушмаловой все еще не обнаружили. Продолжаем поиски.

Пауза

2-й радиоголос. Москва! Москва! Шифр РЧС-3. Говорит советское консульство в Шанхае. Каких-либо данных о Тушмаловой нет. Ведем энергичное наблюдение.

Пауза.

3-й радиоголос. Шифр ДП-2. Москва! Москва! Сообщает советское посольство в Таи:нами приняты все меры для розыска и опознания Тушмаловой. Пока результатов не имеем.

Пауза.

4-й радиоголос. Внимание! Москва! Москва! Говорит Народная Армия Китая. Передаем: утром десятого мая неизвестный двухмоторный самолет пролетел над районами провинции Синь-цзянь. Самолет держал курс от отрогов восточного Тянь-Шаня на юг и скрылся над индийской территорией.

Пауза.

5-й радиоголос. Шифр ДПЧ-7. Москва! Москва! Говорит советское консульство в Гонконге. Никаких данных о Тушмаловой пока не имеем. Розыски продолжаем.

Пауза.

6-й радиоголос. Волна 14-721 Владивосток! Советский Союз! Владивосток! Говорит ваш друг на Филиппинах. Слушайте! Двенадцатого мая в аэропорту Минданао делал посадку двухмоторный самолет. На его борту находилась спящая женщина. Она говорила по-русски. Ее тщательно скрывали от посторонних глаз. Самолет вылетел на Гавайские острова - в Гонолулу. Волна 14-72! Владивосток!

Темнота.

КАРТИНА ТРЕТЬЯ

Институт оживления организма. Ослепительная чистота белых стен. Сверкающие стекла белых шкафов и белые шторы на окнах с зеркальными стеклами, таких больших, что одна стена интерьера кажется целиком прозрачной. За окнами высокие липы и тенистые дорожки.

Яркий солнечный день.

В одной из комнат лаборатории у окна склонилась над микроскопом Оля Сторожкова в белом халате и колпачке. Она заметно возмужала и очень похорошела. Наблюдая за какой-то реакцией, Оля ведет запись. Немного в стороне на диванчике сидит Алеша Синицын в позе ожидающего. Он молча, но с явным удовольствием наблюдает за Олей. В этой комнате три двери. Одна оправа входная из коридора, другая прямо - ведет в следующие помещения лабораторий, и третья слева - в кабинет Северина. В кабинете белый письменный стол с прозрачным прибором из пластмассы и небольшим бюстом Ленина. На столе нет никаких книг и бумаг, только стопка свежих газет и телефоны. Простые стулья, обитые белой клеенкой, два стеклянных шкафа с инструментами и приборами. За маленькой ширмой койка, покрытая суровым солдатским одеялом. Стоя у окна кабинета, доктор Некрасова и Берлога разговаривают сдержанными голосами. Берлога уже одет вполне по-городскому,

Берлога. Голубушка-умница, Наталья Михайловна! Да ведь больно хитрые совпадения. Современный мир тесен и, как ни далеко от Уолл-стрита до Центрального Тянь-Шаня, но ведь кто-то увез нашу Мариам?!

Некрасова. Ну, не знаю, Никодим Иванович, все это так похоже на книжку необыкновенных приключений, что мне просто не верится...

Берлога (с обычной для него экспансивностью). Приключения? Да! И преступления, и погони, и провокации! Все может быть! Мир кипит в борьбе, какой-то наш поэт сказал, что теперь везде проходит линия фронта. И неизвестно, что переживает сейчас Мариам... Где она? (Голос его задрожал.) Пятый день, и нет никаких известий...

Некрасова. Вы сегодня звонили к генералу?

Берлога. Утром. Ничего нового. А ведь вспомните радио: лечу на самолете! А?! Хоть бы где-нибудь заметили этот самолет... его приметы, направление...

Некрасова. Да. Но мне кажется, Никодим Иванович, что если и будут какие-нибудь данные, их вряд ли сразу сообщат нам. Пущена в ход могучая система советской информации. Если понадобится, к ней на помощь придут все честные люди на земле. Тушмалову найдут. Но здесь еще другое - я не верю, чтобы все эти события сплетались только вокруг джи-тшау... Нет причины.

Берлога. Почему?

Некрасова. У нас, в сущности, нет еще никаких доказательств большой ценности этого растения.

Берлога (застыл от возмущения). Что?! (Яростно.) Что вы говорите, доктор?! Как никаких доказательств?!!

Некрасова. Но ведь пока все наши исследования...

Берлога (прерывая). Чепуха! Я удивляюсь, как вы, с вашим опытом, можете быть так позорно нетерпеливы. Наши исследования! Ошибки! Наши грубые ошибки!

Некрасова. Первый цикл не дал нам никаких намеков на экаиод.

Берлога. А экаиод есть в растении! Есть! Я видел его яркие линии в зеленой части спектра собственными глазами! И видела их Тушмалова.

Некрасова (спокойно). Подождем выводов комиссии академика Бестужева. Они должны быть сегодня готовы.

Берлога. И вот увидите, ледяная вы женщина без фантазии, эти выводы дадут нам экаиод!

Некрасова. Извините. Мне пора в наш вольер.

Берлога (угрюмо). Я с вами.

Некрасова. Мне кажется, что общество ледяного человека без фантазии должно стать вам наконец в тягость.

Берлога. Ну, вы не берите каждое слово в строку! И раз уж я влез в этот дом, могу быть, где мне угодно.

Некрасова выходит из кабинета. Берлога идет за ней.

Некрасова. Оля, я буду у себя. Когда вернется Вадим Ильич, сообщите.

Оля. Хорошо, Наталья Михайловна.

Некрасова и Берлога выходят. Пауза. Звонок телефона,

(Берет трубку.) Да. Институт оживления организма. Он здесь. (Синицыну.) Из вашей редакции.

Синицын. Спасибо. (Берет трубку.) Я! Лев Лукич, профессора Северина еще нет, а я хочу передать ему статью лично. Сегодня в набор? Хорошо, я скажу профессору. (Вешает трубку и, не сводя глаз с Оли, садится теперь уже значительно ближе.) Курить здесь нельзя?

Оля. Немного можно.

Синицын. Спасибо. (Нерешительно.) Товарищ Сторожкова, вас... Ольгой звать?

Оля (строго). Васильевной.

Синицын. Так вот... вы меня извините, Ольга Васильевна.

Оля. Да.

Синицын. Я слышал, что у вас в институте... есть собака без головы.

Оля (еще строже). Ну, и что же?

Синицын. И как будто... она - живая. А?

Оля. Без головы?

Синицын (неуверенно) Ага... Врут?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});