Беги, хватай, целуй - Эми Сон

Он отрицательно покачал головой и с жадностью принялся за еду. Я повернулась к Дженсену.

– Свежего перчика?

– Непременно.

– Скажете, когда хватит, – сказала я, окропляя перцем его салат, причем Дженсен все это время неотрывно смотрел на меня с ангельской улыбочкой. Мне хотелось направить шейкер прямо ему в глаза, чтобы этот гад ослеп на месте.

– Когда! – наконец завопил он. – Ты просила сказать «когда», вот я и говорю «когда»! Ха-ха-ха-ха!

– Приятного аппетита, – прошептала я, направляясь на кухню.

Еще раз пять за время обеда Дженсен призывал меня к себе с разными мелкими просьбами: принести свежей воды, еще выпивки, новую корзинку с хлебом, шашлычный соус и чистую вилку. Всякий раз, увидев, что я направляюсь на кухню, он подзывал меня, словно нарочно пытаясь сбить с толку. К тому времени, как они заказали кофе, я была близка к истерике.

Наконец Дженсен попросил счет. Я суммировала чек на компьютере и принесла ему. Он уже приготовил корпоративную карту. Я пробила ее в кассовом аппарате, принесла ему корешок чека и отправилась на кухню за следующим заказом. Когда я повернулась к их столу, Дженсена с Тернером уже не было. Я быстро подошла к столу и открыла подставку для счетов. Сумма счета составила 45 долларов 78 центов. В графе «Чаевые» Дженсен написал: «ДАЮ ТЕБЕ ЖИЗНЬ». А в графе «Общий итог» он проставил: 45 долларов 78 центов.

Я опустилась в кресло Дженсена. Оно еще хранило тепло его задницы, но я была настолько выбита из колеи, что не придала этому значения. С противоположного конца зала меня подзывала пожилая женщина, но ноги мои отказывались идти. Я просто сидела не шевелясь и уставившись на чек, пока надпись на нем не начала расплываться у меня перед глазами.

Неожиданно передо мной возник Тернер и склонился над столом. Я вытерла лицо тыльной стороной ладони.

– Стив все еще в туалете, – сказал он. – Сейчас должен выйти. Просто кошмар! Мне очень жаль, что так получилось. Вот, возьми. – Он протянул мне двадцатку.

– Не нужны мне ваши деньги, – сказала я.

– Ну, возьми, пожалуйста.

– Я же сказала, что мне не нужны, ваши чертовы, деньги! – заорала я, вставая.

Голова у меня закружилась. Посетители начали на меня посматривать. Из кухни выскочила Кристина и остановилась на полпути. Из-за стойки бара вышел Тасос. Из туалета появился Дженсен. Я оглядела комнату, остановившись взглядом на каждом из них, развязала фартук, швырнула его на пол и выскочила на улицу.

Пройдя полквартала, я вспомнила, что в кармане фартука лежат мои чаевые. Нельзя было допустить, чтобы они там остались. Я всегда мечтала уйти с работы вот так, неожиданно и драматично, но теперь возвращение может испортить весь триумф. Резко изменив направление, я вернулась, промчалась мимо посетителей, робко наклонилась, вынула банкноты из кармана фартука и вышла вон.

Я быстрым шагом шла по Лафайет-стрит. Дойдя до угла Принс-стрит, я заметила кафе, вошла внутрь и села в отдельном кабинете. Кафе оказалось полупустым: лишь одинокий мужчина лет пятидесяти ел сэндвич, пара хипстеров пила содовую, да престарелая итальянка прихлебывала суп. Я взглянула на свое отражение в окне. Заплаканные глаза, горящие щеки, под мышками – два больших пятна от пота. Кто бы подумал, что эта изможденная, воняющая потом чурка с растрепанными волосами когда-то была самой хипповой молодой девахой в городе?

Официантка принесла мне меню. Я заказала кофе, и она ушла за стойку. Вынув свои чаевые, я разложила их на столе. Всего набралось 24 доллара 40 центов. За три дня работы. Кристина предпочла не делиться со мной своими чаевыми. Может быть, надо было все-таки взять двадцатку у Тернера?

Я сунула деньги обратно в карман. Ко мне подошла официантка с кофе. Я налила в него немного молока и сделала глоток. Совсем неплохой кофе для такого ресторанчика – крепкий и не слишком горький. Если единственное, что радует вас в этой жизни, – чашка приличного кофе, то ясно, что дела ваши плохи. У меня не было ни денег, ни работы, ни постоянного пристанища, ни такого занятия, где я могла со временем сделать карьеру. Было только имя, не приносящее ничего, кроме позора. Моя лучшая подруга извлекла пользу из моей неудачи, меня отказалась нанимать даже контора по эксплуатации. Правда, я в конце концов нашла человека, с которым могла все в жизни делить пополам, да вот делить особенно было нечего. Удивительная со мной приключилась история – пикантная, запутанная и унизительная. И притом все это на сто процентов правда. Такое и захочешь, да не придумаешь.

И тут меня осенило. Я достала из подставки салфетку, а из кармана рубашки – ручку.

«Мне было всего лишь двадцать два, а я уже успела приобрести дурную репутацию».

Я протянула руку за кофе. В тот момент, когда я поднесла чашку к губам, мимо промчалась официантка с двумя бургерами «люкс» и задела мой локоть. Кружка резко наклонилась в мою сторону, и горячий кофе вылился прямо мне на колени.

Я взвыла от боли, схватила салфетку и принялась остервенело тереть ноги. И тут до меня дошло, что я натворила. Я взглянула на салфетку. Она намокла, потемнела и задымилась. Слова на ней совершенно расплылись. Везет как утопленнице. Я написала первую за несколько месяцев фразу, и она моментально превратилась в губку. Я взяла новую салфетку, переписала на нее первое предложение и стала писать дальше.

Примечания

1

Героиня романа американского писателя Натаниеля Готорна (1804–1864) «Алая буква» – красавица англичанка, прибывшая в Америку в XVII веке; женщина, родившая ребенка вне брака и осужденная суровым пуританским судом вечно носить на груди знак своего позора – алое клеймо в виде буквы «А» (adulteress – прелюбодейка). – Здесь и далее примеч. пер.

2

То есть при росте 165 см вес составляет приблизительно 64 кг.

3

Сценарист и режиссер бродвейского Народного театра.

4

Знаменитый американский актер и режиссер.

5

Театральный критик из «Нью-Йорк Таймс».

6

Вуди Аллен.

7

Джулия Робертс.

8

Джулиана Мур.

9

Жюльет Бинош.

10

Вайнона Райдер и Гвинет Пэлтроу.

11

Современный американский актер и автор-исполнитель песен.

12

Холли Бадци (1936–1959) – автор и исполнитель песен, гитарист, руководитель ансамбля «Крикете». Оказал большое влияние на музыкантов последующих поколений.