Ультиматум Борна - Роберт Ладлэм

— Директор ЦРУ и сопровождающие его лица, — сказал водитель охраннику в форме сотрудника частной фирмы, хотя на самом деле поместье принадлежало ЦРУ. Лимузин покатил по длинной, окаймленной деревьями подъездной аллее.

— Благодарю, — произнес Мо, открывая глаза и моргая. — Уверен, что вы поняли: мне нужно прочистить мозги, а если повезет, снизить кровяное давление.

— Тебе не следует делать этого, — настойчиво сказал Холланд.

— Нет, следует, — ответил Панов. — Может быть, через некоторое время я бы смог составить единую картину происшедшего, но не сейчас. К тому же у нас нет времени. — Мо повернулся к Конклину. — А ты что мне скажешь?

— Питер в курсе всех дел. Ради стабилизации твоего давления не стану посвящать тебя во все детали, но самое важное то, что с Дэви-дом все о'кей. По крайней мере, других известий не было.

— Как Мари и дети?

— На острове, — ответил Алекс, не глядя на Холланда.

— Теперь насчет Пятого стерилизатора, — сказал Панов, повернувшись к Холланду. — Полагаю, там сейчас найдется такой специалист или специалисты, которые мне нужны?

— Да, у них суточные дежурства. Ты, наверное, знаешь некоторых из них.

— Лучше бы не знать. — Лимузин вырулил по круговой подъездной дороге и остановился перед каменными ступеньками, которые вели в большой особняк с колоннами в колониальном стиле.

— Идем, — тихо пробормотал Мо.

Белые двери с орнаментом, полы из розового мрамора и элегантная винтовая лестница в огромном холле служили великолепной декорацией для работы, которая проводилась в Пятом стерилизаторе. Здесь постоянно проходили через сложные процедуры допросов перебежчики, двойные и тройные агенты, а также оперативники, вернувшиеся после выполнения сложных заданий. Персонал, имевший доступ к сверхсекретной информации с грифом «четыре-ноль», состоял из двух врачей, трех медсестер, а также поваров и обслуги, нанятой из сотрудников дипломатической службы. Охранники прошли подготовку в диверсионно-разведывательном управлении или аналогичных формированиях. Все они незримо присутствовали на территории поместья, бесшумно передвигались по дому с оружием в руках или маскируя его. Только врачи и медсестры были не вооружены. Всех посетителей без исключения в дверях встречал вышколенный мажордом. Он прикалывал каждому на лацкан значок и провожал к месту назначенной встречи. Этот седовласый мужчина прежде был переводчиком и работал в ЦРУ, но теперь он так подходил своей нынешней должности, что казалось, будто всю жизнь только этим и занимался.

Увидев Питера Холланда, мажордом был ошеломлен: он гордился тем, что знал назубок расписание работы Пятого стерилизатора в любой день.

— Неожиданный визит, сэр?

— Рад видеть тебя, Фрэнк. — Директор ЦРУ пожал руку бывшему переводчику. — Ты, наверное, помнишь Алекса Конклина...

— Боже правый, Алекс? Сколько лет, сколько зим! — Вновь рукопожатие. — Когда мы виделись в последний раз?.. Еще была эта сумасшедшая из Варшавы, помнишь?

— В КГБ до сих пор смеются до слез, — улыбнулся Алекс. — Единственным секретом, который она знала, был секрет приготовления самых паршивых голубцов, которые мне когда-либо доводилось пробовать... Все еще держишь руку на пульсе, Фрэнк?

— Стараюсь, — ответил мажордом. — Нынешние переводчики не могут отличить кукиш от kluski[98].

— Я тоже вряд ли смогу, — вступил Холланд, — поэтому позволь тебя на пару слов, Фрэнк. — Двое пожилых мужчин отошли в сторону и заговорили о чем-то. Алекс и Мо Панов остались на месте — Алекс хмурился и время от времени глубоко вздыхал. Директор вернулся и протянул своим коллегам значки. — Я знаю, куда идти. Фрэнк сообщит о нас.

Все трое поднялись по винтовой лестнице, повернули налево и по коридору, застланному толстым ковром, направились в тыльную часть огромного дома. Они подошли к двери, непохожей на другие в этом доме: она была из мореного дуба, в верхней части были четыре окошечка, рядом с ручкой — две черные кнопки. Холланд вставил ключ, повернул его и нажал на нижнюю кнопку, и сразу же на мониторе, установленном на потолке, загорелся красный огонек. Через двадцать секунд раздался приглушенный звук останавливающегося лифта.

— Заходите в кабину, джентльмены, — сказал директор ЦРУ. Двери закрылись — лифт пошел вниз.

— Мы поднимались наверх, чтобы спуститься вниз?! — удивился Конклин.

— Система безопасности, — ответил директор. — Туда, куда мы направляемся, попасть можно только таким образом. На первом этаже лифта нет.

— Почему же? Я интересуюсь как человек, у которого нет одной ноги, — спросил Алекс.

— По-моему, ты лучше меня знаешь ответ на свой вопрос, — колко заметил директор. — По-видимому, все другие входы в подвалы закрыты и попасть туда можно только при помощи лифта, который минует первый этаж и войти в который можно только с ключом. Здесь два лифта — этот и еще один, с другой стороны. На этом мы попадем в нужное нам место, а на втором можно спуститься к печам, вентиляционным системам и другому оборудованию, которое обычно устанавливают в подвалах. Вот ключ, который дал Фрэнк. Если он не войдет в нужное отверстие в течение определенного времени, включится сигнал тревоги.

— Меня поражают эти ненужные сложности, — нервно заметил Панов.

— Ты зря так думаешь, Мо, — мягко перебил его Конклин. — В трубах центрального отопления и вентиляционных отдушинах легче легкого спрятать взрывчатку. А знаешь ли ты, что некоторые наиболее разумные помощники Гитлера пытались накачать установку по очистке воздуха в его бункере ядовитым газом? Здесь приняты обычные меры предосторожности.

Лифт остановился, и дверь открылась.

— Налево, док, — сказал Холланд.

Коридор сверкал безупречной, антисептической белизной, а сам подземный комплекс оказался сверхсовременным медицинским центром. Он предназначался не только для лечения мужчин и женщин, но и для того, чтобы «расколоть» их, подавить их волю, добыть информацию, докопаться до правды и, по возможности, предотвратить провал рискованных операций и спасти от гибели тысячи людей.

Они вошли в комнату, атмосфера которой контрастировала с антисептическими свойствами залитого светом люминесцентных ламп коридора. Тяжелые кресла, мягкое, неяркое освещение, на столе — кофеварка, посуда, на других столах — газеты и журналы. Все это обеспечивало комфорт тому, кто здесь вынужден кого-то или чего-то ждать. Из внутренней двери вышел мужчина в белом халате; он не скрывал удивления и смотрел настороженно.

— Директор Холланд? — спросил он, приближаясь к Питеру и протягивая ему руку. — Я доктор Уолш из второй смены. Думаю, не надо говорить, что мы вас не ждали.

— Дело не терпит отлагательства, хотя лично я и не стал бы торопиться. Разрешите представить вам доктора Морриса Панова... Вы, наверное, о нем слышали?

— Да, конечно, но лично не знаком. — Уолш вновь протянул руку. — Рад знакомству, доктор, более того, польщен.

— Надеюсь, вы заберете свои слова назад еще до того, как мы закончим беседу, док. Мы можем поговорить наедине?

— Конечно. Прошу в мой кабинет.

— Разве ты не пойдешь вместе с ними? — спросил Конклин, взглянув на Питера.

— А почему не ты?

— Черт возьми... Ведь ты директор! Должен пойти!

— А ты его самый близкий друг... И тоже мог бы пойти.

— Я здесь никто.

— И я никто, раз Мо отказался от моих услуг. Как ты насчет чашечки кофе? Когда я бываю в этом заведении, у меня мурашки по коже начинают бегать. — Холланд подошел к кофеварке и налил две чашки. — Тебе какой?

— Побольше молока и сахара, хотя это и вредно. Ничего, как-нибудь справлюсь.

— А я все еще пью черный, — сказал директор, вытаскивая из кармана пачку сигарет. — Жена говорит, что кислотность меня погубит.

— Другие говорят, что табак.

— Что?

— Взгляни. — Алекс показал на табличку, гласившую: «Благодарим вас за то, что вы не курите!»

— Перетопчутся, — отозвался Холланд, щелкая зажигалкой и прикуривая.

Прошло двадцать минут. Они листали журналы, просматривали газеты, клали их на место, а потом брали вновь. Время от времени поглядывали на дверь. Через двадцать восемь минут в комнате появился доктор Уолш.

— Панов говорит, что вы знаете суть его просьбы и что вы не возражаете, директор Холланд.

— У меня был миллион возражений, но он отверг их... Простите доктор, я забыл представить вам Алекса Конклина. Он один из нас, и он ближайший друг Панова.

— Что вы думаете по этому поводу, мистер Конклин? — спросил Уолш после того, как они обменялись приветствиями.

— Мне ненавистно то, на что решился Моррис, но мне кажется, что в этом есть определенный смысл. Я понимаю его настойчивость и полагаю, что он прав. Если это не имеет смысла, я сам вытащу его оттуда, хоть у меня и одна нога. Это имеет смысл, док?!