Время жить - Александр Лапин

Ему, может, и смешно. А Володьке грустно и больно видеть свою загибающуюся мечту о зверином рае.

Сначала вроде бы все было «на мази». Приезжала экскурсия к соседям в заповедник, в музей, на бобровую ферму, а Володька уже поджидал их автобус на площадке. Не желаете ли, товарищи-граждане, побывать, мол, еще и в сафари-парке? Он тут, рядом находится. Народ и рад. На халяву почему бы не порадовать себя и близких. Приезжали. Ходили, смотрели, кивали головами, цокали языками. Ух ты! Как славно все устроено!

Так он заманил несколько автобусов с экскурсантами. Проехался по школам. Договорился с директорами. В общем и целом, как и мнилось ему, дело пошло на лад. Стали даже отдельные высококультурные жители губернии наведываться.

Аксёнтов, тот прямо расцвел. Зауважал товарища за удачную идею. Но когда они начали продавать билеты за деньги, тут-то и обнаружилось, что лицезреть лес и зверюшек за свои кровные охотников нет. Это там, на гнилом Западе, вошло в моду разглядывать птичек в бинокли, фотографировать зайчиков и лисичек. Нам давай чего-нибудь попроще, материальней, что ли.

А людям и зверям тоже надо кормиться.

В общем, потыркались они, помыкались. И решили специализироваться на богатых охотниках.

Таковые не замедлили явиться. Под вечерок, глядишь, подкатывает к воротам парочка больших черных джипов. А в них такие крутые ребята, такие широко известные в узких кругах люди, что только диву даешься… Ну, соответственно, их встречают и размещают по высшему разряду. И обеспечивают полным набором услуг. От шикарной выпивки и закуски из кабанятинки и лосятинки до «двуногой дичи» из города.

Первый раз бедный Володька ужаснулся, когда заезжие охотники спьяну начали палить во все, что движется, скачет, летает по их парку. Тут, как говорится, дело мастера боится. Зверья покалечили много.

А вот Аксёнтов, как все посчитал, то от радости аж запел. Клиенты этот чудовищный счет оплатили. Хозяева подранков добили, туши разделали, гостей проводили.

И конвейер наконец заработал.

В общем, жизнь распорядилась по-своему. Не так, как мечталось. Но тоже неплохо. И через несколько месяцев никто уже и не вспоминал о школьных экскурсиях в их «зоопарк». Все сосредоточились на добывании денег.

Процесс наладился. Своих животных стало не хватать. Да и клиенты частенько просили чего-нибудь новенького. Какого-то звериного разнообразия. Так что пошла у Володьки Озерова жизнь командировочная. То на Кавказ летит за турами, то на Дальний Восток за оленями, то в Среднюю Азию за муфлонами. Это как пожелают богатенькие буратины.

Только позавчера Озеров в очередной раз вернулся из командировки – привез на скотовозе целое стадо буйволов. Красавцы все, как на подбор. Выпустили их в загородку. А уже завтра должны приехать гости из Москвы. Привезет их сам хозяин – Владимир Федорович Чикунов. То-то будет потеха.

Аксёнтов ликовал. Уж теперь-то касса наполнится. Хозяин предупредил, что гости его дорогие. Охочи не только до свежей дичинки, но любят и «клубничку».

С утра он сидел на телефоне, обзванивал «агентства». Чтобы назавтра подготовили свой лучший «товар». Так сказать, не ударили в грязь лицом.

Володька повертелся в конторе. Сдал финансовый отчет бухгалтеру. И вышел на крылечко, где томились в ожидании егеря. Постоял какое-то время с ними. Перекинулся парой фраз. И как-то так, само собою, невзначай и в сердцах высказался о наболевшем:

– Блин, хотели построить сафари-парк, а получилась настоящая бойня!

Но егеря как-то не поддержали этот разговор. Вяло так, потупившись глазами, забормотали что-то насчет того, что деньги, мол, платят. Так что же еще надо? А то вон в деревнях все уже который год без работы сидят.

Только седобородый огромный Митрич, похожий на дядю Ерошку из «Казаков», крякнул:

– Да-а-а! – и почесал лопатообразной рукой всклокоченный загривок под фирменной зеленой кепкой.

IX

Сегодня у нее несколько встреч. И все важные. Первая в отеле «Националь». Недалеко от Кремля. Клиента зовут Ашотом Аршаковичем. Фамилия Аскандирян.

Кто он? Посредник? Лоббист? Доверенное лицо? Кто его знает!

Ее серый «вольво» с водителем медленно полз в пробке на Тверской в крайнем правом ряду. Припарковаться мешали брошенные на обочине машины. Так что ей пришлось десантироваться почти на ходу.

Водитель Леша притормозил на несколько секунд. И она выскочила на заснеженный тротуар.

Захрустел под лакированными сапожками снежок. По ступенькам, покрытым красной дорожкой, прямиком к стеклянной двери, за которой маячил фирменный швейцар в ливрее. Главное тут – не стесняться. Все мы вышли из советского прошлого. Привыкли к тому, что швейцар – фигура сакральная. Может преградить путь. Не пустить. Но сейчас другие времена. И швейцар, почтительно поклонившись ее шубке из шиншиллы, открыл дверь. Ведь для того он и существует, чтобы открывать ее перед гостями.

Она проскочила мимо. И вгляделась близорукими глазами в глубину холла, заставленного роскошной мебелью. Через секунду увидела самого Ашота Аршаковича, идущего ей навстречу с протянутыми волосатыми руками и сияющими улыбкой и лысиной.

– Бонжур! Тужур! Сис жур!

Они устроились за столиком в необъятных креслах, чтобы спокойно поговорить. Незамедлительно из-за стойки бара появился черно-белый официант. Тихо подошел к ним. Предожил церемонно:

– Чай? Кофе? Господа! Вот наше меню.

Аскандирян заказал себе капучино. Она, с мороза, чай с яблочным штруделем.

Разговор изначально шел о том о сем. О погоде, о природе, о газете и ее возможностях.

– Мы можем разместить вашу статью как в полном тираже, на всю страну, так и в его части, – Галина ввела в курс дела потенциального клиента. – В том числе отдельно на Москву и столичную область.

– И сколько это будет стоить? – сразу взял быка за рога опытный лоббист, поглядывая на ее тоненькую фигурку с некоторой долей интереса и любопытства.

– А это будет зависеть от многих составляющих. От тиража, скидок, формы оплаты. По счету или наличными. А также от того, о чем будет эта статья.

Аскандирян поерзал в широком кресле, на секунду призадумался, а потом затараторил:

– Мы оплатим это наличными. Но, скажем, в договоре пропишем одну сумму, а на самом деле уйдет совсем другая. Так можно?

Она понимающе молча кивнула. Знакомая схема. Посредник хочет получить свой откат с заказа.

– Статья будет острая, критикующая определенных высокопоставленных лиц. А можно, например, ее поставить так, чтобы видно было, как будто она не коммерческая, а редакционная? Без этих ваших значков «на правах рекламы»?

– Тогда мы применим коэффициент, – заметила она. – За риск. Газета ведь тоже рискует. Могут подать в суд. Оштрафовать. Попытаться включить административный ресурс.

Она говорила, а сама в это время обдумывала: «Жаль. Если бы он кого-нибудь хвалил, можно было бы обойтись и без договора вообще. Взять деньги черным налом. Отдать ему откат. Процентов десять оставить себе. Так сказать, клиентские. Ну а остальные сдать во вторую кассу бухгалтеру. И все были бы довольны. А тут придется все-таки оформлять договор. Жаль. А сумма немаленькая».

Официант принес кофе, чай и ее любимый свежий венский штрудель. Пока он расставлял посуду на столике, обе высокие договаривающиеся стороны молчали. Когда «черно-белый» отошел, она, видя, как переживает клиент, сказала вслух:

– Коэффициент будет не очень большой. Я думаю, мы договоримся.

Попав в этот мир политиков и толстосумов, она ни одной минуты не задумывалась о том, хороши или нет те правила, по которым им всем приходится жить и действовать. «Не нами придумано, не нам и менять», – сразу установила она для себя. В этом ее правда, правда женщины, решившей выжить любой ценой. Это мужики пусть выпендриваются и не поступаются принципами. А она будет подстраиваться и использовать сложившуюся ситуацию. Так что, если не кочевряжиться, то всегда можно договориться. Особенно сейчас, когда идет очередная, которая по счету, предвыборная кампания. Партии возникают. Платят. Поливают друг друга грязью. Потом исчезают в тумане. А газеты остаются. И им нужны деньги на зарплаты, премии, бумагу, печать.

Так что завтра они встретятся в укромном месте. Например, в ресторане «Якорь» на другом конце Тверской. Она, наверное, получит увесистый, завернутый в газету или в целлофан денежный «кирпич» (странно, почему-то у нас всегда носят деньги в хозяйственных сумках или полиэтиленовых пакетах). Отвезет его в редакцию, точнее, в дирекцию. И все завертится. Запляшет, заиграет.

* * *

Она выскользнула из отеля. И торопливо, похрустывая снегом под ногами, поспешила на стоянку, где ждал автомобиль.

Москву заметало. Машина уже была в белой шапке на крыше.