Летящая на пламя - Лаура Кинсейл

Жгучая ревность охватила Шеридана. Одна мысль о том, что Фицхью мог дотронуться до Олимпии, приводила Шеридана в ярость. А ведь молодой человек хотел жениться на ней и получить право тащить ее в постель каждый раз, как только ему это заблагорассудится. Причем его, законного супруга, не будут приводить в отчаяние мысли о возможных последствиях. Нет, это было просто невыносимо.

— Я прощаю тебя, — прошептал Шеридан, — конечно, прощаю!

Олимпия судорожно вздохнула, почувствовав огромное облегчение. Но затем она оттолкнула Шеридана и серьезно взглянула на него.

— Ты ведь не станешь наказывать Мустафу? Я считаю… я просто уверена, что он не хотел сделать ничего дурного, хотя, может быть, это звучит несколько странно…

— Если это действительно так, значит, на свете еще существуют чудеса.

Шеридан вновь обнял девушку. Отбросив пряди шелковистых волос, он начал целовать мочку уха и шею.

— Я знаю, как мне быть с Мустафой, — бормотал он. — Но давай отвлечемся от этих неприятных мыслей. Я устал от них. Мустафа и так уже залил слезами мои сапоги, любезно одолженные кем-то.

Олимпия прижалась лбом к его плечу и, лукаво улыбаясь, начала расстегивать пуговицы на жилете. У Шеридана захватило дух. Он снял с нее халат, поцеловал ложбинку на ее груди сквозь тонкую ткань и медленно опустился на колени.

Олимпия со вздохом облегчения и радости прижала его голову к себе. Она испытывала удивительное чувство покоя от того, что Шеридан, исполненный страсти и желания, вновь был с ней. Сев на пятки, Шеридан провел руками по ее ногам, пока не добрался до точеных лодыжек, чуть скрытых подолом длинной ночной рубашки.

Возбуждение охватило Олимпию, она прислонилась к перегородке каюты, прикрыв глаза. Шеридан тем временем начал медленно поднимать подол ночной рубашки, целуя обнаженные ноги и бедра Олимпии.

— Ты пахнешь цветами, — хрипловатым голосом произнес он.

Олимпия засмеялась:

— Должно быть, это непривычно для тебя.

— О, моя сладчайшая принцесса. — Шеридан прижался лицом к нижней части живота Олимпии и втянул в себя воздух. — Ты всегда благоухаешь, словно небесное создание!

Олимпия учащенно задышала, почувствовав, как его язык коснулся самой чувствительной точки тела, отчего ее бросило в жар.

— Шеридан, — застонала она, запустив пальцы в его густые волнистые волосы.

Он промычал ей что-то в ответ и, крепко обхватив ладонями ее ягодицы, теснее прижал Олимпию к себе и впился в ее лоно горячим ртом. Она начала извиваться в его руках от сладостной муки, пытаясь сдержать рвущиеся из груди крики и стоны.

Он довел ее своими ласками и поцелуями почти до экстаза. Ее судорожно сжатые пальцы разжались, и, задыхаясь, Олимпия начала умолять его продолжить свои ласки. Но Шеридан встал с колен, снял с Олимпии рубашку, а затем припал губами к ее губам, лаская грудь. Она вновь застонала от наслаждения, чувствуя, как ей в живот упирается его набухшая плоть. Медленно — пуговица за пуговицей — она начала расстегивать его брюки, дразня Шеридана неспешностью движений, пока он не оттолкнул ее руку и не сделал все сам.

— Проклятая цивилизация, — пробормотал он. — Кто придумал эту нелепую одежду?

Олимпия взглянула на него с улыбкой, испытывая новые ощущения. Она впервые находилась обнаженной в руках одетого мужчины.

— А мне нравится одежда, — прошептала она. — На мой взгляд, ты выглядишь совершенно очаровательно… элегантно… и… так обольстительно…

Он опустил длинные ресницы, скрывая пылающий страстью взгляд.

— Действительно ты так считаешь? — Он поцеловал ее в подбородок. Его выпущенное на волю горячее, налившееся кровью копье уперлось в обнаженный живот Олимпии. — В таком случае я не буду раздеваться.

— Отлично, — пробормотала она.

Он хрипло засмеялся и начал легонько покусывать ее шею. Шеридан прижал Олимпию спиной к стене, она хорошо знала, чего он хочет. Изогнувшись всем телом, она раздвинула ноги, чтобы впустить его напряженную плоть.

Шеридан застонал от наслаждения, и этот звук еще больше воспламенил Олимпию. Он, как всегда, не вошел в нее до конца, а скользнул по ее увлажнившейся промежности. По телу Олимпии пробегали судороги, она тяжела дышала. Прижавшись спиной к покрытой лаком перегородке каюты, она ощущала жар от каждого прикосновения Шеридана.

Она изгибалась, трепеща и напрягая шею, при каждом скользящем движении его копья. Но ей так хотелось, чтобы оно наконец пронзило ее. Это желание становилось непреодолимым. Шеридан объяснил ей, что она не должна требовать этого, иначе может забеременеть, но Олимпии с каждым разом было все труднее и труднее сдерживать себя в минуты близости.

В порыве страсти она попыталась направить его удары в цель.

— Шеридан, — простонала Олимпия, — Шеридан, ну пожалуйста, сделай то, что я хочу. Возьми меня.

Его пальцы впились ей в ягодицы.

— Принцесса… — выдохнул он приглушенно, прижавшись губами к ее волосам.

— Я хочу, чтобы ты вошел в меня… Меня не волнуют последствия. — Она повернула голову и поцеловала его в шею, ощутив на своих губах привкус соленого мужского пота. — Ну пожалуйста. Теперь уже все равно, ведь мы можем пожениться хоть завтра. Мы можем сказать команде всю правду. О Боже… ну пожалуйста…

— Нет! — Шеридан тяжело дышал. — Не заставляй меня, я все равно не способен сейчас ни о чем думать.

Олимпия подняла одно колено так, чтобы следующий его удар непременно пронзил ее, и, застонав от наслаждения, устремилась навстречу ему. Шеридан тут же словно окаменел.

— Нет… — простонал он.

Некоторое время он все так же держал ее на весу, прижав спиной к стене, и пытался восстановить дыхание. Его плечи дрожали. Он тряхнул в отчаянии головой.

Олимпия задвигалась в его руках, пытаясь довершить то, к чему так страстно стремилась, и чувствуя, что Шеридан колеблется. Она знала, что он мог довести ее до экстаза другим способом, но на этот раз Олимпия хотела большего. Она хотела настоящего слияния с ним, хотела раз и навсегда стать его женщиной.

— Ну пожалуйста, — шептала она, поглаживая его по горячему взмокшему затылку. — Пожалуйста, Шеридан…

Внезапно он резко оттолкнул ее от себя, припечатав к стене.

— Черт бы тебя побрал! — зло выругался он. — Чего ты хочешь от меня, чего добиваешься? Неужели ты думаешь, что я сам не хочу этого, но ведь ты отлично знаешь, насколько это рискованно! — Он закрыл глаза и откинул голову, на его шее пульсировала жилка. — Нет. Нет.

Олимпия поцеловала его мускулистое плечо.

— Пожалуйста, — снова прошептала она и попыталась смелыми ласками вновь возбудить его, надеясь, что он потеряет голову. Когда по телу Шеридана пробежала судорога, Олимпия обхватила руками его бедра и залепетала: — Это будет так хорошо… так хорошо…