Легенда о заячьем паприкаше - Енё Йожи Тершанский

class="p1">Гажи очень доволен был таким договором. Довольны были и объездчик с женой.

Вот так, к общей радости, удовольствию и с доброй надеждой, закончился этот день.

Одна-единственная обида осталась у Гажи после благословенного этого вечера, полного счастливых неожиданностей, злоключений и триумфальных побед.

Когда в объездчиковом котле уже пыхтел, булькал, наполняя весь дом аппетитным запахом, густой, жирный заячий паприкаш, хозяева и не подумали попотчевать Гажи хоть ложечкой этого дивного варева. Объездчик и его жена, хорошо к этому времени проголодавшиеся, усидели вдвоем всего зайца. Господи, как хотелось Гажи попробовать если уж не зайчатины, так хоть юшки! Но напрасно рассчитывал Гажи, что, может, хотя бы завтра дадут ему из остатков немного на ужин! Как бы не так! Хозяева так объелись зайчатиной, что больше и смотреть на нее не могли. Сразу же на другой день отнес объездчик одного зайца в подарок тестю с тещей, второго — крестному куму, а еще двух продал в лавку, которая торговала дичью.

Так что окончательно улыбнулся Гажи заячий паприкаш! А в душе Гажи осталась ныть большая заноза.

С того дня он, правда, жил без всяких забот о еде, получая у объездчицы миску супа, остатки еды, сколько влезет, то, се. Но зайчатина, которую он принес в этот дом и которую даже и не попробовал, оставила горькую зарубку в его незлобивой памяти.

Потихоньку прошла зима. Гажи заступил на обычную свою должность при деревенском свином стаде. От объездчика он на лето съехал, жил в сторожке на деревенской околице. Но, когда свиньи давали Гажи немного времени помечтать, он всегда вспоминал заячий паприкаш в доме объездчика.

Чертов тот паприкаш терзал Гажи тем сильнее, что он никому не мог даже рассказать про свою кручину. Объездчик, само собой, заставил Гажи побожиться, что тот никому, никогда даже словом не намекнет про тех зайцев, которых нашел в снегу после охоты. А Гажи был хозяин своего слова! И не болтал.

Но в мечтах Гажи считал себя все-таки вправе придумать какое-нибудь наказание для объездчика и его жены. И придумал! Какое же?

С наивной своей фантазией Гажи был твердо уверен, что на охоте, которая, как обычно, состоится в начале следующей зимы, все будет точь-в-точь так, как уже было однажды. Ему даже в голову не пришло, что возчик остережется снова закапывать зайцев в снег для какого-то дяди, если уж их у него один раз увели из-под носа. Да и будет ли тот же самый возчик? Не подумал Гажи и о том, что объездчик тоже мужик себе на уме и, помня о прошлогодней охоте, сам обыщет окрестности насчет припрятанных зайцев. На сей раз он не станет у Гажи помощи просить! Это уж как пить дать!

И все-таки Гажи упорно держался за свою мечту, что именно он найдет после облавы зайчатину в сугробах.

Финал этих мечтаний всегда был один и тот же. Принеся зайцев объездчику и его жене, Гажи обязательно поставит условие и будет твердо на том стоять, чтобы ему во что бы то ни стало тоже дали немножко заячьего паприкаша!

Ах! До чего же вкусен, должно быть, паприкаш из зайчатины! Даже запах у него такой, что голова кружится! А уж на язык!..

Ей-богу, порой, зажмурив глаза и мечтая о паприкаше, Гажи почти готов был считать тот сказочный, невероятный момент, когда судьба вложит в руку ему ложку с горячим, жирным, дымящимся паприкашем, чем-то вроде райского блаженства, о котором он так много слыхал в церкви, сидя во время проповеди в самом заднем углу. Вот как сильно захотелось Гажи заячьего паприкаша.

*

Пролетели летние месяцы. Пришла осенняя слякоть, по утрам на траву стал ложиться иней. Свиней в такое время не выгоняют на пастбище. И объездчица не готовит уже еду в летней кухне: вот еще, насморк ей, что ли, себе зарабатывать!

Гажи снова вселился в летнюю кухню, расплачиваясь за жилье водой из колодца.

И вот наступил тот серый, пасмурный день, когда к вечеру пошел снег и падал, падал всю ночь.

Назавтра объездчик, само собой, получил через деревенскую управу извещение, что к обеду прибудут господа из банка — охотиться.

Конечно, прослышал об этом и Гажи. Но, увы, новость он встретил не с радостью, а с отчаянием.

Бедный Гажи дрова накануне колол у учителя. И ближе к вечеру один гнусный чурбак до того неудачно упал на замотанную в тряпье ногу Гажи, что серьезно ее повредил. Скорей всего проклятый чурбак один или даже два пальца сломал на ноге. Больно было ужасно.

Всю ночь не спал Гажи, не зная, куда деваться от дьявольской боли. Все баюкал, лечил, пеленал свою несчастную ногу. Но та не только не заживала, а, наоборот, становилась все хуже и хуже.

Распухнуть она распухла уже давно. Правда, резкая, невыносимая боль в ноге к утру как будто прошла. Но зато двигать ею Гажи совсем почти не мог.

Тут-то, сидя понуро в летней кухне, и узнал Гажи от сынишки объездчика: едут господа на охоту!

Такая страшная, жестокая несправедливость!.. Как с распухшей своей, в синих, зеленых пятнах ногой пойдет Гажи после охоты искать спрятанных зайцев? Как?

*

Вот как все неудачно сложилось, черт побери!

К обеду чуть ли не все население деревни собралось за околицей, выходящей к Заячьему полю, поглазеть, как охотятся господа.

А господа двинулись по поляне, образовав, как обычно, редкую круговую цепь, которая чем дальше, тем становилась все уже. Кое-где гремели ружья, сломя голову удирали косые, кто мог. А на холме веселилась деревенская публика.

С вершины холма прекрасно был виден весь широкий луг с черными фигурками охотников и мечущимися зверьками, которые, выскочив за пределы зловещего круга, вдруг, перекувыркнувшись, становились маленькими, неподвижными пятнышками на белом снегу.

*

Чем же в это время был занят Гажи? После того как сынишка объездчика сообщил ему о начале охоты, Гажи трудился над бедной своей ногой, стараясь намотать на нее побольше тряпок, чтобы как-нибудь защитить ее от холода и от толчков. Потому что Гажи твердо решил про себя, что, с больной ногой или как, он обязательно двинется после охоты искать законную свою добычу.

Так что взял Гажи старую, всю в лохмотьях и дырах, попону и стал осторожно в нее заворачивать свою поврежденную ногу.

Этим он и занимался до самого полдня. Собрал все бечевки в своем жилье, чтобы получше укрепить попону. Бечевка то резала ногу, то слишком была свободна. Пришлось повозиться ему с этим делом.

Но наконец кое-как все