Охота на привидений - Артем Кораблев

Мы долго молча рассматривали произ­ведения старинного мастера. Я очень жа­лел, что со мной не было в тот момент мамы. Она бы уж точно сказала, что это за школа. Мама у меня здорово разбирается в живописи и художниках, она ведь по об­разованию искусствовед. А мне эти роспи­си напоминали немного те, что я видел в Ферапонтове и в Кирилло-Белозерском мо­настыре, когда позапрошлым летом ездил туда вместе с родителями.

— Здорово, да? — наконец прервала на­ше молчание Светка. — Как живые.

В общем, я с ней был согласен, хоть ни­чего и не ответил. Тем более что в картине Страшного суда изображены были не со­всем живые, а восставшие мертвецы.

Наглядевшись на росписи, я осмотрел все помещение, но так и не понял, что здесь вчера ухало и скрипело. Опять мне не удавалось подвергнуть серьезному со­мнению мистический факт.

— Доволен? — подлил масла в огонь Куличик. — Не висело тут ничего, нафик, и не обваливалось. Мы Куделина слы­шали.

Что я мог ему ответить, сокрушенно по­качал головой, и только.

Осмотрев церковь изнутри, мы опять выбрались наружу.

— Свет, пошли еще к приезжим схо­дим. Может, там твой котенок, вчера мы их так и не застали.

Я надеялся заманить с собой Светку, да и Вовку тоже, чтобы не таскаться на вы­селки в одиночестве. Очень уж мне хоте­лось выяснить, кто оставил следы сапог с ребристой подошвой у церкви.

Однако Светка не согласилась.

— Я домой пойду, — печально сказала она. — Пропал мой Ганнибал. А если он там будет, ты мне его и сам принесешь. Сам найти обещал.

Куличик тоже идти со мной отказался. Да я уж и не настаивал, пусть он лучше Светку проводит, не одной же ей пилить через Ворожеево, хотя бы и по свету. А Вов­ка хоть и мелкая, но все же компания.

Короче, они повернули от церкви на­зад, а я пошел по плохо протоптанной тро­пинке в сторону двух отдельно стоящих домов — бабы Дуниного и приезжих.

Впервые за эти полтора суток, с тех пор, как мы выехали из Москвы, я остал­ся в полном одиночестве. В общем-то это кстати, потому что мне надо было крепко подумать. Я тогда и думал. Шел и думал, почему вокруг склепа нет следов и что могло ухать и скрипеть в пустой церкви. Ничего-то я так и не придумал. Мне явно не хватало фактов, и я решил их во что бы то ни стало раздобыть. Хотя бы и из разго­воров с обитателями Ворожеева, в том числе и с приезжими.

Самое удивительное, что я сам был при­езжим, но почему-то за то совсем неболь­шое время, которое я пробыл в Ворожееве, деревня стала как бы моей. Я не мог объ­яснить почему это так, но я знал, что ТЕ здесь ПРИЕЗЖИЕ, а Я вроде как СВОЙ.

В этих размышлениях я почти дошел до бабы Дуниного дома. Подняв голову, я увидел в окошке согбенный силуэт ста­рушки, двигавшийся по комнате. Подняв­шись на хлипкое крылечко, я постучал, но мне опять никто ничего не ответил и не открыл. Я постоял немного на пороге и постучал посильнее. Тишина. Не слышит она, что ли? Я стукнул еще раз, да и дер­нул за дверную ручку. Дверь неожиданно легко распахнулась. Памятуя, как Светка запросто в прошлый раз вошла в эту избу, я шагнул внутрь, но на сей раз не заметил в сенях даже спины бабы Дуни. Странно. Смущенно потоптавшись на месте, я все-таки решил продолжить начатое. Хорошо, если баба Дуня просто не слышит, объяс­нял я себе свое поведение, а вдруг ей стало плохо и она нуждается в помощи, ведь годы-то ее немалые, потом будешь пере­живать, что не помог. Я прошел из сеней в комнату. Но и там никого не было, только ходики тихо тикали на стене. Кошечка и уточка, как и в прошлый раз, сидели на лавке, а собачка лежала у их ног. Она не сочла нужным в этот раз даже залаять, только подняла голову, глянула на меня агатовыми глазками навыкате и пару раз стукнула по полу крючком хвоста. И еще у стола стояла и о чем-то думала старая, дряхлая, клочкастая черная коза с круты­ми рогами.

Сначала я оторопел и даже не знал, что и думать, но вспомнил о еще одной двери за занавеской и двинулся туда. Однако эта дверь оказалась запертой, и из-за нее не доносилось ни звука. Я нагнул голову в поисках замочной скважины, чтобы хоть одним глазком глянуть, что там за две­рью, увы, дверь запиралась на английский замок, через его корявую щелку для ключа ничего невозможно увидеть. И тут я вдруг почувствовал, что кто-то лезет мне в карман, я обернулся и вздрогнул. На меня в упор смотрели голубые глазки ста­рой козы. Они казались совершению про­тивоестественными при ее черной масти.

— Ме-е-е, — сказала коза, обнажив жел­тые неровные зубы.

— Да иди ты, — ответил я.

Коза послушалась, отошла к столу и опять застыла там в печальном раздумье. Так ничего не поняв и не узнав, я пошел прочь из ведьминого дома. Теперь я уже сомневался, видел ли вообще в окне силу­эт бабы Дуни. Может, это коза на стол ла­зила, а я за морозными узорами принял ее за старуху. Или вовсе мне что-то привиде­лось. Но то, что хозяйки дома не было, — это точно. А козочка у нее та еще, по кар­манам лазит и глаза голубые — честные-честные.

Не добыв никаких новых сведений в до­ме Евдокии Петровны, я отправился ко второму дому, в котором селились приез­жие. Меня и здесь ожидало разочарова­ние. Опять никого не было, лишь на пери­лах крылечка сидели две нахохленные галки, вспорхнувшие при моем приближе­нии. Да когда они вообще бывают дома, эти чужаки? Воспользовавшись полным отсутствием хозяев и свидетелей, я решил изучить следы на участке. Очень скоро я отыскал след сапога с ребристой подо­швой, такой же, как я углядел у церкви, и не один. Теперь я был уже почти уверен, что тот след оставлен приезжими, вернее, одним из них. Только что мне это дает, все и так говорят, что они подле церкви вьют­ся и внутрь забираются. Вот если бы я нашел такой след возле склепа Куделина, это уже было бы кое-что. Однако там как раз таких следов-то и нет.

Все это я додумывал уже на обратном пути. По дороге я еще раз завернул к скле­пу и еще раз убедился при дневном свете в отсутствии вокруг него каких-либо сле­дов, кроме наших. Я прошелся немного по кладбищу, почитал надписи на могилах, посмотрел деревенские надгробные памят­ники. Когда я перелезал через ограду, то вдруг увидел, что как раз в этот же мо­мент в окошке церкви скрывается чья-то широкая спина в синей куртке. «Навер­ное, приезжий, — подумал я. — Сейчас все узнаю». И тоже заспешил к церкви. Ну точно! Под окном и на подоконнике от­печатались следы сапога с ребристой подо­швой. Я подпрыгнул и, подтянувшись на руках, поставил свое колено рядом с отпе­чатком сапога на подоконнике. И тут с меня чуть не сбили шапку две галки, с шумом выпорхнувшие из окна мне навстречу. Я даже свалился обратно от неожиданнос­ти, но вскоре, со второй попытки, оказал­ся уже внутри храма.

Что за наваждение?! Со мной творилось что-то непонятное. И здесь тоже опять ни­кого не было! Это уж слишком!

Глава V

ВЕДЬМА

Когда я вернулся, Максимыч все еще гостевал у нас в доме. Он явно окосел от выставленной Пал Палычем бутылки, и его поэтому несло в словесном русле. Очевидно, старик успел уже многое порассказать до моего прихода, потому что все сидели вокруг стола красные и светились улыбками, а Светка даже утирала слезинки на глазах, выступившие на сей раз не от печали. Мне тоже было что рассказывать.

— Ну как, Шерлок Холмс, — шутливо обратился ко мне Пал Палыч, который тоже пребывал в развеселом расположе­нии духа, — открыл тайну старинного склепа?

Я развел руками и признался:

— Ни тайны не открыл, ни Ганнибала не нашел, но это пока…

— Что ж так слабо? — взгляд полков­ника из-под седых бровей был и ласков, и ироничен.

— Да уж тут у вас в Ворожееве сам черт ногу сломит.

— Это точно, — радостно подал голос Максимыч, но я не дал ему опять разгово­риться.

— Куда ни сунься, новый прокол, — продолжал я. — Хотел бабу Дуню расспросить да приезжих — никого не застал.

— Это где ж Петровна гуляет? — опять удивился Максимыч. — С утра вроде дома была и никуда не собиралась. Я забегал.

— Не знаю, где гуляет, — ответил я, соблюдая общий веселый тон. — Сперва и мне показалось, что она дома. Вроде в окошко ее видел. А зашел — никого нет, только скотина по лавкам сидит, да чер­ная старая коза по избе бродит.

За столом на несколько секунд воцари­лось недоуменное молчание.

— Какая такая коза? — произнес нако­нец Максимыч.

— Черная, старая, клочкастая, с рога­ми и глаза голубые. Лазает по карманам и блеет вот так: ме-е-е.

За столом опять помолчали.

— Ведьма, — тряхнув головой, заклю­чил старик.

— Ве-е-дьма, — согласился Пал Палыч.

— Это еще что, — продолжал я удив­лять собрание. — Я видел, как один из приезжих через окошко в церковь залез и следы свои на подоконнике оставил. Я то­же за ним полез, думал, там обо всем рас-прошу, — дудки. В церкви тоже никого нет. Исчез приезжий, будто в воздухе рас­таял.