Людоеды (СИ) - Mиxoнoв Cepгей

— А я ещё и морду набью! — присовокупил Варвар.

Зуб и без того поплатился за свои слова, едва не провалился в расщелину глубокого оврага.

Затея амазонки понравилась практикантропам. Дикарь также был в восторге от её задумки. На иную сторону и перебрались союзники с превеликим трудом, не желая обходить стороной, дабы преследователи не думали избегать прямой стычки с ними, а точно продолжали бы идти по их следам. Ширина оврага впечатляла и составляла метра три-четыре, а в глубину чуть больше достигая пяти-шести. И заросли скрывали её — сразу и не определишь, даже в метре от обрыва, что впереди опасность.

Практикантропам с дикарями лишь осталось расположиться своими силами за оврагом, чем спешно и занялись, а затем, начертав на земле план карты, их вожаки засели за обсуждение плана боевых действий, быстро пришли к единому мнению, при этом немного поспорив и покричав, размахивая руками в воздухе. А когда успокоились, занялись последними приготовлениями к битве, подбирая всё, что могло послужить оружием им и дикарям, а заодно и женщинам.

Баклицкая на пару с Ёйо возглавила студенток и дикарок. Мужчины рассадили их всех на кронах деревьев, строго-настрого наказав раньше времени не высовываться — сигнала, который подадут им в ходе битвы практикантропы.

Дикари-воины и охотники примкнули к практикантропам — к двум из них — Зубу и Варвару — иные остались подле Миха с бронезавром, а меж ними расположилась Астра. И все стали дожидаться появления заклятого врага с замиранием сердец и затаённым дыханием, поглядывая туда, откуда пришли сами.

Ироды не торопились появляться, хотя некоторые из них со своими тварями и псами уже достигли края границы долины, дожидались общего сбора клана. Во-первых, им требовалась небольшая передышка перед новым марш-броском, а во-вторых — собраться с силами, поскольку враг доказал: вооружён и опасен. Недооценивать не стали. Наконец собрались.

Новоявленный вожак клана негодовал. Ему досталось жалкое отребье. Единственный всадник — он, а у него неполная свора, поредевшая на треть. Пехота уцелела только наполовину, и столько же псов при них.

Их и пустили ироды вперёд себя, не думая рычать и предупреждать убегающего противника о собственном приближении — стремились втихую застичь врасплох и всех перебить, поскольку передавить за неимением всадников — уже не получиться. Да и вообще придётся помучиться. Так просто чужаки с дикарями не сдадутся им, а уж на милость — и подавно. Заруба выйдет славная. Зато кто после из иродов выживет после неё, непременно пополнит ряды всадников клана. Новоявленному вожаку оставалось надеяться: потери составят в основной массе твари и зверюги при них. Но, помня, что у беглецов в наличии амазонка, усомнился в правильности сделанного выбора. Ему бы следовало повернуть остатки клана к логовам иных пещерных приматов-примитивов и разгромить там, добывая вожделенные трофеи, а не гоняться за достойным противником по неведомым землям для иродов. Того и гляди: сами сложат здесь свои головы, оказавшись оскальпированными черепами, нанизанными на колья в дальнейшем на всех тропах в качестве угрожающе-предупреждающих знаков: иродам здесь нечего ловить, кроме собственной смерти.

Да поздно отступать — выбор сделан — жребий как водится брошен. В противном случае его клан перейдёт в подчинение более сильному.

Тщеславие и жадность иродов была безгранична, поэтому они всегда руководствовались только собственной выгодой. И пока набеги приносили им хорошие трофеи с минимальными потерями, ходили в них, да нашла коса на камень. Не один клан подвергся ожесточённому сопротивлению — и не дикарей, исчезая бесследно в местах обозначенных как «гибь». Так что данному отряду иродов ещё несказанно повезло. Для них ещё ничего не было потеряны, и они до сих пор сохраняли собственные силы, и пускай не такие большие, как прежде, но даже с ними приходилось считаться не только беглецам, а и амазонке.

Она напряглась, просматривая пространство за холмами. Наконец-то утвердительно кивнула на пытливо-вопросительный взгляд одного из практикантропов, восседавшего верхом на бронезавре.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Он взмахнул рукой с костяным мечом, подавая сигнал о скором появлении иродов. Однако спустя какой-то продолжительный промежуток, в округе и дальше царила гробовая тишина, пока до слуха людей отголосками эха не долетели отзвуки отдалённых шорохов. И шум нарастал с каждым новым мигом, а и шагом тех, кто подбирался к ним.

Разномастной толпе народа сразу стало очевидно: это втихую к ним крадутся ироды, стараясь не обозначать себя для людей боевыми кличами-рыками. Даже их твари с псами молчали и не рычали, в том числе и про себя — ступали, выверяя каждый шаг — крались, прижимаясь как можно ближе к земле, едва ли не ползли на брюхе.

— Хм…  — хмыкнул Зуб про себя и узрел перед носом кулак Варвара.

Говорить запрещалось даже им, но это ни значит не обнаруживать себя для противника. Ироды давно заприметили их — глаза исчадий были зоркими как у хищных зверюг. А и полагаясь на нюх. От дикарей разило едва ли не за версту, да и практикантропы являлись заметными фигурами среди не таких уж плотных зарослей кустарниковой растительности. А уж не приметить громадину и на нём одного из них — надо быть полным слепцом.

Да неожиданно перед ними, сотрясая оружием — дубинами — объявились дикари. Что-то около десятка. И метнули камни, провоцируя свирепую живность иродов на атаку.

Всадник подал сигнал пехоте, и та ринулась с рычащим гиканьем вперёд на отряд дикарей. Уловив сигнал к атаке, цепные твари сорвались с места в карьер и…  первые из них особи и полетели в обрыв, падая на дно оврага, а сверху на них камни и не от одного десятка дикарей, а разом трёх или даже четырёх, коими руководила искушённая парочка чужаков.

Зато иные псы уже знали: впереди в земле провал, сумели перемахнуть через него, да толку — напоролись на стену частокола — кольев выставленных дикарями.

Людоеды обрадовались — мало того, что они поквитались с иродами, расправившись с их цепными зверюгами, так ещё и надеялись полакомиться в будущем их мясом. Поскольку колья с псами напоминали шампура с кабанами. Побежали от края оврага, заманивая за собой пеших иродов, но за ними вдогонку кинулся всадник, спустив свору нагров.

Вмешалась Астра, обрушив порыв сильного ветра, поднимающего с земли весь сор, скрывая им видимость противнику. Да где там — и толку — всадник не пехота, пусть и нагры замешкались, перебираясь через овраг, а оттуда уже выползали выжившие цепные псы.

Не все дикари успели забежать за амазонку, а и за практикантропа на бронезавре. Всадник нагнал отставших, принявшись давить ящером. Последовал прыжок и под костистыми стопами раптора оказался один из людоедов. Молниеносная атака челюстями ящера и…  разорвал дикаря пополам, отшвырнув окровавленный обрубок тела в сторону, а головой захрустел, и не думая делиться ей в будущем с наездником.

Ирод погнал ящера дальше, также успел отличиться, проламывая бивнем череп иному дикарю. Уже мчался на амазонку, да та укрылась от него за вращающейся воронкой сора. Отскочил, и даже мимо практикантропа на бронезавре проскочил, понимая: сталкиваться ему с ним в одиночку не с руки, а вот давить дикарей — самое оно сейчас для него. Пускай с теми, кто из чужаков остался за хвостом у его ящера, разбираются пешие ироды.

Он в одиночку покрошил что-то около десятка людоедов, пока они укрылись в дебрях, прыгая на деревья. Повернул вспять. Вот тут в него и полетели камни и дубинки с кольями. В дело вступили — и раньше времени — женщины.

Но видеть этого практикантропы не могли, они ждали встречи с пешими иродами, отступали неспешно туда, где путь к планомерному отступлению им преградил ирод-всадник, призывая свору нагров.

Практикантропы оказались отрезаны от дебрей. И ироды практически не пострадали. В основном их цепные зверюги — и выбили дикари не более двух десятков. Ещё один кружил подле них на ящере, а они отмахивались от них кольями, грозя пешим иродам топорами.