Знак черепа - Джон Данн

— Он мой, — возразил хромой юноша. — Послушайте-ка лучше, дядюшка, что он рассказывает…

К моему неописуемому изумлению, сэр Ричард явно заинтересовался историями, которые лились из уст Фрэнка нескончаемым потоком. Впрочем, они были достаточно обстоятельны и казались куда более достоверными, чем этого можно было ожидать.

Зарытый клад принадлежал Тауни, пиратскому главарю. Он из упрямства скрыл его местоположение, так как понимал, что выдача места, где закопаны сокровища, едва ли изменит его судьбу, даже если ему и поверят. На маленьком безымянном островке к северу от Мадагаскара, где погибло на рифах его судно, он спрятал награбленное добро, опасаясь, как бы его не присвоили те, кто явится их спасать, поскольку от команды Тауни осталась только десятая часть…

В глазах сэра Ричарда светилось нечто большее, чем просто алчный огонек; казалось, в них отразился блеск золота, они словно покрылись тонким золотым налетом.

— Если бы это было правдой! — вздохнул он, похлопывая стеком по голенищу. — А что там, в тех сокровищах?

— Жемчуг, драгоценные камни, слитки золота и слоновая кость.

— Дядюшка, давай снарядим корабль на те деньги, что причитаются мне, а проводником возьмем с собой нашего бандита!

По-моему сэру Ричарду не очень понравилась идея использовать деньги своего подопечного для такой цели. Тем не менее он продолжал размышлять на эту тему, поражая меня своей чрезмерной доверчивостью. Тогда я не знал еще, какая тайная причина понуждала его поверить в столь дикую выдумку.

— А место, где зарыт клад, он знает? Карту может показать? — поинтересовался он.

— Карту? — Вопрос, казалось, захватил юного Маддена врасплох. — Я не знаю. А что, должна быть карта?

— Иначе дело не стоит и выеденного яйца. Мы допросим его — после завтрака. А, вот наконец и почки!

Мы сели за стол, однако Фрэнк сразу улизнул, сославшись на отсутствие аппетита. Я догадался, что он просто не может позволить аппетиту встать между ним и возможностью поскорее справиться о наличии карты, ведущей к сокровищу, — мысль о ней заполнила его целиком, напрочь вытеснив все остальное.

Правду сказать, мой аппетит тоже заставлял желать лучшего, да и сэр Ричард относился к содержимому своей тарелки как-то безразлично.

— Иногда самые невероятные истории оборачиваются правдой, — заметил он. — Тауни прослыл довольно удачливым пиратом. Его сняли с арабской дхоу — плоскодонной шхуны местных работорговцев — в Мозамбикском проливе, и он ни словом не обмолвился о сокровищах, заявив, будто все его имущество погибло во время кораблекрушения. Те двое, которых повесили вместе с ним, оказались такими же упрямцами.

— Я тоже слышал об этом, — сказал я. — Ведь мне пришлось стать его биографом, — и я рассказал сэру Ричарду о своем сочинительстве, над чем он от души посмеялся.

— Если вся история не окажется выдумкой, то мы сможем здорово поправить наши дела, — заявил он, и я, считая его достаточно богатым человеком, немало удивился, пока не вспомнил тот алчный блеск в его глазах, о котором уже упоминал.

— А как удалось другим членам его команды избежать виселицы? — спросил я.

— Офицеры английского военного фрегата, захватившего арабских торговцев живым товаром, опознали среди невольников только Тауни и двух его подручных. Остальных отпустили с миром, приняв за обычных рабов, поскольку, на их счастье, они были еле живы от голода и болезней. Главари же не выдали их, надеясь, очевидно, что те помогут им спастись от петли…

Достоинство сэра Ричарда не позволяло ему допрашивать пленника среди сыров, и он распорядился доставить его к нам в библиотеку. Миссис Мадден отказалась присутствовать, испугавшись самой мысли о возможности очутиться лицом к лицу со столь жутким преступником. Фрэнк все еще не вернулся, и Питер, конюх, — тот, что служил на флоте, — отправился за пиратом, получив приказ для предосторожности покрепче связать ему руки.

Едва сэр Ричард удобно разместился в большом кресле и принял судейский вид, как в комнату с сияющим лицом вошел юный Мадден.

— Есть карта! — воскликнул он. — Мы отправляемся на Мадагаскар!

Вошедший бандит, несмотря на грязный потрепанный наряд и связанные руки, держался довольно смело. Он встал у конца длинного дубового стола и отвесил поклон сначала сэру Ричарду, потом мне и, наконец, юному Маддену, причем последнему с изрядной долей фамильярности — несомненным свидетельством установившихся между ними дружеских отношений. Очевидно, что в хромом пареньке пират видел для себя плавучий якорь во время бури. Сэр Ричард сделал слуге знак удалиться, и тот с явной неохотой повиновался. После того как конюх вышел, Фрэнк проворно проковылял за ним на костыле к двери и, широко распахнув ее, обнаружил за ней пойманного врасплох бывшего моряка флота Его Величества, собравшегося было удовлетворить подслушиванием свое чрезмерное любопытство. Мадден приказал ему немедленно убираться прочь.

— Мудрая голова! — одобрительно заметил пират. — Мудрая голова на молодых плечах, как и подобает капитану! Ведь разговор — только между нами, верно, капитан?

Фрэнк Мадден весь зарделся от столь почетного звания, которым удостоил его хитрый пират, однако сэр Ричард быстро оборвал чересчур самоуверенного пройдоху.

— Послушай, любезнейший, — строго сказал он. — По тебе веревка плачет за твои дела прошлой ночью. Что ты можешь сказать в свое оправдание?

— Ничего, милорд, кроме того, что я несчастный, обездоленный человек, — ответил пират. — Может быть, немного грубоватый, — но ведь такова жизнь, которую я веду и которая заставляет меня добывать пропитание единственно доступным мне способом. Злая судьба обернулась так, что человек, обладающий несметными сокровищами, зарытыми по ту сторону океана, чья одна только доля составляет десять, а то и двадцать тысяч гиней, вынужден таскать кошельки из чужих карманов, чтобы не подохнуть с голоду!

— Никак ты собираешься нас разжалобить своими морскими байками? Или пытаешься увернуться от петли, одурачив бабьими сказками?

— Нет, сэр, не собираюсь — ни ваших милостей, ни даже присутствующего здесь молодого капитана, чьим призом я по праву себя считаю, поскольку взят им в плен в честном и открытом бою. Там лежит достаточно, чтобы сделать нас всех богачами, и, если хоть одно мое слово обернется ложью, можете казнить меня хоть дважды. Повесить, замучить на дыбе, четвертовать, заковать в кандалы, — как пожелаете. Потому что я толкую вам о сокровищах Тома Тауни, самого богатого из всех береговых братьев и самого удачливого до тех пор, пока мы не повстречались с Пурпурной Смертью на борту португальца в Мозамбикском проливе к северу от тропика Козерога…