Время жить - Александр Лапин

Обогащенный полезным советом, Дубравин отправился в представительство шведской фирмы. И в конечном итоге ровно через девять месяцев, прямо в канун российского дефолта, они дом поставили. Привезли на трейлерах и собрали. Казалось бы, живи и радуйся.

Но тут всплыла маленькая проблема. Татьяна, русская душою, отказывалась переезжать за город. Якобы она никогда не сможет туда добраться из Москвы. Нет общественного транспорта. А учиться управлять машиной она не будет. Так как на это неспособна. Боится очень. Дубравин несколько месяцев уговаривал ее попытать счастья за рулем. На что она категорично-истерично отвечала отказом. И тогда он решился на отчаянное заявление:

– Ну вот что, дорогая. Давай сделаем так. Ты живи здесь, в Новокосино. А я буду жить за городом.

Для нее, воспитанной в твердых патриархальных традициях, такая ситуация была неприемлема. И, как это ни странно, права она получила. Причем без взяток и блата.

Началась новая, загородная жизнь. И жизнь эта разительно отличалась от городской. Но ему нравилась. И сейчас он приезжал сюда с простым и ясным желанием – «залечь в берлогу». Тишина и покой царили в этом, как теперь любят выражаться, «элитном поселке». И здесь он с огромным удовольствием читал в основном религиозную литературу. То великое потрясение, открытие правды Божьей, не прошло бесследно. Дух его пробудился к поиску красоты и истины. И выражалось это в жадном, непреходящем интересе к чтению. В первую очередь Библии и Евангелия. Он впитывал в себя каждое откровение, каждый слог этих вечных книг, начиная с самых первых:

«Вначале было слово! И слово было у Бога! И слово было Богом!»

Иногда, читая Священное Писание христиан, он думал: «Господи! Как же я жил, не зная, не понимая всего этого? Ведь это новый мир. Другой мир. Другая жизнь! Жизнь вечная!»

Несколько раз он пытался поделиться своими радостями и открытиями с женой. Но она понять их не могла. И, судя по всему, изменения в его мировоззрении только пугали ее. И отдаляли их все больше и больше.

Так что он постепенно замкнулся в себе, ушел в новый, только ему понятный божественный мир.

Этот духовный перелом сказался на характере Александра, на его отношении к людям. Он помягчел. Дух его качнулся в сторону добра и милосердия. Он, как и многие неофиты, дошел уже до того, что готов был отдать первому встречному последнюю свою денежку. И эта готовность не осталась не замеченной людьми корыстными, жадными, алчными. Многие из них хотели и пользовались этим.

Дубравину еще только предстояло освоить ту часть правды Христовой, что выражена в притче: «Не мечите бисер перед свиньями!» А пока он как губка впитывал все, что было написано, наслаждался открывшимися ему радостями веры.

Сегодня он с утра читал книгу священника Меня «Сын человеческий». И поражался тому, что такой вот удивительный священник убит неизвестно кем и неизвестно за что. Зарублен топором. Александру казалось, что все верующие люди – особенные, благостные, добрые, всепрощающие. И их не касаются тяготы и злоба мира сего.

Потом Дубравин отложил книгу в сторону и стал просматривать свежую почту. Письма, служебные записки. Тут по ходу дела в руки попал статистический справочник с итогами недавно состоявшейся переписи населения России.

Дубравин заинтересовался. Когда-то в университете он писал дипломную работу под названием: «Демографическая проблема в печати». И поэтому тема не была ему чуждой. Вот и сейчас он углубился в таблицы и графики с очень даже большим интересом.

– Боже ж ты мой милостивый! – воскликнул он, когда, продравшись сквозь кривые и столбцы цифр, начал понимать скрытые за ними смыслы. – Да мы же вымираем! Вымираем с огромной скоростью. Приблизительно по миллиону в год!

Это что же такое получается? Если другие народы, наши братья – чеченцы, ингуши, кабардинцы, дагестанцы – плодятся и размножаются, то мы, коренная нация этой страны, идем, образно говоря, «на дно червей кормить» со скоростью «Титаника» в Атлантическом океане!

Он завертелся на диване. Ворохнулась тревога под сердцем: «Русский народ вымирает. Вот они, плоды перестройки и революции. Та-ак! И отчего же это происходит? Низкая рождаемость. Один ребенок в семье. Высокая смертность. Алкоголизм. Наркомания. Сердечко болит от такой разрухи. Но если так дальше пойдет, то нам кранты. И народу нашему, и государству.

И никто по этому поводу не горюет, не кричит, не бьет в колокола. Не гудит, не бьет в набат наша самая свободная в мире пресса. Не трещит телевизор. Почему? Да потому, что власть имущим эта правда не нужна, не выгодна. А народ как всегда безмолвствует. Да и не знает он этой ужасающей статистики.

Ну а я? Если понял раньше других. Чего молчать? Я ведь журналист как-никак, хоть и бывший. И у меня целая куча газет, в которых кто-то может рассказать о том, что происходит с нашим русским народом.

Впрочем, а нужно ли это самому народу? Он живет как во сне. Национального самосознания никакого нет. Вытравлено оно коммунистами, а то и вовсе запрещено. Нет теперь русских. Есть, по Ельцину, “россияне”. Вроде и русские, но какие-то они ненастоящие, не доделанные до конца. А сам я какой? Ну, я-то русский. Я после Казахстана быстро стал русским.

Вообще, интересный вопрос. Кто такие русские? Как их определять? Может, по крови? Вон сколько наших доморощенных патриотов в своих книгах требуют отделения зерен от плевел. Вроде ученые люди, академики, доктора наук, а плетут бог весть что. Даже в нашей деревне, Жемчужном, и то все нации перемешались, переженились друг на дружке. А уж в городах, там вообще, небось, сущая ересь получится. И как тут быть? Кто это будет определять человека на русскость? Комиссия? Как немцы арийцев определяли? По черепам?

Огромная страна. И везде люди живут. И говорят по-разному. И одеваются. На севере свои закавыки. На Кавказе – свои. А все считают себя русскими.

И понятное дело, нет человека вне нации. Спроси любого – кто он. Каждый ответит. А тут всех одним чохом определили в “руссиян”. Не-е, так не будет.

Надо хотя бы для себя разобраться в этом вопросе.

Для начала, наверное, это те, кто считает себя русским.

Правильно!

Если человек считает себя русским, это уже факт, что он хочет им быть.

Ну а если африканец считает себя таковым? Он, что, тоже наш? А по-русски ни бельмеса.

Значит, русский должен быть воспитан в нашей культуре. Знать язык, обычаи. Ну, иметь тот самый культурный код… А еще что?

Наверное, важно, чтобы он любил Россию. И что-то делал для нее. Эка я загнул. Ведь полно таких, которые свою страну ненавидят и называют презрительно “раш-ка”, “эта страна”.

Ну а религия играет роль? Вот иудеи своих считают, признают по религии. Даже из Африки привозят своих единоверцев.

Да, наверное, для полной русскости надо быть православным. Еще Достоевский говорил о том, что русский человек без православия… как же он там выразился? Сильно так… По-моему, “дрянь”!

Ну, и что же получается? Соответствует ли этим критериям то народонаселение, которое я вижу вокруг себя? Как-то не очень! Они не русские. Они, скорее всего, какие-то позднесоветские. Не до конца созревшие».

И Дубравин даже рассмеялся такому вот своему странному открытию.

«И когда же они окончательно поймут, что они русские? Когда им кто-то об этом расскажет? Как бы это не получилось по Шекспиру: “Пока травка подрастет, лошадка с голоду помрет”.

А что я могу сделать? Сегодня тех, кто отстаивает права русских, власти и либералы числят фашистами и маргиналами. Даже патриотов клеймят разными кличками. Хотя волков бояться – в лес не ходить!

Но я могу, в конце концов, хотя бы объяснить народу. Своему народу, что с ним происходит. Ведь они даже не понимают, не знают вот эту правду».

III

Три трупа лежали прямо у дороги. Лицом вниз. Со связанными сзади руками. В припорошенных белым снежком джинсах и черных куртках. Они уже замерзли до окоченения. Эти убитые в затылок люди. Главный оппозиционер. Его водитель. И охранник. Фотографию с места казни ему показал старый товарищ майор Юлдашев. Он же сегодня и рассказал последнюю новость:

Конец ознакомительного фрагмента.