Жизнь не сможет навредить мне - David Goggins

месяцев я сделал более 67 000 подтягиваний, пришло время положить их в банку для печенья и двигаться дальше. Потому что жизнь - это одна длинная воображаемая игра, в которой нет ни табло, ни судьи, и которая не закончится, пока мы не умрем и не будем похоронены.

И все, чего я хотел, - это стать успешным в собственных глазах. Это не означало богатства или известности, гаража, полного горячих машин, или дюжины красивых женщин, бегающих за мной по пятам. Это означало стать самым упорным человеком из всех, кто когда-либо жил. Конечно, на этом пути меня поджидали неудачи, но в моем сознании рекорд доказывал, что я был близок к этому. Только игра еще не закончилась, и быть твердым означало требовать, чтобы я выжал из своего разума, тела и души каждую каплю способностей до того, как прозвучит свисток.

Я буду постоянно преследовать. Я ничего не оставлял на потом. Я хотел заслужить свое последнее пристанище. Во всяком случае, так я думал тогда. Потому что я даже не представлял, насколько близок к концу.

 

Вызов #10

Подумайте о своих самых последних и самых душераздирающих неудачах. В последний раз откройте дневник. Выйдите из цифровой версии и напишите их от руки. Я хочу, чтобы вы прочувствовали этот процесс, потому что вам предстоит написать свой собственный, запоздалый отчет о проделанной работе.

Прежде всего, выпишите из своих неудач все хорошее, все, что получилось. Будьте подробны и щедры с собой. Много хорошего может случиться. Редко бывает все плохо. Затем отметьте, как вы справились с неудачей. Повлияла ли она на вашу жизнь и отношения? Как?

Как вы думали во время подготовки к неудаче и на этапе ее осуществления? Вы должны знать, о чем вы думали на каждом этапе, потому что все дело в мышлении, и именно в нем большинство людей испытывают недостаток.

Теперь вернитесь назад и составьте список того, что можно исправить. Сейчас не время быть мягким или щедрым. Будьте предельно честны, выпишите их все. Изучите их. Затем посмотрите на свой календарь и запланируйте еще одну попытку как можно скорее. Если неудача случилась в детстве, и вы не можете воссоздать игру всех звезд в Детской лиге, на которой вы задохнулись, я все равно хочу, чтобы вы написали этот отчет, потому что вы, скорее всего, сможете использовать эту информацию для достижения любой цели в будущем.

Во время подготовки держите под рукой AAR, обращайтесь к своему Зеркалу ответственности и вносите все необходимые коррективы. Когда наступит время выполнения, помните обо всем, что мы узнали о силе мозолистого ума, банке с печеньем и правиле 40 %. Контролируйте свое мышление. Доминируйте над своим мыслительным процессом. Эта жизнь - игра разума. Осознайте это. Владейте ею!

И если вы снова потерпите неудачу, пусть так и будет. Примите боль. Повторите эти шаги и продолжайте бороться. В этом и есть смысл. Поделитесь своими историями подготовки, тренировок и выполнения в социальных сетях с хэштегами #canthurtme #empowermentoffailure.

 

Глава

11. Что если?

 

Еще до старта гонки я знал, что попал в неудачное место. В 2014 году Служба национальных парков не одобрила традиционную дистанцию Badwater, поэтому Крис Костман переделал карту. Вместо того чтобы стартовать в Национальном парке Долина Смерти и пробежать сорок две мили по самой жаркой пустыне планеты, он должен был стартовать дальше, в гору, у основания двадцатидвухмильного подъема. Это не было моей проблемой. Дело было в том, что я вышел на старт с весом на одиннадцать фунтов больше моего обычного веса для бега, и десять из этих фунтов я набрал за предыдущие семь дней. Я не был толстым. На первый взгляд, я выглядел здоровым, но Badwater не была обычной гонкой. Чтобы бежать и финишировать сильным, мое состояние должно было быть на высоте, а я был далек от этого. Что бы со мной ни происходило, это было шоком, потому что после двух лет некачественного бега я думал, что вернул свои силы.

В январе этого года я выиграл стокилометровую гонку по ледниковым тропам под названием Frozen Otter. Она была не такой сложной, как "Херт 100", но очень близкой. Дистанция проходила в штате Висконсин, недалеко от Милуоки, и напоминала восьмерку, в центре которой находился старт-финиш. Мы проезжали ее между двумя петлями, что позволило нам запастись едой и другими необходимыми вещами из машины и положить их в рюкзаки вместе с аварийными запасами. Погода может испортиться, и организаторы гонки составили список необходимых вещей, которые мы должны были всегда иметь при себе, чтобы не умереть от обезвоживания, переохлаждения или облучения.

Первый круг был самым большим из двух, и когда мы отправились в путь, температура воздуха держалась на отметке 0 градусов по Фаренгейту. Эти тропы никогда не чистили. В некоторых местах снег скапливался в сугробы. В других местах тропы казались намертво припорошенными льдом. Это создавало проблему, потому что на мне не было ни ботинок, ни кроссовок, как у большинства моих соперников. Я зашнуровал свои стандартные кроссовки и вставил их в дешевые костыли, которые теоретически должны были сцепляться со льдом и удерживать меня в вертикальном положении. Но лед выиграл эту войну, и мои скобы сломались в первый же час. Тем не менее я лидировал в гонке и пробивал тропу при среднем снежном покрове от шести до двенадцати дюймов. В некоторых местах сугробы были гораздо выше. Мои ноги были холодными и мокрыми с самого старта, а через два часа они промерзли насквозь, особенно пальцы. Верхняя половина тела была не лучше. Когда потеешь при минусовой температуре, соль на теле натирает кожу. Мои подмышки и грудь стали малиново-красными. Я был покрыт сыпью, пальцы ног болели при каждом шаге, но все это не вызывало у меня сильной боли, потому что я бежал свободно.

Впервые после второй операции на сердце мое тело начало восстанавливаться. Я получал 100 процентов кислорода, как и все остальные, моя выносливость и сила были на высоте, и, хотя тропа была скользкой, моя техника тоже была отлажена. Я был далеко впереди и остановился у своей машины, чтобы съесть сэндвич перед последней двадцатидвухмильной петлей. Пальцы ног пульсировали от злой боли. Я подозревал, что они обморожены, а это означало, что я могу потерять некоторые из них, но я не хотел снимать обувь и смотреть. В моем мозгу снова зашевелились сомнения и страх, напоминая, что лишь немногие люди когда-либо заканчивали Frozen Otter и