Охотники за человеческими органами - Гордон Томас

Мортон подбежал к окну. Оно выходило на другую сторону. Он подошел к двери. Тоже заперта. Пока он вышибал ее плечом, шум мотора затих. А с ним исчезла и Мадам — вместе с доктором Ромером.

Выстроенная в соответствии с Универсальным строительным уставом Калифорнии для сейсмоустойчивых зданий, клиника понесла незначительный урон — в основном он свелся к разбитым окнам, покореженным дверям и трещинам в штукатурке.

Ее обитатели так легко не отделались.

В операционной перевернуло и расшвыряло заново подготовленные каталки с инструментами, разбило мониторы жизнеобеспечивающих систем и операционные столы. Потом, как это часто бывает в подобных страшных катастрофах, встряска привела к первой человеческой жертве.

Крилл как раз входил в дверь операционной, чтобы в последний раз все проверить, когда его сшибло с ног и швырнуло через всю палату на то, что мгновенье назад было каталкой с набором необходимых для операции скальпелей. Один из ножей проткнул его сонную артерию с левой стороны шеи. Сестра наткнулась на него, уже умирающего и усыпанного пеплом, который вновь начал проникать из решеток вокруг лампочек под потолком. Она выбежала из операционной, пропитанной густым запахом свежей крови и ее собственной блевотины.

Фогель стал второй жертвой землетрясения. Его койка вылетела из отсека и с такой силой врезалась в противоположную стену коридора, что он свалился на пол. Не в силах пошевелиться из-за предварительного наркоза, чтобы хоть как-то смягчить падение, он так ударился головой об пол, что его череп треснул сразу в нескольких местах. За то короткое время, которое ему оставалось прожить, он так и не пришел в сознание.

Фунг лежал в своей палате, вцепившись в матрац, пока в те страшные секунды каркас койки ходил ходуном вверх и вниз. Все остальное в палате тоже пришло в движение. Мониторы с треском врезались в мебель. Кресло пустилось в сумасшедший пляс со столиком.

Этажом ниже, в отделении интенсивной терапии, Аль-Даба из долины Бекаа и Кон из Чикаго, открыв, наверное, новую эру в отношениях между арабами и евреями, обнаружили, что сплелись в неожиданном тесном объятии. Их кровати, освободившиеся от проводов жизнеобеспечивающих систем, потащило к подковообразному столу медсестер с такой силой, что главари банд протаранили собой экраны мониторов.

Было еще множество подобных инцидентов и с другими пациентами, персоналом на кухне, техниками в лабораториях, медсестрами и врачами во всех отделениях клиники.

Но когда тряска прекратилась, люди поднялись на ноги, огляделись и сказали друг другу, что худшее уже позади. Только бы прекратился этот сумасшедший звон сигнализации.

Первой же волной землетрясения, устремившейся одному Богу известно куда, «джип» с его пассажирами подбросило в воздух, все четыре колеса оторвались от земли, а потом он завалился набок, выбросив Дэнни и всех остальных в кусты. Солдаты, бежавшие за «джипом», почувствовали, как почва под ними ходит ходуном, а когда растянулись на земле, показалось, что какой-то вакуум засасывает их вниз.

Со своего места, из зарослей кустарника, Томми видел, как все деревья вокруг закачались сами по себе, наклоняясь то в одну сторону, то в другую, словно подстегиваемые каким-то бесшумным ураганом. Но ветра не было, раздавался лишь треск ломающейся как спички древесины. Потом он тоже прекратился.

С трудом поднявшись на ноги, Карбери заорал, что это землетрясение, что, впрочем, было уже ни к чему. Когда он в последний раз навещал Лос-Анджелес, город здорово трясло. По сравнению с той эта тряска казалась пустячной.

— Все нормально, слышите! Представление окончено. Давайте двигаться дальше, — произнес он самым что ни на есть ангельским голосом.

— Погляди сюда. — Дэнни указал на кратер. Чуть ниже верхушки камни давно уже начали светиться. Секунду назад это пространство казалось не больше футбольных ворот; теперь же оно было размером с десяток футбольных полей. Растекаясь, свечение темнело, но в центре оставалось кроваво-красным. Все остальное небо было как в глубокую ночь — зимнюю ночь, наполненную горячими кружащимися снежинками. Сквозь пепел они видели, что зона свечения продолжает шириться.

Ощупывая себя, десантники проверяли оружие и снаряжение. Потом, рассредоточившись пореже, они стали пробираться сквозь джунгли. Не успели они одолеть и короткого расстояния, как за их спинами послышался шум мотора, а потом — еще одного.

Майк побежал обратно к шоссе, сжимая гранатомет, но не успел: мимо с ревом пролетел «джип». В нем сидел один водитель, так низко склонившийся к рулю, что невозможно было разобрать, мужчина это, женщина или ребенок. Сразу за ним почти на той же скорости неслось инвалидное кресло. Оно скользило над поверхностью земли, а седок был похож на гнома.

— Это Ромер! — заорал Дэнни за спиной у Майка.

Майк выстрелил из гранатомета. Граната разорвалась далеко от машин. Пока он перезаряжал свою пушку, обе они исчезли за поворотом шоссе.

Томми наконец-то уловил по рации знакомый голос на частоте Штази.

— Я нашел полковника, — сказал он, — а полковник отыскал Анну!

Мортон начал отдавать приказы, но тут всплеск пулеметных очередей вспорол тишину.

— Полковник говорит, что засек пару «джипов» с тяжелыми пулеметами, — доложил Томми и назвал координаты, которые ему только что дал Мортон.

Следующая очередь полоснула по месту, где секунду назад были десантники. Томми пополз по канаве со своей рацией, вслушиваясь в звуки боя. Спереди раздался знакомый треск автоматического оружия, из которого стрелки обстреливали «джипы». Потом за первым огненным шаром взрыва быстро последовал второй — машины взорвались. Огонь прекратился.

В рации снова раздался голос Мортона:

— Всем подразделениям двигаться к взлетной полосе и взять под охрану «Лиру» и вертолеты.

Первые тени фигур возвращающихся стрелков промелькнули мимо Томми. Он закинул рацию за спину и последовал за ними. Мгновение спустя Мортон и Анна очутились рядом с ним. Девушка улыбнулась Томми.

— Рад тебя видеть, — сказал Томми. — Правда, рад. — Его взгляд был преисполнен уважения, даже нежности.

— Я тоже, — успела пробормотать она, прежде чем Мортон тихим голосом торопливо заговорил с Томми.

— Скажи Биллу, что Мадам и Ромер сбежали. Почти наверняка они собираются удрать отсюда на «Лире». Мы попытаемся их остановить. Я хочу, чтобы Билл связался с эвакуационными вертолетами и попридержал местную кавалерию.

Частью сделки была специально оговоренная заслуга армии Никарагуа в аресте всех и каждого в клинике.

Томми начал передавать приказ, а Мортон и Анна двинулись вперед. Несколько стрелков поставили «джип» на колеса. Мортон кивком велел Анне залезать в кузов. Подоспевший Томми тоже забрался туда, а вместе с ним столько стрелков, сколько мог вместить «джип». Мортон уселся впереди, между Майком и Дэнни, севшим за руль. Дуло гранатомета Майка смотрело поверх ветрового стекла «джипа».

— Поехали…

Слова Мортона заглушил грохочущий рев со стороны огненного пространства высоко на склоне горы Масая. Потом медленно, почти лениво часть горы дрогнула, оторвалась от основания и начала падать вниз по склону.

Выскочив на шоссе, они сразу услышали рев самолетных двигателей где-то впереди, за пеленой кружащегося пепла.

Остин и Дэлей вдвоем вытащили доктора Ромера из его инвалидного кресла и перенесли в салон «Лиры». Они усадили его в ближайшее к дверце кресло и застегнули ремень безопасности. Он не произнес ни слова; судя по застывшему взгляду, он вполне мог быть мертв. Мадам уже сидела на своем месте.

Оставив Остина закрывать дверцу салона, Дэлей двинулся по узкому проходу между креслами к кабине пилотов. Мадам задержала его.

— Летите прямо в Медельин, — приказала она.

— А что с вашим «боингом»? Вам будет удобнее…

— Хватит болтать, — рявкнула она.

— Как скажете. — Он пожал плечами и прошел в кабину, чтобы запустить двигатели.

Мадам откинулась на спинку кресла, подчеркнуто не обращая внимания на доктора Ромера. Организации принадлежало несколько надежных убежищ в джунглях вокруг Медельина. Из одного из них она сможет начать все заново… и решить, что ей делать с Густавом.

Там, в коттедже, выйдя из кухни, он наконец рассказал ей все об американцах. О Нэгьере, притворявшемся американцем, и о Гейтсе, стопроцентном бостонце. Не забыл и про сенсоры и псевдопопугаев. Густав рассказывал ей все таким срывающимся голосом, что его напряжение казалось еще большим, чем было на самом деле. Временами он дергался, словно боясь, что она сейчас ударит его; порой ему удавалось избегать ее взгляда. Мадам ни разу не прервала его и не задавала никаких вопросов. Когда он наконец закончил, она поблагодарила за рассказ и добавила, что он сам должен понимать, что это значит. Однако она не успела решить, что это значит для Густава, — разразилось землетрясение.