Тарси - Валерий Афанасьев

  Рядом с дверью валялось кресло, используемое мной в качестве баррикадной заслонки. На полу блестели выроненные фрейлинами шпильки, бижутерия, ленты. Постель украшали не романтично разбросанные лепестки роз, а ворох сваленная в кучу одежда и нижнего белья.

  Не знаю как Максу, а мне при виде царящего хауса хотелось выбежать из комнаты и поскорее призвать на помощь гвардию уборщиц, возглавляемую опытной экономкой.

  Что-то похожее промелькнуло на лице мужчины, стоящего рядом, но тут же сменилось маской отстраненности:

  - Даю тебе пятнадцать минут на сборы, а потом ты... - Макс запнулся и словно через силу закончил, - ты - свободна. Я не вправе настаивать на свадьбе и удерживать в замке.

  Быстро киваю, еще не до конца веря привалившему на мою глупую голову счастью.

  - Мои люди не станут препятствовать твоему отъезду, - продолжил Макс, все тем же холодный тоном. - И... - Макс запнулся еще раз, помолчал немного и легко коснулся пальцами моей руки, - прошу тебя, больше никогда не показывайся в моем королевстве.

  И на этой в высшей степени 'приятной' ноте его величество покинуло покои, больше не принадлежащие мне...

  Мы созданы любить друг друга?

  В голове вертелась эта фраза, все то время пока я спешно искала в обновленном гардеробе удобные штаны, куртку и сапоги для верховой езды. Старалась забыть и подумать о будущем, но вновь и вновь возвращалась воспоминаниями в полутемную пещеру, и его шепот звучал у меня в мыслях:

  Мы созданы любить друг друга...

  Его ведь никто не заставлял говорить эти слова. Амура держащего у виска заряженный лук я не видела, купидона с двустволкой у сердца тоже. Макса за язык никто не тянул, он говорил сам, без суфлеров.

  Я бы даже сказала искренне, если к лорду Року вообще уместно применять это понятие.

  И вот теперь, стою я под яблоней, сжимаю в руках поводья запряженной Удачницы и смотрю на приближающего мужчину, а внутри вертится только один вопрос: 'А как же слова, сказанные в пещере?'

  - Готова?

  Пожимаю плечами.

  - Сложно сказать, готова я к выживанию в чужом мире с кучей непонятных правил и толпой наемников, свято верящих, что я - принцесса Мари или нет. Буду надеется на удачу...

  И драгоценности, припрятанные в сумке, - мысленно закончила я, старательно отводя взгляд от стоящего в шаге мужчины.

  Мы помолчали.

  - Есть планы?

  - Буду искать способ вернуться, - почему же так сложно оторвать взгляд от травы и посмотреть на него. - Этот мир явно не для меня...

  - А если не получится?

  - Не получиться... - ох и не нравится мне это слово. - Буду выкручиваться, все-таки я молодая и умная, пристроюсь к кому-нибудь влиятельному... На крайняк, если уж совсем прижмет, поеду к кахарам... Но разве его величеству не безразлична судьба лже-принцессы?

  Молчит. А зачем говорить, если и так все понятно. Ему нужен был политически выгодный союз, наделенное магией сильное потомство, которые бы обеспечили ему информацию о местонахождении брата и отца, а также пролили бы свет на тайну их исчезновения. И раз я не могу это ему предоставить на блюдечке, то и заморачиваться не стоит.

  Внутри закипела злость.

  Почему так не хочется уезжать? И почему он так легко меня отпускает? И почему свобода больше не манит так сильно, как манят эти чертовы карие глаза?

  И я решилась... А чего собственно терять?

  Встав на носочки и вытянув до предела шею, я обвила руками его шею, почти повиснув на сильном мужчине, и коснулась своими губами его губ.

  Честно скажу - это было далеко до сказочных поцелуев принца и принцессы.

  Целовать Макса было равносильно, что целовать скалу. Полнейший ноль. Холодные, крепкие губы, такие же неприступные и упрямые, как и их обладатель.

  Я разочарованно отстранилась, прервав не приносящее никакого удовольствие мероприятие и посмотрела в непроницаемое лицо мужчины:

  - На дорожку! - улыбаюсь, как ни в чем не бывало. - Все-таки не каждая девушка может похвастаться тем, что целовалась с королем!

  Отстранившись, на заплетающихся ногах топаю к Удачнице, стараясь держать спину прямо, а голову высоко. Хорошая мина при плохой игре, но и это уже много. Все-таки лишили меня только ненастоящего титула, от которого я и сама была не прочь избавиться. А вот гордости меня никто не лишал!

  И никогда не лишит!

  - Впрочем, - удобнее устраиваясь в седле, бросаю через плечо, - я никому не скажу, что целуешься ты как девчонка!

  Мы с лошадкой сорвались с места и понеслись вперед, туда, где маячили приключения, и ожидала свобода! Не сдерживаясь, я счастливо засмеялась. Назло всем! Вопреки подступающим к горлу слезам.

  Черный конь нагнал нас с Удачницей через пару минут. Сильная рука седока вырвала поводья из моих вмиг ослабших и, повинуясь чужой воли, лошадь застыла на месте, встревожено прижимая ушки.

  А потом все еще ошарашенную и растерянную меня схватили и прижали к сильному телу, чтобы в следующее мгновенье атаковать незащищенные губы.

  Когда читаешь любовный роман, где этакий мачо приникает к трепетным губам своей возлюбленной, всегда кривишься в скептической улыбке. А уж когда главная героиня на полном серьезе доходит до того момента, когда весь мир взрывается от избытка ощущений, то полуулыбка переходит в нескрываемое презрение.

  Но это если целуют в романе и речь идет про непонятную героиню, а когда твои собственные губы безжалостно и властно покусывают, когда чужой язык врывается внутрь и начинает ласкать нежно и страстно, то тут не до взрывающихся миров. Лишь бы самой сознание не потерять!

  Макс одной рукой прижимал меня к себе и стягивал распущенные волосы где-то в области затылка, заставляя подчиняться каждому его движению, ловить каждое касание и отвечать тихим стоном в ответ на неожиданную ласку.

  Он целовал решительно и даже жестоко, губы болели, но от этого неожиданного напора внутри все просто сходило с ума.

   Ей-богу, если бы не сидела в седле, то...

  Мужчина резко отстранился, прерывая поцелуй и с интересом посмотрел в мои глаза. Я непроизвольно качнулась вперед в надежде вновь дотянуться его губ.

  Снисходительный смешок охладил страсть и пыл:

  - Не хотел портить репутацию! - ехидно бросил мужчина моей мечты и, отпустив поводья Удачницы, развернул своего коня, чтобы уже в следующее мгновенье раствориться в наступающих сумерках.