Новый Мир ( № 2 2008) - Новый Мир Новый Мир

Борис Межуев. “России следует осознавать, что она чужая...” Беседовала Елена Пенская. — “Русский Журнал”, 2007, 21 ноября <http://www.russ.ru/culture>.

“<…> России следует осознавать, что она чужая как для сил, представляющих мировой порядок, так и для сил, борющихся на стороне мировой революции”.

Можно стать пророком. — “ПОЛИТ.РУ”, 2007, 15 ноября <http://www.polit.ru>.

Художник и писатель Максим Кантор отвечает на вопросы читателей “ПОЛИТ.РУ”: “Contemporary art я не люблю постольку, поскольку считаю этот тип деятельности не гуманистическим, а шаманским. Это знаковая система требуется современному обществу как форма управления сознанием толпы, как регуляция инстинктов. Эта система оперирует понятиями „свобода” и „самовыражение”, но на деле давно подменила эти понятия. Иначе говоря, я считаю contemporary art инвариантом язычества, таким новым паганизмом, неоязычеством, востребованным современной империей. На бытовом же уровне contemporary art вызывает у меня ровно ту же брезгливость, какую вызывал некогда соцреализм. И не люблю я contemporary art именно за те же самые свойства, что и советское искусство: за стадность, за круговую поруку, за лакейство, за индустриальное производство развлечений. И характеры, и персонажи, фигурирующие что там, что тут, — абсолютно идентичны. Должность секретаря союза художников заменили на должность куратора и т. д. и т. п. Находиться в толпе всегда противно, находиться в толпе, объявившей себя парадом индивидуальностей, — противно вдвойне. Ровно потому же, почему некогда я не мог ужиться с соцреализмом, я не смог заставить себя войти в круг contemporary art . Уж очень, знаете ли, трудно участвовать в широко организованном и постоянно подпитываемом вранье. Интернациональный размах только усугубляет эффект. Как выражался герой Венички Ерофеева: стошнить не стошнит, а сблевать могу”.

См. также: Максим Кантор, “Распутица. Время снабженцев” — “ПОЛИТ.РУ”, 2007, 1 ноября.

Андрей Немзер. Одинокий. Двести лет назад родился Владимир Бенедиктов. — “Время новостей”, 2007, № 211, 19 ноября <http://www.vremya.ru>.

“Дело в том, что Бенедиктов никогда не хотел быть властителем дум и торжествующим певцом. Не хотел и когда логика литературной эволюции, потребовавшая в 1830-х смены „гармонической точности” на заразительный грохот, броский колорит, взвихренно-расплывчатую семантику, коей надлежало передать „физиологию” бурно кипящих страстей, вынесла его на вершину российского Парнаса. Бенедиктов знал, что удел истинного (романтического) поэта — страдание и одиночество, что он призван воспевать красоту (зримую, плотскую, обольстительную, грозную и далее по списку) и не получить взамен ни лаврового венца, ни упоительных лобзаний”.

“Что он чувствовал, когда наркотик стихотворства переставал утолять боль (недаром откровенно дурные стихи его неимоверно растянуты — только бы плавать в грезах), можно лишь догадываться. Жизнь Владимира Григорьевича — тайна за семью печатями”.

Василина Орлова. “Жизнь — вот и все наше послание миру”. Беседу вел Сергей Шпалов. — “Культура”. Еженедельная газета интеллигенции. 2007, № 43, 1 — 7 ноября <http://www.kultura-portal.ru>.

“Я ценю Захара Прилепина, несмотря на книгу „Грех”, которая меня испугала. Испугали ноты самолюбования, некоторое лукавство (сборник рассказов назвал романом), которое, как мне казалось, ему совершенно несвойственно. Существует и ряд людей моего поколения — Роман Сенчин, Сергей Шаргунов, Анна Козлова. Многие из нас читают друг друга, многие беспрестанно отражают друг друга в многочисленных зеркалах собственных произведений. Я считаю, что нам удалось создать свое поле, где происходят бесконечные перемигивания, пульсации”.

“Мне кажется, границы литературы претерпевают сейчас серьезные подвижки. Вопрос: является ли сообщение в блоге литературным произведением? Идентифицировать его по жанру нельзя, нужно смотреть по содержанию. Но оно существует в контексте миллионов таких же записей, которые литературой определенно не являются, — например, информационных сообщений. И границы между ними делаются все более зыбкими”.

“Таким посланием может быть твоя собственная жизнь, она и есть процесс говорения. Человеку дано не особенно много, жизнь — вот и все наше послание миру”.

Юрий Павлов. Лейтенант Третьей мировой. Беседа со Станиславом Куняевым. — “День литературы”, 2007, № 11, ноябрь.

Говорит Станислав Куняев: “Бахтин, к сожалению, оставил мало размышлений о непосредственно русском. Кожинов, видимо, был влюблен в него как литературовед, эстет, историк, философ. Бахтин для моего понимания достаточно сложен, и он прямо не ответил на многие вопросы, которые меня интересуют. Три его книги я прочитал, и мне этого хватило, а все остальное — разговоры Бахтина — я уже узнавал через Кожинова. В разговорах Михаил Михайлович был, видимо, смелее и решительнее. Но разговоры остаются разговорами (они потом вышли, записанные моим университетским преподавателем Дувакиным). Бахтин все равно не был человеком пророческого склада, а именно это всегда привлекало меня в русских философах больше всего. <…> Вадим [Кожинов] всегда умел объяснить то, на что у меня самого мозгов не хватало. Все его работы были для меня значительными и подвигли меня в моем развитии. Например, „Правда и истина”, „И назовет меня всяк сущий в ней язык…” стали этапами в моем развитии. Это умение без пропагандистского упрощения глядеть на явление в полном его объеме — вот чему я учился у Вадима всю жизнь”.

Борис Парамонов. “Доктор Живаго”: провал как триумф. К пятидесятилетию романа. — “Русская жизнь”, 2007, № 15, 23 ноября <http://www.rulife.ru>.

“В предлагаемом рассуждении я исхожу из того, что „Доктор Живаго” — неудача Пастернака. Этому противоречит, во-первых, мировой успех романа, во-вторых, чрезвычайно высокая авторская оценка этого сочинения. Пастернак, как известно, заявлял не раз, что все, сделанное им в течение долгой и плодотворной поэтической жизни, — ничто по сравнению с романом, считал „Доктора Живаго” вершинным своим достижением. Успех на Западе и во всем мире мог только укрепить его в такой самооценке. Между тем в России, тогда еще Советском Союзе, мнение о неудаче Пастернака в этом его эпическом опыте было не менее распространенным, чем всеобщий восторг зарубежных читателей, из которых едва ли не один Набоков сохранил потребную трезвость суждения (какие бы мотивы ни стояли за его сдержанностью). Роман разочаровал русских читателей — тех, конечно, которым он был доступен. Пожалуй, наиболее резко высказалась Ахматова, сказавшая, что „Доктор Живаго” наполовину написан „Ольгой” (Ивинской). <…> Единственное оправдание пастернаковскому роману в глазах культурных русских — точнее, советских — читателей: его антисоветская, антирежимная настроенность, „Нет”, сказанное большевистской истории. На этом кредите „Доктор Живаго” как-то мог продержаться в советские годы, а в ранней перестройке явиться сенсацией — хотя это была сенсация не столько пастернаковская, сколько горбачевская. Но сейчас считать это шедевром нельзя. Это не значит, что „Доктор Живаго” утратил интерес как предмет специально-научных, литературоведческих исследований; скорее наоборот: анатому — чтоб не сказать гробокопателю — много удобнее работать с неживым материалом”.

Михаил Пожарский. Жертвоприношение. Пора понять, что мы, русские, никому ничего не должны. — “АПН”, 2007, 8 ноября <http://www.apn.ru>.

“Русскому с малых лет внушают, что он рожден на свет совсем не просто так. Не для того, чтобы жить, быть счастливым и радоваться жизни — эту привилегию мы оставим для буржуазных и империалистических стран, бездуховных и неправославных. А русский должен непременно принести себя в жертву чему-то Великому — например, строительству автодороги, канала или нефтепровода. Но вообще, русский непременно должен трудиться ради „царства небесного” или столь же близкого к нему „светлого будущего”. <…> Постулат первый и основной — русский никому ничего не должен . В особенности государству с его проектами. Русский имеет право жить как он хочет, трудиться как он хочет, любить кого хочет, путешествовать куда хочет, принимать законы какие хочет, выбирать кого хочет, думать что хочет, говорить что хочет, писать что хочет и т. д. А также имеет право поднять оружие против того, кто мешает ему в осуществлении этих прав”.