Легенда о заячьем паприкаше - Енё Йожи Тершанский

ей все какие-то самые невозможные блюда. То, скажем, соленое, то, наоборот, кислое, то еще черт знает что.

Про бабу эту можно спокойно сказать, что жизнь ее слишком избаловала. Была она дочерью богатых крестьян; правда, детей в семье с нею было семеро, но все равно воспитана она была так, что все время за ней прислуга да батраки ходили. Впереди светило ей неплохое наследство. Никогда и ни в чем не знала она нужды.

Конечно, кишка тонка была у объездчика, чтобы держать в узде такую бойкую, своевольную бабу. Так что в доме у них то, что хотела жена, исполнялось немедленно.

Когда в полдень объездчик получил весть, что господа из банка едут охотиться, баба первым делом сказала:

— Я надеюсь, ты и нам принесешь зайца? Мне так хочется заячьего паприкашу, я с ума сойду, если ты зайчатины не достанешь.

— Если получится! — ответил на это объездчик.

— Что это за разговоры такие мне приходится от тебя слышать? Как это так: не получится? Всегда получалось. Только в прошлом году не принес! Знаю, знаю! У тебя одна отговорка: граф давал без единого слова, а эти, банковские, жмутся. Если бы хорошо попросил, эти тоже бы дали! Так что, будь добр, постарайся! И смотри, без зайца мне не приходи!

— Ладно. Попробую для тебя поклянчить, может, дадут, — обещал объездчик. И на том спор меж ним и его своенравной женой завершился.

Но что-то подсказывало объездчику: его планы насчет зайчатины в этот день подвергаются очень серьезной угрозе. Особенно он загрустил, увидев, что жена за обедом лишь едва-едва ковыряет сочную фасоль со сметаной, в которой варилась свиная хребтина. Эге, баба всерьез, видать, на заячий паприкаш настроилась! А если он зайца не принесет? Что тут будет!..

Только дело обстояло так, что вопрос о зайчатине в доме объездчика давно уже стал щекотливым и приносил одни неприятности. До того как банк снял угодья в аренду, объездчик, конечно, всегда мог потихоньку себе настрелять сколько угодно дичи из графской, несчитанной. В доме даже приелась зайчатина, приготовленная в самом что ни на есть разном виде: и в супе, и маринованная, и всякая другая.

Чертов же банк свои права взялся блюсти до того строго, что даже в деревне завел соглядатаев, следить за объездчиком. И в первый же месяц, из-за одного или двух подстреленных зайцев, чуть не пришлось расстаться ему со своей должностью. С той поры стал объездчик ужас как строг к любителям свежей дичи. И в первую очередь — к самому себе.

Словом, что говорить: не так просто было ему просить зайца из настрелянных банком, напоминая, что бедный объездчик тоже не прочь полакомиться бегающим по угодьям вкусным паприкашем.

Здесь-то и видно, до чего велика была власть капризной бабы над своим мужем: как ни тяжко было ему, а все-таки выполнил он ее приказание.

Ну а что из этого вышло, станет ясно из разразившегося в семье скандала.

*

Едва войдя в дом, объездчик сразу увидел, что взгляд жены прикован к его сумке и бекеше: прячется ли там заяц для паприкаша? И еще он увидел, как на лице у жены появляется зловещее выражение. Потому что ее наблюдения в смысле наличия зайца были вполне негативные.

Объездчик, чтобы как-то спасти свою репутацию, поспешно изобразил на лице досаду и стал говорить про потерянный ножик.

— А заяц где? Ты мне про зайца скажи! — оборвала его баба.

— Рассказывать тебе, что там было? — начал объездчик оправдательную свою речь. — Я едва местом своим не поплатился — за то, что тебя послушался и стал зайца выпрашивать. Рассказать?

— Расскажи! Расскажи! — отвечала объездчица. — Давай-давай!

— Ну так вот. Когда мы с возчиком уже собирали дичь на телегу, подзывает меня директор. Зачем, думаешь? Чтобы держать меня целый час и учить, как я с этого времени должен присматривать за охотничьими угодьями.

— Ты мне зубы не заговаривай. Мне все это неинтересно! — оборвала его баба. — Зайца ты просил или не просил?

— Ты постой! — продолжал объездчик свое. — И вот в самом конце дает мне директор один форинт. Форинтом хочет глаза мне замазать! И после этого еще хватает у него, рожи, этак ласково похлопать меня по спине: ну как, довольны мы друг другом? Так точно, довольны! Это я ему, стало быть, отвечаю, а сам думаю: чтоб ты этим форинтом подавился! А директор мне: вот такой ответ мне нравится! Тут я тебя вспомнил и сразу ему говорю: дескать, нижайше осмелюсь вас попросить, нельзя ли мне одного-двух зайчишек домой отнести из этой огромной добычи?..

— Ну, а он что? Не тяни ты! Что он на это? Говори! — нетерпеливо прервала объездчикова баба.

— Что он на это? Видела б ты его рожу! — стал объяснять объездчик. — Ка-ак, из добычи, зайца? Да еще одного-двух? Дву-у-ух? Я, говорит, и до этого подозревал, что жизнь у вас слишком хорошая и вам только дичи на стол не хватает. Это дело, говорит, я возьму на заметку! Обязательно возьму!

— А ты, конечно, и вякнуть уже не посмел, что у тебя семья есть? — спросила жена.

— Я не посмел? Да ты дай досказать-то! Я ему еще и не то сказал, прямо в глаза: осмелюсь доложить, говорю, бывший-то барин, их сиятельство граф, меньше чем пять форинтов магарыч мне никогда не давали, а они иной год не один раз устраивали охоту. Это я, говорю, не то чтобы жалуюсь. Только из настрелянной дичи я у них брал столько, сколько хотел. Не такая уж, говорю, потеря, если бы господин директор мне зайца паршивенького отдал, вместо одного-то форинта?

— И что он ответил, хотела бы я знать?

— Что? Да вот что! Дорогой, говорит, мой друг, мы не какие-нибудь магнаты, у нас нету трех тысяч хольдов земли за душой, мы просто бедные служащие и не можем разбрасываться деньгами, как их сиятельство господин граф, который охотится из удовольствия и на своих землях, и где захочет. Мы за каждого убитого зайца должны отчитаться перед Акционерным обществом охотничьего хозяйства, и лишней дичи, чтобы раздаривать, у нас нету. И примите, говорит, к сведению, друг мой, что это относится даже к самому распоследнему зайцу! И еще примите к сведению, что если с этих угодий кто-нибудь захочет добывать себе дичь к столу — а я о ваших делишках кое-что уже слышал, — то это будет считаться самой обычной кражей. И мы еще примем меры, не беспокойтесь! А теперь, говорит, идите по своим делам! Ну, что ты на это скажешь?

Произнеся эту яркую речь,